Основы теоретической психологии петровский ярошевский читать. Введение в психологию
Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Основы теоретической психологии. 1998.-528с. ISBN 5-86225-812-4 - М.: ИНФРА-М, В разработанной авторами книги многоуровневой системе психологической подготовки и соответствующем ей цикле учебников (Премия Правительства РФ в области образования 1997 г.) теоретическая психология образует верхнюю ступень этой системы. Учебное пособие А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского "Основы теоретической психологии" характеризует ее предмет, категориальный строй, объяснительные принципы и ключевые проблемы. Учебное пособие предназначено для педвузов и факультетов психологии университетов. Авторы книги - известные психологи, академики Российской академии образования, чьи книги издавались и переиздавались не только на русском, но и на многих иностранных языках. УДК 159.9(075.8) ББК88 ISBN 5-86225-8I2-4 © Петровский А.В., Ярошевский М.Г, 1998 Оглавление От авторов Теоретическая психология как область психологической науки (вводная глава) Предмет теоретической психологии История психологической науки и историзм теоретической психологии Метафизика и психология Категориальный строй психологии Ключевые проблемы и объяснительные принципы психологии От основ - к системе теоретической психологии ЧАСТЬ I. Пролегомены к теоретико-психологическому исследованию Глава 1. Психологическое познание как деятельность Наука - особая форма знания Теория и эмпирия От предметного знания к деятельности Научная деятельность в системе трех координат Социальное измерение Логика развития науки Логика и психология научного творчества Общение - координата науки как деятельности Школы в науке Причины распада научных школ Возникновение новых школ Школа как направление в науке Личность ученого Идеогенез Категориальная апперцепция Внутренняя мотивация Оппонентный круг Индивидуальный когнитивный стиль Надсознательное Глава 2. Историзм теоретико-психологического анализа Эволюция теорий как предмет специального изучения Проблема анализа психологических теорий Предпосылки смены теорий научения Два пути в науке о поведении Бихевиоральные науки Когнитивизм Исторический вектор ЧАСТЬ II. Базисные категории психологии Глава 3. Теоретическое и категориальное в системе науки Теория и ее категориальная основа Единство инвариантного и вариантного Система категорий и ее отдельные блоки Истоки кризиса психологии Категории психологии и ее проблемы Категории и конкретные научные понятия Историзм категориального анализа Глава 4. Категория образа Сенсорное и умственное Первичные и вторичные качества Образ как подобие объекта Образ и ассоциация Проблема построения образа Интенция как актуализация образа Понятия как имена Проблема образа в механистической картине мира Влияние физиологии Образ и действие Интроспективная трактовка образа Целостность образа Умственный образ и слово Образ и информация Глава 5. Категория действия Общее понятие о действии Действие сознания и действие организма Ассоциация как посредующее звено Бессознательные психические действия Мышца как орган познавательного действия От сенсомоторного действия к интеллектуальному Интериоризация действий Установка Глава 6. Категория мотива Локализация мотива Аффект и разум Проблема воли Природное и нравственное Мотив в структуре личности Мотив и поле поведения Доминанта Преодоление постулата о равновесии организма со средой Глава 7. Категория отношения Многообразие типов отношений Роль отношений в психологии Отношение как базисная категория Глава 8. Категория переживания Переживание и развитие личности Переживание и предмет психологии Переживание как феномен культуры ЧАСТЬ III. Метапсихологические категории Глава 9. Категория личности Становление понятия "личность" в психологии "Существование личности" как психологическая проблема Л.С. Выготский о личности "Диалогическая" модель понимания личности: достоинства и ограничения Потребность "быть личностью" Потребность в персонализации и мотивы поведения индивида Личность в общении и деятельности Менталитет личности Теория личности с позиций категориального анализа психологии Постулаты теории личности Методологические основания теории личности Онтологическая модель личности Глава 10. Категория деятельности Активность как "субстанция" деятельности Внутренняя организация активности Внешняя организация активности Единство внешней и внутренней организации активности Самодвижение активности Глава 11. Категория общения Общение как обмен информацией Общение как межличностное взаимодействие Общение как понимание людьми друг друга "Значимый другой" в системе межличностных отношений Теория ролевого поведения Развитие экспериментальной социальной психологии Принцип деятельностного опосредствования отношений людей в группе Многоуровневая структура межличностных отношений Теория и эмпирия в психологии межличностных отношений Групповая сплоченность и совместимость Сплоченность с позиций деятельностного подхода Уровни групповой совместимости Происхождение и психологические характеристики лидерства Классические теории лидерства Лидерство с позиции теории деятельностного опосредствования Теория черт лидера в новом освещении Лидерство в системе референтных отношений ЧАСТЬ IV. Объяснительные принципы психологии Глава 12. Принцип детерминизма Предмеханический детерминизм Механический детерминизм Биологический детерминизм Психический детерминизм Макросоциальный детерминизм Микросоциальный детерминизм Глава 13. Принцип системности Холизм Элементаризм Эклектизм Редукционизм Внешний методологизм Зарождение системного понимания психики Машина как образ системности Система "организм - среда" Зарождение принципа системности в психологии Кольцевая регуляция работы системы организма Психическая регуляция поведения Системность в психоанализе Модель неврозов в школе И.П. Павлова Системность и целесообразность Системность и проблема научения Гештальтизм Знаковая система Развитие системы Системность в исследованиях Ж. Пиаже Системный подход к деятельности Принцип системности и кибернетика Глава 14. Принцип развития Развитие психики в филогенезе Роль наследственности и среды в психическом развитии Развитие психики и развитие личности. Проблема ведущей деятельности Историзм в анализе проблемы ведущей деятельности Социально-психологическая концепция развития личности Модель развития личности в относительно стабильной среде Модель развития личности. Возрастная периодизация ЧАСТЬ V. Ключевые проблемы психологии Глава 15. Психофизическая проблема Монизм, дуализм и плюрализм Душа как способ усвоения внешнего Трансформация учения Аристотеля в томизм Обращение к оптике Механика и изменение понятий о душе и теле Гипотеза психофизического взаимодействия Новаторская версия Спинозы Психофизический параллелизм Единое начало физического, физиологического и психического Успехи физики и доктрина параллелизма Психофизика Психофизический монизм Физический раздражитель как сигнал Ноосфера как особая оболочка планеты Глава 16. Психофизиологическая проблема Понятие о пневме Учение о темпераментах Мозг или сердце - орган души? «Общее чувствилище» Механизм ассоциаций Значение проблем, открытых в период античности Механицизм и новое объяснение отношений души и тела Понятие о раздражимости Учение о нервных вибрациях и бессознательная психика Разделение рефлекса и принципа материальной обусловленности поведения Возвращение к рефлексу как акту целостного поведения "Анатомическое начало" Переход к нейродинамике Сигнальная функция Глава 17. Психогностическая проблема Контуры проблемы Знание о психическом Категориальная система - ядро теоретической психологии (вместо заключения) Литература От авторов В книге предлагается читателям (студентам старших курсов педвузов и психологических факультетов университетов, а также аспирантам кафедр психологии) целостное и систематизированное рассмотрение основ теоретической психологии как особой отрасли науки. Учебное пособие продолжает и развивает проблематику, содержащуюся в предшествующих трудах авторов (Ярошевский М.Г. История психологии, 3-е изд., 1985; Ярошевский М.Г. Психология XX столетия, 2-е изд., 1974; Петровский А.В. Вопросы истории и теории психологии. Избранные труды, 1984; Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История психологии, 1995; Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История и теория психологии, в 2-х томах, 1996; Ярошевский М.Г. Историческая психология науки, 1996). В книге рассматриваются: предмет теоретической психологии, психологическое познание как деятельность, историзм теоретического анализа, категориальный строй, объяснительные принципы и ключевые проблемы психологии. По своему существу "Основы теоретической психологии" - учебное пособие, предназначенное для завершения полного курса психологии в высших учебных заведениях. Вводная глава "Теоретическая психология как область психологической науки" и главы 9, 11, 14 написаны А.В. Петровским; глава 10 - В.А. Петровским; главы 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 12, 13, 15, 16, 17 -М.Г. Ярошевским; заключительная глава "Категориальная система -ядро теоретической психологии" написана совместно А.В. Петровским, В.А. Петровским, М.Г. Ярошевским. Авторы с благодарностью примут замечания и предложения, которые будут способствовать дальнейшей научной работе в области теоретической психологии. Проф. А.В. Петровский Проф. М.Г. Ярошевский Теоретическая психология как область психологической науки (вводная глава) Предмет теоритической психологии Предмет теоретической психологии - саморефлексия психологической науки, выявляющая и исследующая ее категориальный строй (протопсихические, базисные, метапсихологические, экстрапсихологические категории), объяснительные принципы (детерминизм, системность, развитие), ключевые проблемы, возникающие на историческом пути развития психологии (психофизическая, психофизиологическая, психогностическая и др.), а также само психологическое познание как особый род деятельности. Термин "теоретическая психология" встречается в трудах многих авторов, однако он не был использован для оформления особой научной отрасли. Элементы теоретической психологии, включенные в контекст как общей психологии, так и прикладных ее отраслей, представлены в трудах российских и зарубежных ученых. Анализу подвергались многие аспекты, касающиеся природы и структуры психологического познания. Саморефлексия науки обострялась в кризисные периоды ее развития. Так, на одном из рубежей истории, а именно в конце XIX - начале XX столетия, разгорелись дискуссии по поводу того, на какой способ образования понятий должна ориентироваться психология - либо на то, что принято в науках о природе, либо на то, что относится к культуре. В дальнейшем с различных позиций обсуждались вопросы, касающиеся предметной области психологии, в отличие от других наук и специфических методов ее изучения. Неоднократно затрагивались такие темы, как соотношение теории и эмпирии, эффективность объяснительных принципов, используемых в спектре психологических проблем, значимость и приоритетность самих этих проблем и др. Наиболее весомый вклад в обогащение научных представлений о своеобразии самой психологической науки, ее состава и строения внесли российские исследователи советского периода П.П. Блонский, Л.С. Выготский, М.Я. Басов, С.Л. Рубинштейн, Б.М. Теплов. Однако до сих пор не были выделены ее составляющие из содержания различных отраслей психологии, где они существовали с другим материалом (понятиями, методами изучения, историческими сведениями, практическими приложениями и т. п.). Так, С.Л. Рубинштейн в своем капитальном труде "Основы общей психологии" дает трактовку различных решений психофизической проблемы и рассматривает концепцию психофизиологического параллелизма, взаимодействия, единства. Но этот круг вопросов не выступает как предмет изучения особой отрасли, отличной от общей психологии, которая прежде всего обращена к анализу психических процессов и состояний. Теоретическая психология, таким образом, не выступила для него (как и для других ученых) в качестве особой интегральной научной дисциплины. Особенностью формирования теоретической психологии в настоящее время является противоречие между уже сложившимися ее компонентами (категориями, принципами, проблемами) и ее не-представленностью как целостной области, как системы психологических категорий. Отмеченное противоречие авторы попытались устранить в этой книге. В то же время если бы она была названа "Теоретическая психология", то это предполагало бы завершенность становления обозначенной таким образом области. В действительности мы имеем дело с "открытостью" этой научной отрасли для включения в нее многих новых звеньев. В этой связи целесообразно говорить об "основах теоретической психологии", имея в виду дальнейшую разработку проблематики, обеспечивающую целостность научной области. В контексте теоретической психологии возникает проблема соотношения эмпирического знания и его теоретического обобщения. При этом сам процесс психологического познания рассматривается как особого вида деятельность. Отсюда, в частности, возникает также проблема соотношения объективных методов исследования и данных самонаблюдения (интроспекции). Неоднократно возникал сложный в теоретическом отношении вопрос о том, что фактически дает интроспекция, могут ли результаты самонаблюдения рассматриваться наравне с тем, что удается обрести объективными методами (Б.М. Теплов). Не получается ли так, что, заглядывая в себя, человек имеет дело не с анализом психических процессов и состояний, а только лишь с внешним миром, который в них отражен и представлен? Важной стороной рассматриваемой отрасли психологии выступают ее прогностические возможности. Теоретическое знание является системой не только утверждений, но и предсказаний по поводу возникновения различных феноменов, переходов от одного утверждения к другому без непосредственного обращения к чувственному опыту. Выделение теоретической психологии в особую сферу научного знания обусловлено тем, что психология способна собственными силами, опираясь на собственные достижения и руководствуясь собственными ценностями, постичь истоки своего становления, перспективы развития. Еще памятны те времена, когда "методология решала все", хотя процессы возникновения и применения методологии могли не иметь с психологией ничего общество. У многих до сих пор сохраняется вера в то, что предмет психологии и ее основные категории могут быть изначально взяты откуда-то извне - из области внепсихологического знания. Огромное число распространенных методологических разработок, посвященных проблемам деятельности, сознания, общения, личности, развития, написаны философами, но при этом адресованы именно психологам. Последним вменялось в обязанность особое видение своих задач - в духе вполне уместного в конце XIX века вопроса "Кому и как разрабатывать психологию?", то есть в поиске тех областей научного знания (философии, физиологии, теологии, социологии и т. д.), которые созидали бы психологическую науку. Конечно, поиск психологией в себе самой источников своего роста, "ветвлений", расцвета и появления ростков новых теорий был бы абсолютно немыслим вне обращения психологов к специальным философским, культурологическим, естественнонаучным и социологическим работам. Однако при всей значимости той поддержки, которую оказывают психологии непсихологические дисциплины, они неспособны подменить собой труд самоопределения психологической мысли. Теоретическая психология отвечает на этот вызов: она формирует образ самой себя, вглядываясь в свое прошлое, настоящее и будущее. Теоретическая психология не равна сумме психологических теорий. Подобно любому целому, она представляет собой нечто боль-- шее, чем собрание образующих ее частей. Различные теории и концепции в составе теоретической психологии ведут диалог друг с другом, отражаются друг в друге, открывают в себе то общее и особенное, что роднит или отдаляет их. Таким образом, перед нами - место "встречи" этих теорий. До сих пор ни одна из общепсихологических теорий не могла заявить о себе в качестве теории, действительно общей по отношению к совокупному психологическому знанию и условиям его обретения. Теоретическая психология изначально ориентирована на построение подобной системы научного знания в будущем. В то время как материалом для развития специальных психологических теорий и концепций служат факты, получаемые эмпирически и обобщаемые в понятиях (первая ступень психологического познания), материалом теоретической психологии являются сами эти теории и концепции (вторая ступень), возникающие в конкретных исторических условиях. История психологической науки и историзм теоретической психологии Неразрывно связанные области психологической науки - история психологии и теоретическая психология - тем не менее существенно различаются по предмету исследования. Задачи историка психологии состоят в прослеживании путей развития исследований и их теоретического оформления в связи с перипетиями гражданской истории и во взаимодействии со смежными областями знаний. Историк психологии следует от одного периода становления науки к другому, от характеристики взглядов одного видного ученого к анализу воззрений другого. В отличие от этого теоретическая психология использует принцип историзма для аналитического рассмотрения результата развития науки на каждом его (развития) этапе, вследствие чего становятся явными составляющие современного теоретического знания в наиболее значимых характеристиках и подходах. Исторический материал в этих целях привлекается для осуществления теоретического анализа. Поэтому авторы сочли целесообразным обратиться прежде всего к деятельности российских психологов, чьи труды в силу идеологических препон оказались очень слабо представленными в мировой психологической науке. Вместе с тем предложенные для рассмотрения основы теоретической психологии можно было бы построить на материале, полученном путем анализа американской, французской, немецкой или какой-либо другой психологии. Правомерность подобного взгляда можно объяснить тем обстоятельством, что в российской психологии фактически оказались отраженными (при всех трудностях их ретрансляции сквозь "железный занавес") основные направления психологической мысли, представленные в мировой науке. При этом имеются в виду работы российских психологов И.М. Сеченова, И.П. Павлова, В.А. Вагнера, С.Л. Рубинштейна, Л.С. Выготского. Именно инвариантность теоретической психологии дает возможность рассматривать ее внутри ныне существующих и не утративших своей значимости научных школ и направлений. Поэтому для характеристики теоретической психологии нет основания использовать наименование "история психологии" и в такой же мере - "теория психологии", хотя и история, и теории психологии входят в ее состав. Метафизика и психология В 1971 году М.Г. Ярошевским было введено, в отличие от традиционного понятия об общефилософских категориях, охватывающих всеобщие формы бытия и познания, понятие о "категориальном строе психологической науки" . Это нововведение не было результатом умозрительных построений. Занимаясь историей психологии, М.Г. Ярошевский обратился к анализу причин распада некоторых психологических школ и течений. При этом выяснилось, что их создатели оказались ориентированными на один относительно изолированный, заведомо приоритетный для исследователей психологический феномен (к примеру, бихевиоризм положил в основу своих взглядов поведение, действие; гештальтпсихология - образ и т. д.). Тем самым в ткани психологической реальности ими имплицитно была выделена якобы одна инвариантная "универсалия", ставшая основанием для конструирования соответствующей теории во всех ее ответвлениях. Это позволяло, с одной стороны, легче выстроить логику развития системы исследований, перехода от одних экспериментально проверенных утверждений к другим, уверенно прогнозируемым. С другой стороны, это сужало сферу применения исходных принципов, поскольку не опиралось на основания, явившиеся исходными для других школ и направлений. Введение категориального строя как базиса, на котором развиваются основные психологические понятия, имело принципиальное значение. Как и во всех науках, в психологии категорий выступили наиболее общими и фундаментальными определениями, охватывающими наиболее существенные свойства и отношения изучаемых явлений. Применительно к бесчисленному множеству психологических понятий выделенные и описанные базисные категории были системообразующи-ми, позволяющими строить категории более высокого порядка - метапсихологические категории (по А.В. Петровскому). В то время как базисными категориями являются: "образ", "мотив", "действие", "отношение", рожденные, соответственно, в гештальтпсихологии, психоанализе, бихевиоризме, интеракционизме, к "метапсихологи-ческим категориям" могут быть отнесены, соответственно, "сознание", "ценность", "деятельность", "общение" и др. Если базисные категории - своего рода "молекулы" психологического знания, то метапсихологические категории можно сравнить с "организмами". Выделение наряду с "базисными" метапсихологических категорий и соответствующих им онтологических моделей позволяет переходить к наиболее полному постижению и объяснению психологической реальности. На этом пути открывается возможность рассмотреть теоретическую психологию как научную дисциплину, имеющую метафизический характер. При этом метафизика понимается здесь не в традиционном для марксизма смысле, трактовавшем ее в качестве противоположного диалектике философского метода (рассматривающего явления в их неизменности и независимости друг от друга, отрицающего внутренние противоречия как источник развития). Между тем этот плоский подход к пониманию метафизики, игнорирующий ее реальное значение, уходящее корнями в учение Аристотеля, может и должен быть сменен обращением к идеям русского философа Владимира Соловьева. С точки зрения В. Соловьева, метафизика - это прежде всего учение о сущностях и явлениях, закономерно сменяющих друг друга, совпадающих и не совпадающих друг с другом. С точки зрения В. Соловьева, противопоставление между сущностью и явлением не выдерживает критики - не только гносеологической, но и просто логической. Эти два понятия имеют для него значение соотносительное и формальное. Явление обнаруживает, проявляет свою сущность, и сущность обнаруживается, проявляется в своем явлении - а вместе с тем то, что есть сущность в известном отношении или на известной ступени познания, есть только явление в другом отношении или на другой ступени познания. Обращаясь к психологии, В. Соловьев подчеркивал (ниже используем типичную для него фразеологию): «...слово или действие есть явление или обнаружение моих скрытых состояний мысли, чувства и воли, которые непосредственно не даны постороннему наблюдателю и в этом смысле представляют для него некоторую "непознаваемую сущность"». Однако (по В. Соловьеву) она познается именно через свое внешнее явление; но и эта психологическая сущность, например определенный акт воли, есть только явление общего характера или душевного склада, который в свою очередь не есть окончательная сущность, а только проявление более глубокого - задушевного - существа (умопостигаемого характера - по И. Канту), на что непререкаемо указывают факты нравственных кризисов и перерождений. Таким образом, и во внешнем, и во внутреннем мире провести определенную и постоянную границу между сущностью и явлением, а следовательно, и между предметом метафизики и положительным в науке совершенно невозможно, и безусловное их противоположение есть явная ошибка. Метафизические воззрения Владимира Соловьева имеют важнейшее значение для осмысления объяснительного принципа построения категориального строя в теоретической психологии. В мета-психологических категориях проявляются сущностные характеристики базисных категорий. Вместе с тем сами метапсихологические категории могут выступать в качестве сущностиых для других категорий более высокого порядка. В заключительном разделе книги они именуются экстрапсихологическими. Метафизика - в понимании Владимира Соловьева - может стать предметом особого внимания при разработке системы теоретической психологии. Категориальный строй психологии Посредством выявления категориального строя историзм психологического анализа дает историку психологии возможность перейти на позиции разработчика теоретической психологии. Формулируя в качестве одного из принципов теоретической психологии принцип открытости категориального строя, исследователи получают возможность расширить базисные категории за счет психологического осмысления других понятий, фигурирующих в психологии, и, таким образом, могут быть построены новые диады: базисная категория - метапсихологическая категория. Так, например, к четырем базисным категориям, впервые введенным М.Г. Яро-шевским при характеристике категориального строя психологии, в настоящей книге присоединяются еще две - "переживание" и "индивид". Метапсихологическое развитие этих категорий (на основе других, базисных) может быть найдено, соответственно, в таких категориях, как "чувство" и "Я". Итак, в данный момент разработки проблем теоретической психологии может быть отмечена возможность восходящего движения конкретизации базисных психологических категорий в направлении метапсихологических категорий различной степени обобщенности и конкретности. Вырисовывается следующий ряд гипотети-неских соответствий между базисными и метапсихологическими категориями: Образ -> Сознание Мотив-> Ценность Переживание-> Чувство Действие -> Деятельность Отношение-> Общение Индивид-> Я Определяемое ниже соотношение базисных и метапсихологических категорий может быть осмыслено следующим образом: в каждой метапсихологической категории раскрывается некоторая базисная психологическая категория через соотнесение ее с другими базисными категориями (что позволяет выявить заключенное в ней "системное качество"). В то время как в каждой из базисных категорий каждая другая базисная категория существует скрыто, "свернуто", каждая метапсихологическая категория представляет собой "развертку" этих латентных образований. Взаимоотношения между базисными категориями психологии можно сравнить со взаимоотношениями лейбницианских монад: каждая отражает каждую. Если же попытаться метафорически выразить взаимоотношения между базисными и метапсихологическими категориями, то будет уместно вспомнить о голограмме: "часть голограммы (базисная категория) заключает в себе целое (метапсихологическая категория)". Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на любой фрагмент этой "голограммы" под определенным углом зрения. В логическом отношении каждая метапсихологическая категория представляет собой субъект-предикативную конструкцию, в которой положение субъекта, занимает некоторая базисная категория (один из примеров: "образ" как базисная категория в метапсихологической категории - "сознание"), а в качестве предиката выступает соотношение этой базисной категории с другими базисными категориями ("мотивом", "действием", "отношением", "переживанием"). Так, метапсихологическая категория "сознание" рассматривается как развитие базисной психологической категории "образ", а, например, базисная категория "действие" обретает конкретную форму в метапсихологической категории "деятельность" и т. п. Базисную категорию в функции логического субъекта какой-либо метапсихологической категории будем называть ее "категориальным ядром", категории, посредством которых данная ядерная категория превращается в метапсихологическую, обозначим как "оформляющие" ("конкретизирующие"). Формальное соотношение между базисными и метапсихологическими категориями изобразим на рис. 1 (с метапсихологическими категориями "ядерные" категории связаны здесь вертикальными линиями, а "оформляющие" - наклонными) Из приведенного рисунка видно, что в соответствии с принципом открытости категориальной системы теоретической психологии ряд базисных психологических категорий, как и ряд метапсихологических, открыт. Могут быть предложены три версии, поясняющие это. Метапсихологические категории Базисные психологические категории Рис. 1. Базисные (ядерные) категории связаны с метапсихологическими жирными вертикальными линиями, а оформляющие - тонкими наклонными 1. Некоторые психологические категории (как базисные, так ме-тапсихологические) еще не исследованы, не выявлены в качестве категорий теоретической психологии, хотя в частных психологических концепциях они фигурируют на правах "работающих" понятий. 2. Некоторые категории рождаются только сегодня; как и все, возникающее "здесь и теперь", они оказываются пока за пределами актуальной саморефлексии науки. 3. Некоторые из психологических категорий появятся, по всей вероятности, в частных психологических теориях со временем, с тем чтобы когда-нибудь войти в состав категорий теоретической психологии. Предлагаемый способ восхождения к метапсихологическим категориям с опорой на категории базисного уровня далее кратко иллюстрируется на примере соотнесения некоторых категорий, в той или иной степени уже определившихся в психологии. Образ -> Сознание. Действительно ли "сознание" является метапсихологическим эквивалентом базисной категории "образ"? В литературе последнего времени высказываются мнения, исключающие подобную версию. Утверждается, что сознание не есть, как полагал, например, А.Н. Леонтьев, "в своей непосредственности... открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния", и не есть "отношение к действительности", а есть "отношение в самой действительности", "совокупность отношений в системе других отношений", "не имеет индивидуального существования или индивидуального представительства". Другими словами, сознание якобы не есть образ - акцент переносится на категорию "отношение". Подобный взгляд, как нам представляется, вытекает из ограниченного представления о категории "образ". Упущена связь между понятием "образ" и имеющим многовековую традицию в истории философской и психологической мысли понятием "идея". Идея есть образ (мысль) в действии, продуктивное представление, формирующее свой объект. В идее преодолевается оппозиция субъективного и объективного. И поэтому вполне резонно думать, что "идеи творят мир". Выявляя в образе то, что характеризует его со стороны его действенности (а значит, мотивов, отношений, переживаний индивида), мы определяем его как сознание. Итак, сознание есть целостный образ действительности (что в свою очередь означает область человеческого действия), реализующий мотивы и отношения индивида и включающий в себя его самопереживание, наряду с переживанием внеположности мира, в котором существует субъект. Итак, логическим ядром определения категории "сознания" здесь является базисная категория "образ", а оформляющими категориями - "действие", "мотив", "отношения", "переживание", "индивид". Мотив -» Ценность. "Проверка на прочность" идеи восхождения от абстрактных (базисных) к конкретным (метапсихологическим) категориям может быть проведена также на примере развития категории "мотив". В этом случае возникает сложный вопрос о том, какая метапсихологическая категория должна быть поставлена в соответствие этой базисной категории ("смысловое образование"? "значимость"? "ценностные ориентации"? "ценность"?). Однако при всей несомненности того, что все эти понятия находятся в перекличке друг с другом и при этом соотносятся с категорией "мотив", они не могут - по разным причинам - считаться метапсихологическим эквивалентом последней. Одно из решений этой проблемы - привлечение категории "ценность". Спрашивая, каковы ценности этого человека, мы задаемся вопросом о сокровенных мотивах его поведения, но сам по себе мотив еще не есть ценность. Например, можно испытывать влечение к чему-либо или к кому-либо и вместе с тем стыдиться этого чувства. Являются ли эти побуждения "ценностями"? Да, но только в том смысле, что это - "негативные ценности". Данное словосочетание должно быть признано производным от исходной - "позитивной" - интерпретации категории "ценность" (говорят о "материальных и духовных, предметных и субъектных, познавательных и нравственных ценностях" и т. д. и т. п.). Таким образом, ценность - это не просто мотив, а мотив, характеризуемый определенным местом в системе самоотношений субъекта. Мотив, рассматриваемый как ценность, выступает в сознании индивида как сущностная характеристика его (индивида) существования в мире. Мы сталкиваемся с подобным пониманием ценности как в обыденном, так и в научном сознании ("ценность" в обычном словоупотреблении означает "явление, предмет, имеющий то или иное значение, важный, существенный в каком-нибудь отношении"; в философском плане подчеркивается нормативно-оценочный характер "ценности")- Ценностно то, что человек, по словам Гегеля, признает своим. Однако прежде, чем мотив выступит перед индивидом как ценность, должна быть произведена оценка, а порою и переоценка той роли, которую мотив играет или может играть в процессах самоосуществления индивида. Иначе говоря, для того, чтобы мотив был включен индивидом в образ себя и выступил, таким образом, как ценность, индивид должен осуществить определенное действие (ценностное самоопределение). Результатом этого действия является не только образ мотива, но и переживание данного мотива индивидом в качестве важной и неотъемлемой "части" себя самого. Вместе с тем ценность есть то, что в глазах данного индивида ценимо и другими людьми, то есть обладает для них побудительной силой. Посредством ценностей индивид персонализируется (обретает свою идеальную представленность и продолженность в общении). Мотивы-ценности, являясь сокровенными, активно раскрываются в общении, служа тому, чтобы "приоткрыть" общающихся друг другу. Таким образом, категория "ценность" неотделима от базисной категории "отношения", рассматриваемой не только во.внутреннем, но и во внешнем плане. Итак, ценность - это мотив, который в процессе самоопределения рассматривается и переживается индивидом как собственная неотчуждаемая "часть", что образует основу "самопредъявления" (персонализации) субъекта в общении. Переживание -» Чувство. Категория "переживание" (в широком смысле слова) может рассматриваться как ядерная в построении ме-тапсихологической категории "чувство". С.Л. Рубинштейн в "Основах общей психологии" различал первичное и специфическое "переживание". В первом значении (его мы рассматриваем как определяющее для установления одной из базисных психологических категорий) "переживание" рассматривается как сущностная характеристика психики, качество "принадлежности" индивиду того, что составляет "внутреннее содержание" его жизни; С.Л. Рубинштейн, говоря о первичности такого переживания, отличал его от переживаний "в специфическом, подчеркнутом смысле слова"; последние имеют событийный характер, выражая "неповторимость" и "значительность" чего-либо во внутренней жизни личности. Такие переживания, на наш взгляд, и составляют то, что может быть названо чувством. Специальный анализ текстов С.Л. Рубинштейна мог бы показать, что путь становления событийного переживания ("чувства") есть путь опосредования: образующее его первичное переживание выступает при этом в его обусловленности со стороны образа, мотива, действия, отношений индивида. Рассматривая, таким образом, "переживание" (в широком смысле) как базисную категорию психологии, категорию "чувство" - в логике восхождения - можно рассматривать как метапсихологическую категорию. Действие -» Деятельность. Метапсихологическим эквивалентом базисной категории "действие" является категория "деятельность". В данной книге развивается взгляд, согласно которому деятельность представляет собой целостное внутренне дифференцированное (имеющее первоначально коллективно-распределительный характер) самоценное действие - такое действие, источник, цель, средство и результат осуществления которого заключаются в нем самом. Источником деятельности являются мотивы индивида, ее целью - образ возможного, в качестве прообраза того, что свершится, ее средствами - действия в направлении промежуточных целей и, наконец, ее результатом - переживание отношений, складывающихся у индивида с миром (в частности, отношений с другими людьми). Отношение -> Общение. Категория "отношения" является систе-мообразующей (ядерной) для построения метапсихологической категории "общение". "Общаться" - значит относиться друг к другу, закрепляя сложившиеся или формируя новые отношения. Конституирующей характеристикой отношений является принятие на себя позиции другого субъекта ("проигрывание" его роли) и способность совместить в мыслях и чувствах собственное видение ситуации и точку зрения другого. Это возможно через совершение определе^!-ных действий. Цель этих действий - производство общего (чего-то "третьего" по отношению к общающимся). Среди этих действий выделяются: коммуникативные акты (обмен информацией), акты децентрации (постановка себя на место другого) и персонализации (достижение субъектной отраженности в другом). Субъектный уровень отраженности заключает в себе целостный образ-переживание другого человека, создающий у его партнера дополнительные побуждения (мотивы). Индивид -» Я. В логике "восхождения от абстрактного к конкретному" категория "индивид" может рассматриваться в качестве базисной при построении метапсихологической категории "Я". Основу подобного взгляда образует идея самотождественности индивида как сущностной характеристики его "Я". При этом предполагается, что переживание и восприятие индивидом своей само- тождественности образуют внутреннюю и неотъемлемую характеристику его "Я": индивид стремится поддерживать собственную целостность, оберегать «территорию "Я"», а следовательно, реализует особое отношение к себе и другому, осуществляя определенные действия. Словом, "Я" есть тождество индивида с самим собой, данное ему в образе и переживании себя и образующее мотив его действий и отношений. Ключевые проблемы и объяснительные принцыпы психологии В содержание теоретической психологии наряду с категориальным строем входят ее основные объяснительные принципы: детерминизм, развитие, системность. Являясь общенаучными по своему значению, они позволяют понять природу и характер конкретных психологических феноменов и закономерностей. Принцип детерминизма отражает в себе закономерную зависимость явлений от порождающих их факторов. Этот принцип в психологии позволяет выделить факторы, определяющие важнейшие характеристики психики человека, выявляя их зависимость от порождающих условий, коренящихся в его бытии. В соответствующей главе книги характеризуются различные виды и формы детерминации психологических феноменов, объясняющие их происхождение и особенности. Принцип развития позволяет понять личность именно как развивающуюся, последовательно проходящую фазы, периоды, эпохи и эры становления его сущностных характеристик. При этом необходимо подчеркнуть органическую взаимосвязь и взаимозависимость объяснительных принципов, принятых теоретической психологией в качестве определяющих. Принцип системности - это не декларация, не модное словоупотребление, как это имело место в российской психологии в 70-80-е годы. Системность предполагает наличие системообразующего принципа, который, к примеру, будучи применен в психологии развития личности, дает возможность понять особенности развивающейся личности на основе использования концепции деятельного опосредствования, выступающего как системообразующее начало. Таким образом, объяснительные принципы психологии пребывают в нерасторжимом единстве, без которого невозможно формирование методологии научного познания в психологии. Объяснительные принципы в психологии лежат в основе предложенной в заключительном разделе книги категориальной системы как ядра теоретической психологии. Ключевые проблемы теоретической психологии (психофизическая, психофизиологическая, психогностическая, психосоциальная, психопраксическая) в такой же степени, как и категории, образуют открытый для возможного дальнейшего пополнения ряд. Возникающие фактически на каждом этапе исторического пути формирования психологического знания, они в наибольшей степени оказывались зависимыми от состояния смежных наук: философии (прежде всего гносеологии), герменевтики, физиологии, а также общественной практики. К примеру, психофизиологическая проблема в вариантах ее решения (психофизический параллелизм, взаимодействие, единство) несет на себе отпечаток философских дискуссий между сторонниками дуалистического и монистического мировоззрения и успехов в разработке комплекса знаний в сфере психофизиологии. Подчеркивая ключевой характер этих проблем, мы отделяем их от бесчисленного числа частных вопросов и задач, решаемых в различных областях и отраслях психологии. Ключевые проблемы в этой связи могли бы по праву рассматриваться как "классические", неизменно возникавшие на протяжении двухтысячелетней истории психологии. От основ – к системе теоритической психологии Категориальный строй, объяснительные принципы и ключевые проблемы, выступая как опоры для построения основ теоретической психологии и тем самым конституируя ее как отрасль психологии, тем не менее не исчерпывают ее содержания. Можно назвать конкретные задачи, решение которых приводит к созданию системы теоретической психологии как полноправной научной отрасли. В поле зрения оказывается соотношение предмета и методов психологического исследования, критериальная оценка обоснованности психологических концепций, выявление места психологии в системе научного знания, причины возникновения, расцвета и распада психологических школ, соотношение научного психологического знания и эзотерических учений и многое другое. В ряде случаев накоплен богатый материал для решения этих задач. Достаточно указать на работы в области психологии науки. Однако интеграция результатов теоретических изысканий, рассыпанных по различным монографиям, учебникам, руководствам, издаваемым в России и за рубежом, до сих пор не была осуществлена. В связи с этим в значительной степени не сложились теоретические основания для обращения отраслей, научных школ, различных течений психологии к самим себе, своим собственным основаниям. По своей сущности теоретическая психология, противопоставленная практической психологии, тем не менее с ней органически связана. Она позволяет отделять то, что отвечает требованиям научной обоснованности от не имеющих отношение к науке спекуляций. В российской психологии последних лет все это представляется особенно важным. Теоретическая психология должна формировать строгое отношение к содержанию всех отраслей психологии, определяя их место с учетом использования объяснительных принципов, представленно-сти в них базисных, метапсихологических и других категорий, путей решения ключевых научных проблем. Для того чтобы перейти от изучения и рассмотрения основ теоретической психологии к построению ее системы, необходимо выявить системообразующий принцип. В недавнем прошлом этот вопрос решился бы с большей "легкостью". Подобным принципом была бы объявлена философия марксизма-ленинизма, хотя это и не продвинуло бы решение проблемы. Дело, очевидно, не в том, что в этой роли не мог выступить, например, исторический материализм, некогда господствующая идеология, а в том, что системообразующий принцип теоретической психологии вообще не может быть целиком и полностью извлечен из иных философских учений. Его необходимо отыскать в самой ткани психологического знания, в особенности ее самосознания и самоосуществления. Это, бесспорно, задача, которую призваны решить теоретики психологии. Часть I ПРОЛЕГОМЕНЫ К ТЕОРЕТИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОМУ ИССЛЕДОВАНИЮ Глава 1. Психологическое познание как деятельность Наука - особая форма знания Одним из главных направлений работы человеческого духа является производство знания, обладающего особой ценностью и силой, а именно - научного. К его объектам относятся также и психические формы жизни. Представления о них стали складываться с тех пор, как человек, чтобы выжить, ориентировался в поведении на других людей, сообразуя с ними свое собственное. С развитием культуры житейский психологический опыт своеобразно преломлялся в творениях мифологии (религии) и искусства. На очень высоком уровне организации общества, наряду с этими творениями, возникает отличный от них способ мыслительной реконструкции зримой действительности. Им и явилась наука. Ее преимущества, изменившие облик планеты, заданы ее интеллектуальным аппаратом, сложнейшая "оптика" которого, определяющая особое видение мира, в том числе психического, веками создавалась и шлифовалась многими поколениями искателей истины о природе вещей. Теория и эмпирия Научное знание принято делить на теоретическое и эмпирическое. Слово "теория" - греческого происхождения, означает систематически изложенное обобщение, позволяющее объяснять и предсказывать явления. Обобщение соотносится сданными опыта, или (опять же по-гречески) эмпирии, то есть наблюдений и экспериментов, требующих прямого контакта с изучаемыми объектами. Зримое благодаря теории "умственными очами" способно дать верную картину действительности, тогда как эмпирические свидетельства органов чувств - иллюзорную. Об этом говорит вечно поучительный пример вращения Земли вокруг Солнца. В своем известном стихотворении "Движение", описывая спор отрицавшего движение софиста Зенона с киником Диогеном, А.С. Пушкин занял сторону первого. Движенья нет, сказал мудрец брадатый. Другой смолчал и стал пред ним ходить. Сильнее бы не мог он возразить; Хвалили все ответ замысловатый. Но, господа, забавный случай сей Другой пример на память мне приводит: Ведь каждый день пред нами солнце ходит, Однако ж прав упрямый Галилей. Зенон в своей известной апории "Стадия" поставил проблему о противоречиях между данными непосредственного наблюдения (самоочевидным фактом движения) и возникающей теоретической трудностью (прежде чем пройти стадию - мера длины, - требуется пройти ее половину, но прежде этого - половину половины и т. д.), то есть невозможно коснуться бесконечного количества точек пространства в конечное время. Опровергая эту апорию молча (не желая даже рассуждать) простым движением, Диоген игнорировал Зенонов парадокс при его логическом решении. Пушкин же, выступив на стороне Зенона, подчеркнул великое преимущество теории напоминанием об "упрямом Галилее", благодаря которому за видимой картиной мира открылась реальная, истинная. В то же время эта истинная картина, противоречащая тому, что говорит чувственный опыт, была создана, исходя из его показаний, поскольку использовались наблюдения перемещений солнца по небосводу. Здесь выступает еще один решающий признак научного знания - его опосредованность. Оно строится посредством присущих науке интеллектуальных операций, структур и методов. Это целиком относится и к научным представлениям о психике. На первый взгляд ни о чем субъект не имеет столь достоверных сведений, как о фактах своей душевной жизни. (Ведь "чужая душа - потемки".) Причем такого мнения придерживались и некоторые ученые, считавшие, что психологию отличает от других дисциплин субъективный метод, или интроспекция, особое "внутреннее зрение", позволяющее человеку выделить элементы, из которых образуется структура сознания. Однако прогресс психологии показал, что, когда эта на- ука имеет дело с явлениями сознания, достоверное знание о них достигается благодаря объективному методу. Именно он дает возможность косвенным, опосредованным путем преобразовать испытываемые индивидом состояния из субъективных феноменов в факты науки. Сами по себе свидетельства самонаблюдения, или, иначе говоря, самоотчеты личности о своих ощущениях, переживаниях и т. п., -это "сырой" материал, который только благодаря его обработке аппаратом науки становится ее эмпирией. Этим научный факт отличается от житейского. Сила теоретической абстракции и обобщений рационально осмысленной эмпирии открывает закономерную причинную связь явлений. Для наук о физическом мире это всем очевидно. Опора на изученные ими законы этого мира позволяет предвосхищать грядущие явления, например нерукотворные солнечные затмения и эффекты контролируемых людьми ядерных взрывов. Конечно, психологии по своим теоретическим достижениям и практике изменения жизни далеко до физики. Психологические явления неизмеримо превосходят физические по сложности и трудности познания. Великий физик Эйнштейн, знакомясь с опытами великого психолога Пиаже, заметил, что изучение физических проблем - это детская игра сравнительно с загадками детской игры. Тем не менее и о детской игре как особой форме человеческого поведения, отличной от игр животных (в свою очередь любопытного феномена), психология знает отныне немало. Изучая ее, она открыла ряд факторов и механизмов, касающихся закономерностей интеллектуального и нравственного развития личности, мотивов ее ролевых реакций, динамики социального восприятия и др. Простое, всем понятное слово "игра" - это крошечная вершина гигантского айсберга душевной жизни, сопряженной с глубинными социальными процессами, историей культуры, "излучениями" таинственной человеческой природы. Возникли различные теории игры, объясняющие посредством методов научного наблюдения и эксперимента ее многообразные проявления. От теории и эмпирии протянулись нити к практике, прежде всего педагогической (но не только к ней). От предметного знания к деятельности Наука - это и знание, и деятельность по его производству. Знание оценивается в его отношении к объекту. Деятельность - по вкладу в запас знаний. Здесь перед нами три переменные: реальность, ее образ и механизм его порождения. Реальность - это объект, который посред- ством деятельности (по исследовательской программе) превращается в предмет знания. Предмет запечатлевается в научных текстах. Соответственно и язык этих текстов предметный. В психологии он передает доступными ему средствами (используя свой исторически сложившийся "словарь") информацию о психической реальности. Она существует сама по себе независимо от степени и характера ее реконструкции в научных теориях и фактах. Однако только благодаря этим теориям и фактам, переданным на предметном языке, она выдает свои тайны. Человеческий ум разгадывает их не только в силу присущей ему исследовательской мотивации (любознательности), но и исходя из прямых запросов социальной практики. Эта практика в ее различных формах (будь то обучение, воспитание, лечение, организация труда и др.) проявляет интерес к науке лишь постольку, поскольку она способна сообщить отличные от житейского опыта сведения о психической организации человека, законах ее развития и изменения, методах диагностики индивидуальных различий между людьми и т. д. Такие сведения могут быть восприняты практиками от ученых лишь в том случае, если переданы на предметном языке. Ведь именно его термины указывают на реалии психической жизни, с которыми имеет дело практика. Но устремленная к этим реалиям наука передает, как мы уже отмечали, накапливаемое знание о них в своих особых теоретико-экспериментальных формах. Дистанция от них до жаждущей их использовать практики может быть очень велика. Так, в прошлом веке пионеры экспериментального анализа психических явлений Э. Вебер и Г. Фехнер, изучая безотносительно к каким бы то ни было вопросам практики отношения между фактами сознания (ощущениями) и внешними стимулами, ввели в научную психологию формулу, согласно которой интенсивность ощущения прямо пропорциональна логарифму силы раздражителя. Формула была выведена в лабораторных опытах, запечатлев общую закономерность, но, конечно, никто в те времена не мог предвидеть значимость этих выводов для практики. Прошло несколько десятилетий, закон Вебера-Фехнера излагался во всех учебниках. Его воспринимали как некую чисто теоретическую константу, доказавшую, что таблица логарифмов приложи-ма к деятельности человеческой души. В современной же ситуации установленное этим законом отношение между психическим и физическим стало понятием широко используемым там, где нужно точно определить, какова чувствительность сенсорной системы (органа чувств), ее способность раз- личать сигналы. Ведь от этого может зависеть не только эффективность действий организма, но само его существование. Другой основоположник современной психологии Г. Гельмгольц своими открытиями механизма построения зрительного образа создал теоретико-экспериментальный ствол многих ответвлений практической работы, в частности, в области медицины. Ко многим сферам практики (прежде всего связанной с развитием детского мышления) проторились пути от концепций Выготского, Пиаже и других исследователей интеллектуальных структур. Авторы этих концепций экстрагировали предметное содержание психологических знаний, изучая человека, его поведение и сознание. Но и в тех случаях, когда объектом служила психика иных живых существ (работы Э. Торндайка, И.П. Павлова, В. Келера и других), знанию, полученному в опытах над ними, предшествовали теоретические схемы, испытание которых на верность психической реальности обогатило предмет психологической науки. Оно касалось факторов модификации поведения, приобретения организмом новых форм активности. На обогащенном предметном "поле" науки быстро взошли ростки для практики (конструирование программ обучения и др.). Во всех этих случаях, идет ли речь о теории, эксперименте или практике, наука выступает в ее предметном измерении, проекцией которого служит предметный язык. Именно его терминами описываются расхождения между исследователями, ценность их вклада и т. п. И это естественно, поскольку, соотнесясь с реальностью, они обсуждают вопросы о том, обоснована ли теория, точна ли формула, достоверен ли факт. Существенные расхождения, например, были между Сеченовым и Вундтом, Торндайком и Келером, Выготским и Пиаже, но во всех ситуациях их мысль направлялась на определенное предметное содержание. Нельзя объяснить, почему они расходились, не зная предварительно, по поводу чего они расходились (хотя, как мы увидим, этого недостаточно, чтобы объяснить смысл противостояний между лидерами различных школ и направлений), иначе говоря, какой фрагмент психической реальности они из объекта изучения превратили в предмет психологии. Вундт, например, направил экспериментальную работу на вычленение исходных "элементов сознания", понимаемых им как нечто непосредственно испытываемое. Сеченов же относил к предметному содержанию психологии не "элементы сознания", а "элементы мысли", под которыми понимались сочетания различных структур, где психические образы сопряжены с двигательной активностью организма. Торндайк описывал поведение как слепой отбор реакций, случайно оказавшихся удачными, тогда как Келер демонстрировал зависимость адаптивного поведения от понимания организмом смысловой структуры ситуации. Пиаже изучал эгоцентрическую (не адресованную другим людям) речь ребенка, видя в ней отражение "мечты и логики сновидения", а Выготский экспериментально доказал, что эта речь способна выполнять функцию организации действий ребенка соответственно "логике действительности". Каждый из исследователей превращал определенный пласт явлений в предмет научного знания, включающего как описание фактов, так и их объяснение. И одно и другое (и эмпирическое описание, и его теоретическое объяснение) представляют предметное "поле". Именно к нему относятся такие, например, явления, как двигательная активность глаза, обегающего контуры предметов, сопоставляющего их между собой и тем самым производящего операцию сравнению (И.М. Сеченов), беспорядочные движения кошек и низших видов обезьян в экспериментальном (проблемном) ящике, из которого животным удается выбраться только после множества неудачных попыток (Э. Торндайк), осмысленные, целенаправленные реакции высших видов обезьян, способных выполнять сложные экспериментальные задания, например построить пирамиду, чтобы достать высоко висящую приманку (В. Келер), устные рассуждения детей наедине с собой (Ж. Пиаже), увеличение у ребенка количества таких рассуждений, когда он испытывает трудности в своей деятельности (Л.С. Выготский). Эти феномены нельзя рассматривать как "фотографирование" посредством аппарата науки отдельных эпизодов неисчерпаемого многообразия психической реальности. Они явились своего рода моделями, на которых объяснялись механизмы человеческого сознания и поведения - его регуляции, мотивации, научения и др. Предметный характер носят также, и, стало быть, выражаются в терминах предметного языка, теории, интерпретирующие указанные феномены (сеченовская рефлекторная теория психического, торндайковская теория "проб, ошибок и случайного успеха", келе-ровская теория "инсайта", пиажевская теория детского эгоцентризма, преодолеваемого в процессе социализации сознания, теория мышления и речи Выготского). Эти теории отдалены от деятельности, приведшей к их построению, поскольку они призваны объяснять не эту деятельность, а независимую от нее связь явлений, реальное, фактическое положение вещей. Научный вывод, факт, гипотеза соотносятся с объективными ситуациями, существующими независимо от познавательных усилий человека, его интеллектуальной экипировки, способов его деятельности - теоретической и экспериментальной. Между тем объективные и достоверные результаты достигаются субъектами, деятельность которых полна пристрастий и субъективных предпочтений. Так, эксперимент, в котором справедливо видят могучее орудие постижения природы вещей, может строиться исходя из гипотез, имеющих преходящую ценность. Известно, например, что внедрение эксперимента в психологию сыграло решающую роль в ее преобразовании по образу точных наук. Между тем ни одна из гипотез, вдохновлявших создателей экспериментальной психологии - Вебе-ра, Фехнера, Вундта, - не выдержала испытания временем. Из взаимодействия ненадежных компонентов рождаются надежные результаты типа закона Вебера-Фехнера - первого настоящего психологического закона, который получил математическое выражение. Фехнер исходил из того, что материальное и духовное представляют "темную" и "светлую" стороны мироздания (включая космос), между которыми должно быть строгое математическое соотношение. Вебер ошибочного считал, что различная чувствительность различных участков кожной поверхности объясняется ее разделен-ностью на "круги", каждый из которых снабжен одним нервным окончанием. Вундт выдвигал целую вереницу оказавшихся ложными гипотез - начиная от предположения о "первичных элементах" сознания и кончая учением об апперцепции как локализованной в лобных долях особой психической силе, изнутри управляющей как внутренним, так и внешним поведением. За знанием, которое воссоздает объект адекватно критериям научности, скрыта особая форма деятельности субъекта (индивидуального и коллективного). Обращаясь к ней, мы оказываемся лицом к лицу с другой реальностью. Не с психической жизнью, постигаемой средствами науки, а с жизнью самой науки, имеющей свои собственные особые "измерения" и законы, для понимания и объяснения которых следует перейти с предметного языка (в указанном смысле) на другой язык. Поскольку теперь перед нами наука выступает не как особая форма знания, но как особая система деятельности, назовем этот язык (в отличие от предметного) деятельностным. Прежде чем перейти к рассмотрению этой системы, отметим, что термин "деятельность" употребляется в различных идейно-философских контекстах. Поэтому с ним могут соединяться самые различные воззрения - от феноменологических и экзистенциалист- ских до бихевиористских и информационных "моделей человека". Особую осторожность, вступая в область психологии, следует проявлять в отношении термина "деятельность". Здесь принято говорить и о деятельности как орудийном взаимодействии организма со средой, и об аналитико-синтетической деятельности мысли, и о деятельности памяти, и о деятельности "малой группы" и т. д. В научной деятельности, поскольку она реализуется конкретными индивидами, различающимися по мотивации, когнитивному стилю, особенностям характера и т. д., конечно, имеется психический компонент. Но глубоким заблуждением было бы редуцировать ее к этому компоненту, объяснить ее в терминах, которыми оперирует, говоря о деятельности, психология. Она рассуждает о ней, как явствует из сказанного, на предметном языке. Здесь же необходим поворот в другое измерение. Поясним простой аналогией с процессом восприятия. Благодаря действиям глаза и руки конструируется образ внешнего предмета. Он описывается в адекватных ему понятиях о форме, величине, цвете, положении в пространстве и т. п. Но из этих данных, касающихся внешнего предмета, невозможно извлечь сведений об устройстве и работе органов чувств, давших информацию о нем. Хотя, конечно, без соотнесенности с этой информацией невозможно объяснить анатомию и физиологию этих органов. К "анатомии" и "физиологии" аппарата, конструирующего знание о предметном мире (включая такой предмет, как психика), и следует обратиться, переходя от науки как предметного знания к науке как деятельности. Научная деятельность в системе трех координат Всякая деятельность субъектна. Вместе с тем она всегда регулируется сложной системой социально-когнитивных запросов, эталонов, норм, идеалов. Здесь возникает одна из главных коллизий научного творчества. С одной стороны, только благодаря интеллектуально-мотивационной энергии человека науки добывается еще неведомая информация о Природе, еще не вошедшая в одну из оболочек этой Природы (ноосферу). "Научная мысль сама по себе не существует. Она создается человеческой живой личностью, есть ее проявление. В мире реально существуют только личности, создающие и высказывающие научную мысль, проявляющие научное творчество - духовную энергию. Ими созданные невесомые ценности - научная мысль и научное открытие - в дальнейшем меняют ход процессов биосферы, окружающей нас природы" . С другой стороны, полет творческой мысли возможен только в социальной атмосфере и под действием объективной динамики идей, которая не зависит от индивидуальной воли и личного таланта. Поэтому теоретико-психологический анализ науки как деятельности (в отличие от обсуждения теорий и эмпирических результатов, в которых "погашено" все, что их породило) всегда имеет дело с интеграцией трех переменных: социальной, когнитивной и лич-ностно-психологической. Каждая из них порознь издавна стала предметом обсуждения в различных попытках описать и объяснить своеобразие научного труда. Соответственно, различные аспекты этого труда интерпретировались независимо друг от друга в понятиях таких дисциплин, как социология, логика и психология. Однако будучи включены в особую систему, каковой является наука, эти понятия приобретают другое содержание. Историк М. Грмек выступил со "Словом в защиту освобождения истории научных открытий и мифов". Среди этих мифов он выделил три: 1. Миф о строго логической природе научного рассуждения. Этот миф воплощен в представлении, сводящим научное исследование к практическому приложению правил и категорий классической логики, тогда как в действительности оно невозможно без творческого элемента, неуловимого этими правилами. 2. Миф о строго иррациональном происхождении открытия. Он утвердился в психологии в различных "объяснениях" открытия интуицией или гением исследователя. 3. Миф о социологических факторах открытия. В данном случае имеется в виду так называемый экстернализм - концепция, которая игнорирует собственные закономерности развития науки и пытается установить прямую связь между общественной ситуацией творчества ученого и результатами его исследований. Эти мифы имеют общий источник: "диссоциацию" единой триады, образуемой тремя координатами приобретения знания, о которых уже было сказано выше. Чтобы преодолеть диссоциацию, необходимо воссоздать адекватную реальности целостную и объемную картину развития науки как деятельности. Это в свою очередь требует такого преобразования традиционных представлений о различных аспектах научного творчества, которое позволит продвинуться в направлении искомого синтеза. Тщетны надежды на то, что удастся объяснить, как строится в творческой лаборатории ученого новое знание, если решать эту задачу, объединяя три издавна заданных традицией направления. Ведь каждое из них "прорывало" собственную колею, шлифуя свой аппарат понятий и методов. Притом на совершенно иных объектах, чем деятельность человека науки. Здесь изначально нужен другой подход. Социальное измерение Социальная атмосфера, в которой творит ученый, имеет несколько слоев. Высший из них - это взаимосвязи науки и общества в различные исторические эпохи. Но и сама наука, как известно, представляет собой особую подсистему в социокультурном развитии человечества. Своеобразие этой подсистемы, в границах которой действуют люди науки, в свою очередь, стало предметом социологического изучения. Одним из лидеров этого направления выступил американский социолог Роберт Мертон, выделивший систему норм, сплачивающих тех, кто занят исследовательским трудом, в особое сообщество, отличное от других человеческих установлений. (Система была названа этосом науки.) Объектом анализа оказался социологический "срез" науки. Однако, тем самым, в новом свете выступила также и иерархия ценностных ориентации каждой конкретной личности и, соответственно, мотивов ее действий, переживаний и других психологических детерминант творчества. Отношения между индивидом и обществом, посылающим свои экономические, политические, идеологические и другие запросы науке, выступили в качестве опосредованных особой социальной структурой - "республикой ученых", которой правят собственные, присущие только ей нормы. Одна из них требует производить знание, непременно получившее бы признание в качестве отличного от известного запаса представлений об объекте, то есть меченное знаком новизны. Над ученым неизбывно тяготеет "запрет на повтор". Таково социальное предназначение его дела. Общественный интерес сосредоточен на результате, в котором "погашено" все, что его породило. Однако при высокой новизне этого результата интерес способна вызвать личность творца и многое с ней сопряженное, хотя бы оно и не имело прямого отношения к его вкладу в фонд знаний. Об этом свидетельствует популярность биографических портретов людей науки и даже их автобиографических записок, куда занесены многие сведения об условиях и своеобразии научной деятельности и ее психологических "отсветов". Среди них выделяются мотивы, придающие исследовательскому поиску особую энергию и сосредоточенность на решаемой задаче, во имя которой "забываешь весь мир", а также такие психические состояния, как вдохновение, озарение, "вспышка гения". Открытие нового в природе вещей переживается личностью как ценность, превосходящая любые другие. Отсюда и притязание на авторство. Быть может, первый уникальный прецедент связан с научным открытием, которое легенда приписывает одному из древнегреческих мудрецов Фалесу, предсказавшему солнечное затмение. Тирану, пожелавшему вознаградить его за открытие, Фалес ответил: "Для меня было бы достаточной наградой, если бы ты не стал приписывать себе, когда станешь передавать другим то, чему от меня научился, а сказал бы, что автором этого открытия являюсь скорее я, чем кто-либо другой". Признание того, что научная истина была открыта его собственным умом и что память об авторстве должна дойти до других, Фа-лес поставил выше любых материальных благ.. Уже в этом древнейшем эпизоде проявилась одна из коренных особенностей психологии человека науки. Она относится к тем аспектам поведения личности, которые обозначаются термином "мотивация". В данном случае речь идет об исследовательском поведении. Познание никому прежде неведомого оказывается для ученого высшей ценностью и наградой, дающей наибольшее удовлетворение, Но тут же выясняется, что это не только личное переживание успеха. Для него значимо, чтобы о достигнутом им результате был оповещен социальный мир, признав его приоритет, иначе говоря - превосходство над другими, но не в экономике, политике, спорте, так сказать, делах земных, а в особой сфере, в сфере интеллекта, духовных ценностей. Велико преимущество этих ценностей в приобщении к тому, что сохраняется безотносительно к индивидуальному существованию, от которого открытая истина не зависит. Тем самым личная мысль, ее познавшая, также метится знаком вечности. В этом эпизоде проявляется своеобразие психологии ученого. Споры о приоритете пронизывают всю историю науки. Индивидуально-личностное и социально-духовное в психологии ученого навечно сопряжены. Так было в далекой древности. Так обстоит дело и в современной науке. Споры о приоритете имеют различные аспекты. Но "случай Фалеса" открывает то лицо науки, над которым не властно время. Своеобразие этого "случая" в том, что он высвечивает в мотивах творчества человека науки особый глубинный слой. В нем запечат- лено притязание на личное бессмертие, достигаемое благодаря отмеченному его собственным именем вкладу в мир нетленных истин. Этот древний эпизод иллюстрирует изначальную социальность личностного "параметра" науки как системы деятельности. Он затрагивает вопрос о восприятии научного открытия в плане отношения к нему общественной среды - макросоциума. Но исторический опыт свидетельствует, что социальность науки как деятельности выступает не только при обращении к вопросу о восприятии знания, но и к вопросу о его производстве. Если вновь обратиться к древним временам, то фактор коллективности производства знаний уже тогда получил концентрированное выражение в деятельности исследовательских групп, которые принято называть школами. Многие психологические проблемы, как мы увидим, открывались и разрабатывались именно в этих школах, ставших центрами не только обучения, но и творчества. Научное творчество и общение нераздельны, менялся от одной эпохи к другой лишь тип их интеграции. Однако во всех случаях общение выступало неотъемлемой координатой науки как формы деятельности. Сократ не оставил не одной строчки, но он создал "мыслильню" - школу совместного думания, культивируя искусство майевтики ("повивального искусства") как процесс рождения в диалоге отчетливого и ясного знания. Мы не устаем удивляться богатству идей Аристотеля, забывая, что им собрано и обобщено созданное многими исследователями, работавшими по его программам. Иные формы связи познания и общения утвердились в средневековье, когда доминировали публичные диспуты, шедшие по жесткому ритуалу (его отголоски звучат в процедурах защиты диссертаций). Им на смену пришел непринужденный дружеский диалог между людьми науки в эпоху Возрождения. В новое время с революцией в естествознании возникают и первые неформальные объединения ученых, созданные в противовес официальной университетской науке. Наконец, в XIX веке возникает лаборатория как центр исследований и очаг научной школы. "Сейсмографы" истории науки Новейшего времени фиксируют "взрывы" научного творчества в небольших, крепко спаянных группах ученых. Энергией этих групп были рождены такие радикально изменившие общий строй научного мышления направления, как квантовая механика, молекулярная биология, кибернетика. Ряд поворотных пунктов в прогрессе психологии определила деятельность научных школ, лидерами которых являлись В. Вундт, И.П. Павлов, 3. Фрейд, К. Левин, Ж. Пиаже, Л.С. Выготский и др. Между самими лидерами и их последователями шли дискуссии, служившие катализаторами научного творчества, изменявшими облик психологической науки. Они исполняли особую функцию в судьбах науки как формы деятельности, представляя ее коммуникативное "измерение". Это, как и личностное "измерение", неотчленимо от предмета общения - тех проблем, гипотез, теоретических схем и открытий, по поводу которых оно возникает и разгорается. Предмет науки, как уже отмечалось, строится посредством специальных интеллектуальных действий и операций. Они, как и нормы общения, формируются исторически в тигле исследовательской практики и подобно всем другим социальным нормам заданы объективно, индивидуальный субъект "присваивает" их, погружаясь в эту практику. Все многообразие предметного содержания науки в процессе деятельности определенным образом структурируется соответственно правилам, которые являются инвариантными, общезначимыми по отношению к этому содержанию. Эти правила принято считать обязательными для образования понятий, перехода от одной мысли к другой, извлечения обобщающего вывода. Наука, изучающая эти правила, формы и средства мысли, необходимые для ее эффективной работы, получила имя логики. Соответственно и тот параметр исследовательского труда, в котором представлено рациональное знание, следовало бы назвать логическим (в отличие от личностно-психологического и социального). Однако логика обнимает любые способы формализации порождений умственной активности, на какие бы объекты она ни была направлена и какими бы способами их ни конструировала. Применительно же к науке как деятельности ее логико-познавательный аспект имеет свои особые характеристики. Они обусловлены природой ее предмета, для построения которого необходимы свои категории и объяснительные принципы. Учитывая их исторический характер, обращаясь к науке с целью ее анализа в качестве системы деятельности, назовем третью координату этой системы - наряду с социальной и личностной - предметно-логической. Логика развития науки Термин "логика", как известно, многозначен. Но как бы ни расходились воззрения на логические основания познания, под ними неизменно имеются в виду всеобщие формы мышления в отличие от его содержательных характеристик. Как писал Л.С. Выготский, "имеется известный органический рост логической структуры (курсив мой. - М.Я.) знания. Внешние факторы толкают психологию по пути ее развития и не могут не отменить в ней ее вековую работу, ни перескочить на век вперед". Говоря об "органическом росте", Выготский, конечно, имел в виду не биологический, а исторический тип развития, однако подобный биологическому в том смысле, что развитие совершается объективно, по собственным законам, когда "изменить последовательность этапов нельзя". Предметно-исторический подход к интеллектуальным структурам представляет собой направление логического анализа, которое должно быть отграничено от других направлений также и терминологически. Условимся называть его логикой развития науки, понимая под ней (как и в других логиках) и свойства познания сами по себе, и их теоретическую реконструкцию, подобно тому, как под термином "грамматика" подразумевается и строй языка, и учение о нем. Основные блоки исследовательского аппарата психологии меняли свой состав и строй с каждым переходом научной мысли на новую ступень. В этих переходах и выступает логика развития познания как закономерная смена его фаз. Оказавшись в русле одной из них, исследовательский ум движется по присущему ей категориальному контуру с неотвратимостью, подобной выполнению предписаний грамматики или логики. Это можно оценить как еще один голос в пользу присвоения рассматриваемым здесь особенностям научного поиска имени логики. На каждой стадии единственно рациональными (логичными) признаются выводы, соответствующие принятой детерминационной схеме. Для многих поколений до Декарта рациональными считались только те рассуждения о живом теле, в которых полагалось, что оно является одушевленным, а для многих поколений после Декарта - лишь те рассуждения об умственных операциях, в которых они выводились из свойств сознания как незримого внутреннего агента (хотя бы и локализованного в мозге). Для тех, кто понимает под логикой только всеобщие характеристики мышления, имеющие силу для любых времен и предметов, сказанное даст повод предположить, что здесь к компетенции логики опрометчиво отнесено содержание мышления, которое, в отличие от его форм, действительно меняется, притом не только в масштабах эпох, но и на наших глазах. Это вынуждает напомнить, что речь идет об особой логике, именно о логике развития науки, которая не может быть иной, как предметно-исторической, а стало быть, во-первых, содержательной, во-вторых, имеющей дело со сменяющими друг друга интеллектуальными "формациями". Такой подход не означает смешения формальных аспектов с содержательными, но вынуждает с новых позиций трактовать проблему форм и структур научного мышления. Они должны быть извлечены из содержания в качестве его инвариантов. Ни одно из частных (содержательных) положений Декарта, касающихся деятельности мозга, не только не выдержало испытания временем, но даже не было принято натуралистами его эпохи (ни представление о "животных духах" как частицах огнеподобного вещества, носящегося по "нервным трубкам" и раздувающего мышцы, ни представление о шишковидной железе как пункте, где "контачат" телесная и бестелесная субстанции, ни другие соображения). Но основная детерминистская идея о машинообразности работы мозга стала на столетия компасом для исследователей нервной системы. Считать ли эту идею формой или содержанием научного мышления? Она формальна в смысле инварианта, в смысле "ядерного" компонента множества исследовательских программ, наполнявших ее разнообразным содержанием от Декарта до Павлова. Она содержательна, поскольку относится к конкретному фрагменту действительности, который для формально-логического изучения мышления никакого интереса не представляет. Эта идея есть содержательная форма. Логика развития науки имеет внутренние формы, то есть динамические структуры, инвариантные по отношению к непрерывно меняющемуся содержанию знания. Эти формы являются организаторами и регуляторами работы мысли. Они определяют зону и направление исследовательского поиска в неисчерпаемой для познания действительности, в том числе и в безбрежном море психических явлений. Они концентрируют поиск на определенных фрагментах этого мира, позволяя их осмыслить посредством интеллектуального инструмента, созданного многовековым опытом общения с реальностью. В смене этих форм, в их закономерном преобразовании и выражена логика научного познания - изначально историческая по своей природе. При изучении этой логики, как и при любом ином исследовании реальных процессов, мы должны иметь дело с фактами. Но очевидно, что здесь перед нами факты совершенно иного порядка, чем открываемые наблюдением за предметно-осмысленной реальностью, в частности психической. Это реальность обнажаемая, когда исследование объектов само становится объектом исследования. Это "мышление о мышлении", рефлексия о процессах, посредством которых только и становится возможным знание о процессах как данности, не зависимой ни от какой рефлексии. Знание о способах построения знания, его источниках и границах издревле занимало философский ум, выработавший систему представлений о теоретическом и эмпирическом уровнях постижения действительности, о логике и интуиции, гипотезе и приемах ее проверки (верификация, фальсификация), особом языке (словарь и синтаксис) науки и т. д. Конечно, этот изучаемый философией уровень организации мыслительной активности, кажущийся сравнительно с физическими, биологическими и тому подобными реалиями менее "осязаемым", ничуть не уступает им по степени реальности. Стало быть, и в отношении его столь же правомерен вопрос о фактах (в данном случае фактами являются теория, гипотеза, метод, термин научного языка и пр.), как и в отношении фактов так называемых позитивных областей знания. Однако не оказываемся ли мы тогда перед опасностью удалиться в "дурную бесконечность", и после построения теоретических представлений по поводу природы научного познания мы должны заняться теорией, касающейся самих этих представлений, а эту новую "сверхтеорию" в свою очередь превратить в предмет рефлексивного анализа еще более высокого уровня и т. д. Чтобы избежать этого, мы не видим иной возможности, как погрузиться в глубины исследовательской практики, в процессы, совершающиеся в мире истории, где и происходит зарождение и преобразование фактов и теорий, гипотез и открытий. Состоявшиеся исторические реалии (в виде сменявших друг друга научных событий) являются той фактурой, которая, будучи независимой от конструктивных способностей ума, одна только может служить проверочным средством этих способностей, эффективности и надежности выстроенных благодаря им теоретических конструктов. Наивно было бы полагать, что само по себе обращение к историческому процессу может быть беспредпосылочным, что существуют факты истории, которые говорят "сами за себя", безотносительно к теоретической ориентации субъекта познания. Любой конкретный факт возводится в степень научного факта в строгом смысле слова (а не только остается на уровне исходного материала для него) лишь после того, как становится ответом на предварительно заданный (теоретический) вопрос. Любые наблюдения за историческим процессом (стало быть, и за эволюцией научной мысли), подобно наблюдениям за процессами и феноменами остальной действительности, непременно регулируются в различной степени осознаваемой концептуальной схемой. От нее зависят уровень и объемность реконструкции исторической реальности, возможность ее различных интерпретаций. Имеется ли в таком случае опорный пункт, отправляясь от которого, теоретическое изучение состоявшихся теорий приобрело бы достоверность? Этот пункт следует искать не вне исторического процесса, а в нем самом. Прежде чем к нему обратиться, следует выявить вопросы, которые в действительности регулировали исследовательский труд. Применительно к психологическому познанию мы прежде всего сталкиваемся с усилиями объяснить, каково место психических (душевных) явлений в материальном мире, как они соотносятся с процессами в организме, каким образом посредством них приобретается знание об окружающих вещах, от чего зависит позиция человека среди других людей и т. д. Эти вопросы постоянно задавались не только из одной общечеловеческой любознательности, но под повседневным диктатом практики - социальной, медицинской, педагогической. Прослеживая историю этих вопросов и бесчисленные попытки ответов на них, мы можем извлечь из всего многообразия вариантов нечто стабильно инвариантное. Это и дает основание "типологизировать" вопросы, свести их к нескольким вечным, таким, например, как психофизическая проблема (каково место психического в материальном мире), психофизиологическая проблема (как соотносятся между собой соматические - нервные, гуморальные - процессы и процессы на уровне бессознательной и сознательной психики), психогностическая (от греч. "гнозис" - познание), требующая объяснить характер и механизм зависимостей восприятий, представлений, интеллектуальных образов от воспроизводимых в этих психических продуктах реальных свойств и отношений вещей. Чтобы рационально интерпретировать указанные соотношения и зависимости, необходимо использовать определенные объяснительные принципы. Среди них выделяется стержень научного мышления - принцип детерминизма, то есть зависимости любого явления от производящих его факторов. Детерминизм не идентичен причинности, но включает ее в качестве основной идеи. Он приобретал различные формы, проходил, подобно другим принципам, ряд стадий в своем развитии, однако неизменно сохранял приоритетную позицию среди всех регуляторов научного познания. К другим регуляторам относятся принципы системности и развития. Объяснение явления, исходя из свойств целостной, органичной системы, одним из компонентов которой оно служит, характеризует подход, обозначаемый как системный. При объяснении явления, исходя из закономерно претерпеваемых им трансформаций, опорой служит принцип развития. Применение названных принципов к проблемам позволяет накапливать их содержательные решения под заданными этими принципами углами зрения. Так, если остановиться на психофизиологической проблеме, то ее решения зависели от того, как понимался характер причинных отношений между душой и телом, организмом и сознанием. Менялся взгляд на организм как систему - претерпевали преобразования и представления о психических функциях этой системы. Внедрялась идея развития, и вывод о психике как продукте эволюции животного мира становился общепринятым. Такая же картина наблюдается и в изменениях, которые испытала разработка психогностической проблемы. Представление о де-терминационной зависимости воздействий внешних импульсов на воспринимающие их устройства определяло трактовку механизма порождения психических продуктов и их познавательной ценности. Взгляд на эти продукты как элементы или целостности был обусловлен тем, мыслились ли они системно. Поскольку среди этих продуктов имелись феномены различной степени сложности (например, ощущения или интеллектуальные конструкты), внедрение принципа развития направляло на объяснение происхождения одних из других. Аналогична роль объяснительных принципов и в других проблемных ситуациях, например, когда исследуется, каким образом психические процессы (ощущения, мысли, эмоции, влечения) регулируют поведение индивида во внешнем мире и какое влияние в свою очередь оказывает само это поведение на их динамику. Зависимость психики от социальных закономерностей создает еще одну проблему - психосоциальную (в свою очередь распадающуюся на вопросы, связанные с поведением индивида в малых группах и по отношению к ближайшей социальной среде, и на вопросы, касающиеся взаимодействия личности с исторически развивающимся миром культуры). Конечно, и применительно к этим темам успешность их разработки зависит от состава тех объяснительных принципов, которыми оперирует исследователь, - детерминизма, системности, развития. В плане построения реального действия существенно разнятся, например, подходы, представляющие это действие по типу механической детерминации (по типу рефлекса как автоматического сцепления центростремительной и центробежной полудуг), считающие его изолированной единицей, игнорирующей уровни его построения, и подходы, согласно которым психическая регуляция действия строится на обратных связях, предполагает рассмотрение его в качестве компонента целостной структуры и считает его перестраивающимся от одной стадии к другой. Естественно, что не менее важно и то, каких объяснительных принципов мы придерживаемся и в психосоциальной проблеме: считаем ли детерминацию психосоциальных отношений человека качественно отличной от социального поведения животных, рассматриваем ли индивида в целостной социальной общности или считаем эту общность производной от интересов и мотиваций индивида, учитываем ли динамику и системную организацию этих общностей в плане их поуровнего развития, а не только системного взаимодействия. В процессе решения проблем на основе объяснительных принципов добывается знание о психической реальности, соответствующее критериям научности. Оно приобретает различные формы: фактов, гипотез, теорий, эмпирических обобщений, моделей и др. Этот уровень знания обозначим как теоретико-эмпирический. Рефлексия относительно этого уровня является постоянным занятием исследователя, проверяющего гипотезы и факты путем варьирования экспериментов, сопоставления одних данных с другими, построения теоретических и математических моделей, дискуссий и других форм коммуникаций. Изучая, например, процессы памяти (условия успешного запоминания), механизмы выработки навыка, поведение оператора в стрессовых ситуациях, ребенка - в игровых и тому подобных, психолог не задумывается о схемах логики развития науки, хотя в действительности они незримо правят его мыслью. Да и странно, если бы было иначе, если бы он взамен того, чтобы задавать конкретные вопросы, касающиеся наблюдаемых явлений, стал размышлять о том, что происходит с его интеллектуальным аппаратом при восприятии и анализе этих явлений. В этом случае, конечно, их исследование немедленно бы расстроилось из-за переключения внимания на совершенно иной предмет, чем тот, с которым сопряжены его профессиональные интересы и задачи. Тем не менее за движением его мысли, поглощенной конкретной, специальной задачей, стоит работа особого интеллектуального аппарата, в преобразованиях структур которого представлена логика развития психологии. Логика и психология научного творчества Научное знание, как и любое другое иное, представляется посредством работы мысли. Но и сама эта работа благодаря исканиям древних философов стала предметом знания. Тогда-то и были открыты и изучены всеобщие логические формы мышления как не зависимые от содержания сущности. Аристотель создал силлогистику - теорию, выясняющую условия, при которых из ряда высказываний с необходимостью следует новое. Поскольку производство нового рационального знания является главной целью науки, то издавна возникла надежда на создание логики, способной снабдить любого здравомыслящего человека интеллектуальной "машиной", облегчающей труд по получению новых результатов. Эта надежда воодушевляла великих философов эпохи научной революции XVII столетия Ф. Бэкона, Р. Декарта, Г. Лейбница. Их роднило стремление трактовать логику как компас, выводящий на путь открытий и изобретений. Для Бэкона таковой являлась индукция. Ее апологетом в XIX столетии стал Джон Стюарт Милль, книга которого "Логика" пользовалась в ту пору большой популярностью среди натуралистов. Ценность схем индуктивной логики видели в их способности предсказывать результат новых опытов на основе обобщения прежних. Индукция (от лат. inductio - наведение) считалась мощным инструментом победно шествовавших естественных наук, получивших именно по этой причине название индуктивных. Вскоре, однако, вера в индукцию стала гаснуть. Те, кто произвел революционные сдвиги в естествознании, работали не по наставлениям Бэкона и Милля, рекомендовавшим собирать частные данные опыта с тем, чтобы они навели на обобщающую закономерность. После теории относительности и квантовой механики мнение о том, что индукция служит орудием открытий, окончательно отвергается. Решающую роль теперь отводят гипотетико-дедуктивному методу, согласно которому ученый выдвигает гипотезу (неважно, откуда она черпается) и выводит из нее положения, доступные контролю в эксперименте. Из этого было сделано заключение в отношении задач логики: она должна заниматься проверкой теорий с точки зрения их непротиворечивости, а также того, подтверждает ли. опыт их предсказания. Некогда философы работали над тем, чтобы в противовес средневековой схоластике, применявшей аппарат логики для обоснования религиозных догматов, превратить этот аппарат в систему предписаний, как открывать законы природы. Когда стало очевидно, что подобный план невыполним, что возникновение новаторских идей и, стало быть, прогресс науки обеспечивают какие-то другие способности мышления, укрепилась версия, согласно которой эти способности не имеют отношения к логике. Задачу последней стали усматривать не в том, чтобы обеспечить производство нового знания, а в том, чтобы определить критерии научности для уже приобретенного. Логика открытия была отвергнута. На смену ей пришла логика обоснования, занятия которой стали главными для направления, известного как "логический позитивизм". Линию этого направления продолжил видный современный философ К. Поппер. Одна из его главных книг называется "Логика научного открытия". Название может ввести в заблуждение, если читатель ожидает увидеть в этой книге правила для ума, ищущего новое знание. Сам автор указывает, что не существует такой вещи, как логический метод получения новых идей или как логическая реконструкция этого процесса, что каждое открытие содержит "иррациональный элемент" или "творческую интуицию". Изобретение теории подобно рождению музыкальной темы. В обоих случаях логический анализ ничего объяснить не может. Применительно к теории его можно использовать лишь с целью ее проверки - подтверждения или опровержения. Но диагноз ставится в отношении готовой, уже выстроенной теоретической конструкции, о происхождении которой логика судить не берется. Это дело другой дисциплины - эмпирической психологии. Размышляя о развитии сознания в мире, в космосе, во Вселенной, В.И. Вернадский относил это понятие к категории тех же естественных сил, как жизнь и все другие силы, действующие на планете. Он рассчитывал, что путем обращения к историческим реликтам в виде научных открытий, сделанных независимо разными людьми в различных исторических условиях, удастся проверить, действительно ли интимная и личностная работа мысли конкретных индивидов совершается по независимым от этой индивидуальной мысли объективным законом, которые, как и любые законы науки, отличает повторяемость, регулярность. Вопрос о независимых открытиях был поставлен через несколько десятилетий после Вернадского в социологии науки. В работе Отборна и Томаса "Являются ли открытия неизбежными: заметка о социальной эволюции" приводится около ста пятидесяти важных научных идей, выдвинутых независимо друг от друга различными исследователями. Другой социо-. лог - Роберт Мертон, подсчитав двести шестьдесят четыре таких случая, отметил, что представление Огборна и Томаса о так называемых "независимых открытиях" неоригинально, что сходная точка зрения задолго до них выдвигалась рядом авторов, список которых он приводит, поэтому их вывод о повторяемости инноваций относится к разряду "независимых открытий". В приводимом Мерто-ном списке нет Вернадского, приложившего немало усилий, чтобы, сопоставив научные результаты, добытые независимо друг от друга учеными различных эпох и культур, обосновать свой тезис о законах развития науки, действующих, подобно другим естественным законам, независимо от активности отдельных умов. Так, на каждом шагу историк встречается с новаторскими идеями и изобретениями, которые были забыты, но впоследствии вновь созданы ничего не знавшими о них умами в разных странах и культурах, что исключает какую бы то ни было возможность заимствования. Изучение подобного рода явлений заставляет нас "глубоко проникать в изучение психологии научного искания, - писал Вернадский. - Оно открывает нам как бы лабораторию научного мышления. Оказывается, что не случайно делается то или иное открытие, так, а не иначе строится какой-нибудь прибор или машина. Каждый прибор и каждое обобщение являются закономерным созданием человеческого разума". Если независимость рождения одних и тех же научных идей в различных, не связанных между собой регионах и сообществах считалась Вернадским неоспоримым аргументом в пользу его тезиса о том, что работа мысли совершается по объективным законам, которые производят свои эффекты с регулярностью, присущей геологическим и биологическим процессам, то факты, неоспоримо говорящие о преждевременных открытиях (о лицах, как говорил Вернадский, сделавших открытия до их настоящего признания наукой), вводят в анализ природы научной мысли вслед за логическим (касающимся законов познания) два других параметра: личностный и социальный. Личностный - поскольку "преждевременность открытия" говорила о том, что оно являлось прозрением отдельной личности, прежде чем было ассимилировано сообществом. Социальный - поскольку только в результате такой ассимиляции оно становится "ферментом" эволюции ноосферы. Исследовательский поиск относится к разряду явлений, обозначаемых в психологии как "поведение, направленное на решение проблемы". Одни психологи полагали, что решение достигается путем "проб, ошибок и случайного успеха", другие - мгновенной перестройкой "поля восприятия" (так называемый инсайт), третьи -неожиданной догадкой в виде "ага-переживания" (нашедший решение восклицает: "Ага!"), четвертые - скрытой работой подсознания (особенно во сне), пятые - "боковым зрением" (способ- ностью заметить важную реалию, ускользающую от тех, кто сосредоточен на предмете, обычно находящемся в центре всеобщего внимания) и т. д. Большую популярность приобретало представление об интуиции как особом акте, излучаемом из недр психики субъекта. В пользу этого воззрения говорили самоотчеты ученых, содержащие свидетельства о неожиданных разрывах в рутинной связи идей, об озарениях, дарящих новое видение предмета (начиная от знаменитого восклицания "Эврика!" Архимеда). Указывают ли, однако, подобные психологические данные на генезис и организацию процесса открытия? Логический подход обладает важными преимуществами, коренящимися во всеобщности его постулатов и выводов, в их открытости для рационального изучения и проверки. Психология же, не имея по поводу протекания умственного процесса, ведущего к открытию, надежных опорных пунктов, застряла на представлениях об интуиции, или "озарении". Объяснительная сила этих представлений ничтожна, поскольку никакой перспективы для причинного объяснения открытия, а тем самым и фактов возникновения нового знания они не намечают. Если принять рисуемую психологией картину событий, которые происходят в "поле" сознания или "тайниках" подсознания перед тем, как ученый оповестит мир о своей гипотезе или концепции, то возникает парадокс. Эта гипотеза или концепция может быть принята только при ее соответствии канонам логики, то есть лишь в том случае, если она выдержит испытание перед лицом строгих рациональных аргументов. Но "изготовленной" она оказывается средствами, не имеющими отношения к логике: интуитивными "прозрениями", "инсайтами", "ага-переживаниями" и т. п. Иначе говоря, рациональное возникает как результат действия внерациональных сил. Главное дело науки - открытие детерминант и законов. Но выходит, что ее люди вершат свое дело, не подчиняясь доступным рациональному постижению законам. Такой вывод следует из анализа рассмотренной нами ситуации, касающейся соотношения логики и психологии, неудовлетворенность которой нарастает в силу не только общих философских соображений, но и острой потребности в том, чтобы сделать более эффективным научный труд, ставший массовой профессией. Необходимо вскрыть глубинные предметно-логические структуры научного мышления и способы их преобразования, ускользающие от формальной логики, которая не является ни предметной, ни исторической. Вместе с тем природа научного открытия не обнажит своих тайн, если ограничиться его логическим аспектом, оставляя без внимания два других - социальный и психологический, которые в свою очередь должны быть переосмыслены в качестве интегральных компонентов целостной системы. Общение – координата науки как деятельности Переход к объяснению науки как деятельности требует взглянуть на нее не только с точки зрения предметно-логического характера ее когнитивных структур. Дело в том, что они действуют в мышлении лишь тогда, когда "обслуживают" проблемные ситуации, возникающие в научном сообществе. Зарождение и смена идей как процесс, в динамике которого прослеживается собственная историологическая закономерность, совершается не в сфере "чистой" мысли, а в социально-историческом "поле". Его силовые линии определяют творчество каждого исследователя, каким бы самобытным он ни являлся. Хорошо известно, что и сами ученые, во всяком случае многие из них, связывали собственные достижения с успехами других. Такой гений, как Ньютон, называл себя карликом, видевшим дальше других потому, что он стоял на плечах гигантов, в частности - и прежде всего - Декарта. Декарт мог бы в свою очередь сослаться на Галилея, Галилей на Кеплера и Коперника и т. д. Но подобные ссылки не раскрывают социальной сущности научной деятельности. В них лишь подчеркивается момент преемственности в кумуляции знания благодаря творчеству отдельных гениев. Они являют собой как бы отдельные вершины, выступают как отдельные избранные личности высшего ранга (обычно предполагается, что им присущ особый психологический профиль), призванные передавать друг другу историческую эстафету. Их выделяемость из общей социально-интеллектуальной среды, в которой они сложились и вне которой не смогли бы приобрести репутацию гения, объясняется при подобном воззрении исключительно присущими им индивидуально-личностными качествами. Ложна при таком понимании не сама по себе мысль о том, что способности к научному творчеству распределены по индивидам неравномерно. Ложно иное - представление о способностях, как о чем-то не имеющем иных оснований, кроме замкнутой в себе психической сферы личности. В качестве субъекта научной деятельности личность приобретает характеристики, побуждающие ранжировать ее как выделяющуюся из общего массива лиц, занятых наукой, благодаря тому, что в ней с наибольшей эффективностью скрещивается и концентрируется то, что рассеяно во всем сообществе ученых. Откуда быть грозе, спрашивал А.А. Потебня, если в атмосфере не было бы электрических зарядов? Говоря о социальной обусловленности жизни науки, следует различать несколько аспектов. Особенности общественного развития в конкретную эпоху преломляются сквозь призму деятельности научного сообщества (особого социума), имеющего свои нормы и эталоны. В нем когнитивное неотделимо от коммуникативного, познание - от общения. Когда речь идет не только о сходном осмыслении терминов (без чего обмен идей невозможен), но об их преобразовании (ибо именно оно совершается в научном исследовании как форме творчества), общение выполняет особую функцию. Оно становится креативным. Общение ученых не исчерпывается простым обменом информацией. Иллюстрируя важные преимущества обмена идеями по сравнению с обменом товарами,- Бернард Шоу писал: "Если у вас яблоко и у меня яблоко и мы обмениваемся ими, то остаемся при своих - у каждого по яблоку. Но если у каждого из нас по одной идее и мы передаем их друг другу, то ситуация меняется, каждый сразу же становится богаче, а именно - обладателем двух идей". Эта наглядная картина преимуществ интеллектуального общения не учитывает главной ценности общения в науке как творческом процессе, в котором возникает "третье яблоко", когда при столкновении идей происходит "вспышка гения". Процесс познания предполагает трансформацию значений. Если общение выступает в качестве непременного фактора познания, то информация, возникшая в научном общении, не может интерпретироваться только как продукт усилий индивидуального ума. Она порождается пересечением линий мысли, идущих из многих источников. Говоря о производстве знания, мы до сих пор основной акцент делали на его категориальных регулятор
Издательство «Феникс»
Ростов-на-Дону
ПЕТРОВСКИЙ Артур Владимирович (1924 г. рождения), доктор психологических наук, профессор, академик Российской Академии образования. Заслуженный деятель науки РФ, с 1992 г. президент Российской Академии образования.
Автор книг по истории психологии, социальной психологии, психологии личности. Редактор и автор многократно переиздававшихся учебников по психологии для вузов. Его книги переведены на многие иностранные языки.
ЯРОШЕВСКИЙ Михаил Григорьевич (1915 г. рождения), доктор психологических наук, профессор, действительный член Нью-йоркской академии наук, почетный член РАО. Главный научный сотрудник Института истории естествознания и техники Российской Академии Наук.
Художник О. Бабкин
Петровский А. В., Ярошевский М. Г.
История и теория психологии - Ростов-на-Дону:
Издательство «Феникс», 1996. - 416 с.
В работе представлен нетрадиционный подход к историческому развитию психологического познания, позволивший под новым углом зрения проследить эволюцию понятийных структур психологической науки, ее объясняющих принципов и проблем.
Этот подход реализуется благодаря ориентации на метод категориального анализа, цель которого выявить закономерный и системный характер преобразований научных знаний о психике.
И 4704010000 – без объявления ББК 65.5
Петровский А. В.
Ярошевский М. Г.
Издавна известно, что без ретроспективного анализа научного знания необъяснимо его современное состояние. Любая из разрабатываемых ныне проблем имеет исторические корни. Обращение к ним необходимо, чтобы объяснить зарождение проблемы, выявить испытанные в практике ее исследования продуктивные решения, с одной стороны, тупиковые ходы - с другой. Поэтому исторический взгляд справедливо называют самосознанием науки, подобно тому, как самосознание личности формируется благодаря осмыслению ею своего прошлого.
Как известно, исторический подход требует такой реконструкции событий, которая была бы адекватна их смене в исторически необратимом времени. Без хронологии нет истории. Соответственно, любой способ изучения динамики научных представлений имеет своей предпо сылкой четкое очерчивание процесса перехода от одной эпохи в эволюции знаний о психике к другой. Узловые пункты этой эволюции освещены в первой части книги.
Процесс «перехода» детально рассматривался в предшествующих работах авторов. При характеристике же одного из периодов, а именно истории русской психологии в советскую эпоху, авторы, учитывая допущенную ими прежде односторонность, сочли необходимым уделить специальное внимание оценке тех деформаций, которые претерпела наука под давлением идеологических установок и запретов.
Без истории нет теории науки. Но, чтобы история науки служила теоретическому развитию и эффективной разработке актуальных проблем, саму историю следует подвергнуть особому теоретическому рассмотрению. Его предметом становится не само по себе содержание мысли (применительно к психологии в качестве такого содержания выступают различные психические процессы, функции, проявления активности личности, ее свойства и т.д.), а сама эта научная мысль в ее динамике, в переходе от одних способов исследования предметного содержания к другим.
Трансформация научной мысли происходит закономерно. При всем многообразии отдельных гипотез, моделей, фактов, обобщений, которые запечатлеваются различными психологическими направлениями и школами, в этой полифонии и многокрасочности представлена постоянно звучащая «мелодия». Она проходит через всю историю науки. Это есть логика ее развития. Она охватывает устойчивые структуры этого развития, служит его осью.
В работе представлен нетрадиционный подход к историческому развитию психологического познания, позволяющий под новым углом зрения проследить эволюцию понятийных структур психологической науки, ее объяснительных принципов и проблем. Этот подход реализуется благодаря ориентации на метод категориального анализа, цель которого - выявить закономерный и системный характер преобразований научных знаний о психике. Тем самым история психологической науки смыкается с ее методологией.
Первое издание нашей книги подготовлено в рамках программы «Обновление гуманитарного образования в России» и вышло в свет в 1994 году под названием «История психологии».
«История и теория психологии» представляет собой существенно переработанную и дополненную новую книгу. Авторы благодарят Отделение психологии и возрастной психологии Российской академии образования и Московское отделение Психологического общества за ценные предложения, высказанные во время обсуждения книги на совместном заседании Отделения и Общества.
Профессор А.В. Петровский
Профессор М.Г. Ярошевский
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
М. Г.Ярошееский - гл. 2, 3, 4, 10; В. А. Петровский - гл. 6; А. В.
Брушлипский - гл. 13
Часть I ВВЕДЕНИЕ В
ПСИХОЛОГИЮ
Рецензенты:
доктор психологических наук, академик РАО В. С. Мухина;
доктор психологических наук, академик РАО В. В. Рубцов
Петровский А.В., Ярошевский М.Г.
П 30 Психология: Учебник для студ высш. пед. учеб, заведений. -
2-е изд., стереотип. - М.: Издательский центр;
Высшая школа, 200 i. - 512 с.
ISBN 5-7695-0465-Х (Изд. центр)
ISBN 5-06-004170-0 (Высшая школа)
Настоящий учебник является продолжением цикла учебников для
вузов, вышедших под редакцией А. В. Петровского, -
(1970, 1976, 1977, 1986) и (1995, 1996, 1997),
удостоенных в 1997 г. премии Правительства Российской Федерации в
области образования.
В книге раскрываются предмет, методы, исторический путь раз-
видуально-психологические особенности личности.
УДК 159.9(075.8)
ISBN 5-7695-0465-Х
ISBN 5-06-004170-0
c Петровский А.В., Ярошевский М.Г., 1998 c
Издательский центр, 1998
Глава 1 ПРЕДМЕТ И
^ МЕТОДЫ ПСИХОЛОГИИ
В XX столетии были созданы научные основы разработки
важнейших проблем психологии. В настоящее время психология
определила свой особый предмет изучения, свои специфические
задачи, свои методы исследования; ею занимаются целые
психологические институты, лаборатории, в учебных заведениях
готовят кадры психологов, издаются специальные журналы.
Систематически собираются международные психологические
конгрессы, психологи объединяются в научные ассоциации и
общества. Значение психологии как одной из важнейших наук о
человеке в настоящее время осознается повсеместно.
^ ПРЕДМЕТ ПСИХОЛОГИИ
Каждая конкретная наука отличается от других наук осо-
бенностями своего предмета. Так, геология отличается от гео-
дезии тем, что, имея предметом исследования Землю, первая из
них изучает ее состав, строение и историю, а вторая - ее размеры
и форму. Выяснение специфических особенностей явлений,
изучаемых психологией, представляет значительно большую
трудность. Понимание этих явлений во многом зависит от ми-
ровоззрения, которого придерживаются люди, сталкивающиеся с
необходимостью постигнуть психологическую науку.
Трудность состоит прежде всего в том, что явления, изу-
чаемые психологией, издавна выделялись человеческим умом и
отграничивались от других проявлений жизни как особые. В
самом деле, совершенно очевидно, что мое восприятие пи-
шущей машинки - это нечто совершенно особое и отличное от
самой пишущей машинки, реального предмета, который стоит
передо мной на столе; мое желание пойти на лыжах - это
нечто иное по сравнению с реальным лыжным походом; мое
воспоминание о встрече Нового года - это нечто отличаю-
щееся от того, что реально происходило в канун Нового года, и
т.п. Так постепенно сложились представления о различных
разрядах явлений, которые стали именовать психическими
(психическими функциями, свойствами, процессами, состоя-
ниями и т.д.). Их особый характер видели в принадлежности к
внутреннему миру человека, отличающемуся от того, что че-
ловека окружает, и относили к области душевной жизни, про-
тивопоставляемой реальным событиям и фактам. Эти явления
группировались под названиями,
И др., в совокупности образуя
то, что именуется психикой, психическим, внутренним миром
человека, его душевной жизнью и т.д. Психика заключает в
себе внутреннюю картину мира, неотторжима от тела человека
и представляет собой совокупный результат функцио-
нирования его организма, прежде всего центральной нервной
системы, она обеспечивает возможность существования и
развития человека в мире.
Хотя непосредственно люди, наблюдавшие других людей в
повседневном общении, имели дело с различными фактами
поведения (действиями, поступками, трудовыми операциями
и др.), однако потребности практического взаимодействия
вынуждали их различать скрытые за внешним поведением
психические процессы. За поступком всегда усматривались
намерения, мотивы, которыми руководствовался человек, за
реакцией на то или иное событие - особенности характера.
Поэтому задолго до того, как психические процессы, свойства,
состояния стали предметом научного анализа, накапливалось
житейское психологическое знание людей друг о друге. Оно
закреплялось, передаваясь от поколения к поколению, в
языке, в народном творчестве, в произведениях искусства. Его
вбирали, например, пословицы и поговорки:
увидеть, чем десять раз услышать> (о преимуществах зритель-
ного восприятия и запоминания перед слуховым);
вторая натура> (о роли упрочившихся привычек, которые могут
конкурировать с врожденными формами поведения) и т.п.
Житейские психологические сведения, почерпнутые из об-
щественного и личного опыта, образуют донаучные психо-
логические знания. Они могут быть довольно обширными,
могут до известной степени способствовать ориентировке в
поведении окружающих людей, могут быть в определенных
пределах правильными и соответствующими действительности.
Однако в целом такие знания лишены систематичности,
глубины, доказательности и по этой причине не могут стать
прочной основой для серьезной работы с людьми (педагоги-
ческой, лечебной, организационной и т.п.), требующей науч-
ных, т.е. объективных и достоверных знаний о психике чело-
века, позволяющих прогнозировать его поведение в тех или
иных ожидаемых обстоятельствах.
Что же составляет предмет научного изучения в психоло-
гии? Это прежде всего конкретные факты психической жизни,
характеризуемые качественно и количественно. Так, исследуя
процесс восприятия человеком окружающих его предметов,
психология установила, что образ предмета сохраняет отно-
сительное постоянство и при изменяющихся условиях воспри-
ятия. Например, страница, на которой напечатаны эти строки,
будет восприниматься как белая и на ярком солнечном
свету, и в полутьме, и при электрическом освещении, хотя
физическая характеристика лучей, отбрасываемых бумагой
при столь различной освещенности, будет различной. В данном
случае перед нами качественная характеристика психоло-
гического факта. Примером количественной характеристики
психологического факта может послужить скорость реакции
данного человека на воздействующий раздражитель (если
испытуемому предлагают в ответ на вспышку лампочки на-
жать на кнопку как можно скорее, то у одного скорость реакции
может быть 200 миллисекунд, а у другого - 150, т.е. зна-
чительно более быстрая). Индивидуальные различия скорости
реакции, наблюдаемые в эксперименте, являются психологи-
ческими фактами, устанавливаемыми в научном исследова-
нии. Они позволяют количественно характеризовать некоторые
особенности психики различных испытуемых.
Однако научная психология не может ограничиться опи-
санием психологического факта, каким бы интересным он ни
был. Научное познание с необходимостью требует перехода от
описания явлений к их объяснению. Последнее предполагает
раскрытие законов, которым подчиняются эти явления.
Поэтому предметом изучения в психологии вместе с психоло-
гическими фактами становятся психологические законы. Так,
возникновение некоторых психологических фактов наблюда-
ется с необходимостью всякий раз, когда для этого имеются
соответствующие условия, т.е. закономерно. Закономерный
характер имеет, например, приведенный выше факт относи-
тельного постоянства восприятия, при этом постоянством
обладает не только восприятие цвета, но и восприятие вели-
чины и формы предмета. Специальные исследования показа-
ли, что постоянство восприятия не дано человеку изначально,
от рождения. Оно формируется постепенно, по строгим зако-
нам. Если бы не было постоянства восприятия, человек не
смог бы ориентироваться во внешней среде - при малейшем
изменении его положения относительно окружающих предметов
происходило бы радикальное изменение картины видимого
мира, предметы воспринимались бы искаженно.
Как же можно определить предмет психологии? Какими бы
сложными путями ни продвигалась на протяжении столетий
психологическая мысль, осваивая свой предмет, как бы ни из-
менялись и обогащались знания о нем, какими бы термина-
ми его ни обозначали (душа, сознание, психика, деятельность
и т.д.), можно выделить признаки, которые характеризуют соб-
ственно предмет психологии, отличающий ее от других наук.
Предметом психологии являются закономерные связи субъ-
екта с природным и социокультурным миром, запечатленные в
системе чувственных и умственных образов этого мира, моти-
вов, побуждающих действовать, а также в самих действиях,
переживаниях своего отношения к другим людям и самому себе, в
свойствах личности как ядра этой системы.
Биологически обусловленные ее компоненты имеются и у
животных (чувственные образы среды, мотивация поведения,
как инстинктивного, так и приобретенного в процессе при-
способления к ней). Однако психическая организация человека
качественно отлична от этих биологических форм. Со-
циокультурный образ жизни порождает у человека сознание. В
межличностных контактах, опосредованных языком и со-
вместной деятельностью, индивид, в других
людей, приобретает способность познавать самого себя как
субъекта психической жизни, заранее ставить цели, предва-
ряющие его поступки, судить о внутреннем плане своего по-
ведения. Не все компоненты этого плана переводимы на язык
сознания. Но и они, образуя сферу бессознательного, служат
предметом психологии, которая выявляет характер соответст-
вия действительных побуждений, влечений, ориентации лич-
ности сложившимся у нее представлениям о них. Как осозна-
ваемые, так и неосознаваемые психические акты реализуются
посредством нейрогуморальных механизмов, но протекают не
по физиологическим, а по собственно психологическим зако-
нам. Исторический опыт говорит, что знание о предметной
области психологии складывалось и расширялось благодаря
связи этой науки с другими науками - естественными, соци-
альными, техническими.
Особое место среди отраслей психологии занимает теоре-
тическая психология. Предметом теоретической психологии
принципы, ключевые проблемы, решавшиеся на протяжении
исторического пути развития психологической науки.
ПСИХОЛОГИИ
в системе наук
Современная психология находится на стыке ряда наук. Она
занимает промежуточное положение между общественными
науками, с одной стороны, естественными -с другой,
техническими - с третьей. Близость ее к этим наукам, даже
наличие отраслей, разрабатываемых совместно с
некоторыми из них, ни в коей мере не лишает ее
самостоятельности. Во всех своих отраслях психология
сохраняет свой предмет исследования, свои теоретические
принципы, свои пути изучения этого предмета. Что же
касается многогранности психологических проблем, столь
значимых не только для психологии, но и для смежных с нею
наук, то это объясняется тем, что в центре внимания психологов
всегда остается человек - главное действующее лицо мирового
прогресса. Все науки и отрасли знаний имеют смысл и значение
только в связи с тем, что они служат человеку, вооружают его,
творятся им, возникают и развиваются как человеческая теория
и практика. Все дальнейшее развитие психологических знаний
мыслится как максимальное расширение связей психологии со
смежными науками при сохранении ею самостоятельного
предмета исследования.
Психология и
научно-техни-
XX столетие характеризуется исключительным по своему
масштабу развитием производства, новых видов техники,
ческий прогресс средств связи, широким использованием
электроники, автоматики, освоением новых видов транспорта,
работающих на сверхзвуковых скоростях, и т.д. Все это
предъявляет огромные требования к психике человека,
имеющего дело с современной техникой.
В промышленности, на транспорте, в военном деле все
большее значение приобретает учет так называемого психо-
логического фактора, т.е. возможностей, заключенных в пси-
хических познавательных процессах - восприятии, памяти,
мышлении, в свойствах личности - особенностях характера,
темперамента, скорости реакции и т.п. Так, в условиях нервно-
психической напряженности, вызванной необходимостью
принимать ответственные решения в минимально короткие
сроки (ситуации, во многом типичные для современной сверх-
звуковой авиации, для работы диспетчеров-операторов круп-
ных энергосистем и т.п.), оказывается чрезвычайно сущест-
венным наличие некоторых качеств личности, позволяющих
осуществлять деятельность без особых ошибок и срывов. От-
сутствие же этих качеств ведет к авариям.
Изучение психологических возможностей человека в связи с
требованиями, предъявляемыми ему сложными видами трудовой
деятельности, характеризует важную роль современной
психологии. Инженерная психология, занимающаяся решением
проблемы (вопросы взаимодействия чело-
века и техники), как и психология труда вообще, теснейшим
образом соприкасается с многими разделами техники.
На дальнейшее развитие психологии существенное влияние
оказывает компьютерная революция. Ряд функций, считав-
шихся уникальным достоянием человеческого сознания (функ-
ции накопления и переработки информации, управления и
контроля), могут выполнять теперь электронные устройства.
Использование теоретико-информационных понятий и моде-
лей способствовало внедрению в психологию новых логико-
математических методов. Вместе с тем отдельные исследова-
тели, упоенные успехами кибернетики, стали трактовать че-
От авторов
В книге предлагается читателям (студентам старших курсов педвузов и психологических факультетов университетов, а также аспирантам кафедр психологии) целостное и систематизированное рассмотрение основ теоретической психологии как особой отрасли науки.
Учебное пособие продолжает и развивает проблематику, содержащуюся в предшествующих трудах авторов (Ярошевский М.Г. История психологии, 3-е изд., 1985; Ярошевский М.Г. Психология XX столетия, 2-е изд., 1974; Петровский А.В. Вопросы истории и теории психологии. Избранные труды, 1984; Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История психологии, 1995; Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История и теория психологии, в 2-х томах, 1996; Ярошевский М.Г. Историческая психология науки, 1996).
В книге рассматриваются: предмет теоретической психологии, психологическое познание как деятельность, историзм теоретического анализа, категориальный строй, объяснительные принципы и ключевые проблемы психологии. По своему существу "Основы теоретической психологии" учебное пособие, предназначенное для завершения полного курса психологии в высших учебных заведениях.
Вводная глава "Теоретическая психология как область психологической науки" и главы 9, 11, 14 написаны А.В.Петровским; глава 10 В.А.Петровским; главы 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 12, 13, 15, 16, 17 М.Г.Ярошевским; заключительная глава "Категориальная система ядро теоретической психологии" написана совместно А.В.Петровским, В.А.Петровским, М.Г.Ярошевским.
Авторы с благодарностью примут замечания и предложения,
которые будут способствовать дальнейшей научной работе в
области теоретической психологии.
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ
КАК ОБЛАСТЬ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ
(вводная глава)
Предмет теоретической психологии
Предмет теоретической психологии саморефлексия психологической науки, выявляющая и исследующая ее категориальный строй (протопсихические, базисные, метапсихологические, экстрапсихологические категории), объяснительные принципы (детерминизм, системность, развитие), ключевые проблемы, возникающие на историческом пути развития психологии (психофизическая, психофизиологическая, психогностическая и др.), а также само психологическое познание как особый род деятельности.
Термин "теоретическая психология" встречается в трудах многих авторов, однако он не был использован для оформления особой научной отрасли.
Элементы теоретической психологии, включенные в контекст как общей психологии, так и прикладных ее отраслей, представлены в трудах российских и зарубежных ученых.
Анализу подвергались многие аспекты, касающиеся природы и структуры психологического познания. Саморефлексия науки обострялась в кризисные периоды ее развития. Так, на одном из рубежей истории, а именно в конце XIX начале XX столетия, разгорелись дискуссии по поводу того, на какой способ образования понятий должна ориентироваться психология либо на то, что принято в науках о природе, либо на то, что относится к культуре. В дальнейшем с различных позиций обсуждались вопросы, касающиеся предметной области психологии, в отличие от других наук и специфических методов ее изучения. Неоднократно затрагивались такие темы, как соотношение теории и эмпирии, эффективность объяснительных принципов, используемых в спектре психологических проблем, значимость и приоритетность самих этих проблем и др. Наиболее весомый вклад в обогащение научных представлений о своеобразии самой психологической науки, ее состава и строения внесли российские исследователи советского периода П.П.Блонский, Л.С.Выготский, М.Я.Басов, С.Л.Рубинштейн, Б.М.Теплов. Однако до сих пор не были выделены ее составляющие из содержания различных отраслей психологии, где они существовали с другим материалом (понятиями, методами изучения, историческими сведениями, практическими приложениями и т.п.). Так, С.Л.Рубинштейн в своем капитальном труде "Основы общей психологии" дает трактовку различных решений психофизической проблемы и рассматривает концепцию психофизиологического параллелизма, взаимодействия, единства. Но этот круг вопросов не выступает как предмет изучения особой отрасли, отличной от общей психологии, которая прежде всего обращена к анализу психических процессов и состояний. Теоретическая психология, таким образом, не выступила для него (как и для других ученых) в качестве особой интегральной научной дисциплины.
Особенностью формирования теоретической психологии в настоящее время является противоречие между уже сложившимися ее компонентами (категориями, принципами, проблемами) и ее непредставленностью как целостной области, как системы психологических категорий. Отмеченное противоречие авторы попытались устранить в этой книге. В то же время если бы она была названа "Теоретическая психология", то это предполагало бы завершенность становления обозначенной таким образом области. В действительности мы имеем дело с "открытостью" этой научной отрасли для включения в нее многих новых звеньев. В этой связи целесообразно говорить об "основах теоретической психологии", имея в виду дальнейшую разработку проблематики, обеспечивающую целостность научной области.
В контексте теоретической психологии возникает проблема соотношения эмпирического знания и его теоретического обобщения. При этом сам процесс психологического познания рассматривается как особого вида деятельность. Отсюда, в частности, возникает также проблема соотношения объективных методов исследования и данных самонаблюдения (интроспекции). Неоднократно возникал сложный в теоретическом отношении вопрос о том, что фактически дает интроспекция, могут ли результаты самонаблюдения рассматриваться наравне с тем, что удается обрести объективными методами (Б.М.Теплов). Не получается ли так, что, заглядывая в себя, человек имеет дело не с анализом психических процессов и состояний, а только лишь с внешним миром, который в них отражен и представлен?
Важной стороной рассматриваемой отрасли психологии выступают ее прогностические возможности. Теоретическое знание является системой не только утверждений, но и предсказаний по поводу возникновения различных феноменов, переходов от одного утверждения к другому без непосредственного обращения к чувственному опыту.
Выделение теоретической психологии в особую сферу научного знания обусловлено тем, что психология способна собственными силами, опираясь на собственные достижения и руководствуясь собственными ценностями, постичь истоки своего становления, перспективы развития. Еще памятны те времена, когда "методология решала все", хотя процессы возникновения и применения методологии могли не иметь с психологией ничего общество. У многих до сих пор сохраняется вера в то, что предмет психологии и ее основные категории могут быть изначально взяты откуда-то извне из области внепсихологического знания. Огромное число распространенных методологических разработок, посвященных проблемам деятельности, сознания, общения, личности, развития, написаны философами, но при этом адресованы именно психологам. Последним вменялось в обязанность особое видение своих задач в духе вполне уместного в конце XIX века вопроса "Кому и как разрабатывать психологию?", то есть в поиске тех областей научного знания (философии, физиологии, теологии, социологии и т.д.), которые созидали бы психологическую науку. Конечно, поиск психологией в себе самой источников своего роста, "ветвлений", расцвета и появления ростков новых теорий был бы абсолютно немыслим вне обращения психологов к специальным философским, культурологическим, естественнонаучным и социологическим работам. Однако при всей значимости той поддержки, которую оказывают психологии непсихологические дисциплины, они не способны подменить собой труд самоопределения психологической мысли. Теоретическая психология отвечает на этот вызов: она формирует образ самой себя, вглядываясь в свое прошлое, настоящее и будущее.
Теоретическая психология не равна сумме психологических теорий. Подобно любому целому, она представляет собой нечто большее, чем собрание образующих ее частей. Различные теории и концепции в составе теоретической психологии ведут диалог друг с другом, отражаются друг в друге, открывают в себе то общее и особенное, что роднит или отдаляет их. Таким образом, перед нами место "встречи" этих теорий.
До сих пор ни одна из общепсихологических теорий не могла заявить о себе в качестве теории, действительно общей по отношению к совокупному психологическому знанию и условиям его обретения. Теоретическая психология изначально ориентирована на построение подобной системы научного знания в будущем. В то время как материалом для развития специальных психологических теорий и концепций служат факты, получаемые эмпирически и обобщаемые в понятиях (первая ступень психологического познания), материалом теоретической психологии являются сами эти теории и концепции (вторая ступень), возникающие в конкретных исторических условиях.
История психологической науки и историзм теоретической психологии
Неразрывно связанные области психологической науки история психологии и теоретическая психология, тем не менее, существенно различаются по предмету исследования. Задачи историка психологии состоят в прослеживании путей развития исследований и их теоретического оформления в связи с перипетиями гражданской истории и во взаимодействии со смежными областями знаний. Историк психологии следует от одного периода становления науки к другому, от характеристики взглядов одного видного ученого к анализу воззрений другого. В отличие от этого теоретическая психология использует принцип историзма для аналитического рассмотрения результата развития науки на каждом его (развития) этапе, вследствие чего становятся явными составляющие современного теоретического знания в наиболее значимых характеристиках и подходах. Исторический материал в этих целях привлекается для осуществления теоретического анализа.
Поэтому авторы сочли целесообразным обратиться прежде всего к деятельности российских психологов, чьи труды в силу идеологических препон оказались очень слабо представленными в мировой психологической науке. Вместе с тем предложенные для рассмотрения основы теоретической психологии можно было бы построить на материале, полученном путем анализа американской, французской, немецкой или какой-либо другой психологии. Правомерность подобного взгляда можно объяснить тем обстоятельством, что в российской психологии фактически оказались отраженными (при всех трудностях их ретрансляции сквозь "железный занавес") основные направления психологической мысли, представленные в мировой науке. При этом имеются в виду работы российских психологов И.М.Сеченова, И.П.Павлова, В.А.Вагнера, С.Л.Рубинштейна, Л.С.Выготского. Именно инвариантность теоретической психологии дает возможность рассматривать ее внутри ныне существующих и не утративших своей значимости научных школ и направлений. Поэтому для характеристики теоретической психологии нет основания использовать наименование "история психологии" и в такой же мере "теория психологии", хотя и история, и теории психологии входят в ее состав.
Метафизика и психология
В 1971 году М.Г.Ярошевским было введено, в отличие от традиционного понятия об общефилософских категориях, охватывающих всеобщие формы бытия и познания, понятие о "категориальном строе психологической науки". Это нововведение не было результатом умозрительных построений. Занимаясь историей психологии, М.Г.Ярошевский обратился к анализу причин распада некоторых психологических школ и течений. При этом выяснилось, что их создатели оказались ориентированными на один относительно изолированный, заведомо приоритетный для исследователей психологический феномен (к примеру, бихевиоризм положил в основу своих взглядов поведение, действие; гештальтпсихология образ и т.д.). Тем самым в ткани психологической реальности ими имплицитно была выделена якобы одна инвариантная "универсалия", ставшая основанием для конструирования соответствующей теории во всех ее ответвлениях. Это позволяло, с одной стороны, легче выстроить логику развития системы исследований, перехода от одних экспериментально проверенных утверждений к другим, уверенно прогнозируемым. С другой стороны, это сужало сферу применения исходных принципов, поскольку не опиралось на основания, явившиеся исходными для других школ и направлений. Введение категориального строя как базиса, на котором развиваются основные психологические понятия, имело принципиальное значение. Как и во всех науках, в психологии категории выступили наиболее общими и фундаментальными определениями, охватывающими наиболее существенные свойства и отношения изучаемых явлений. Применительно к бесчисленному множеству психологических понятий выделенные и описанные базисные категории были системообразующими, позволяющими строить категории более высокого порядка метапсихологические категории (по А.В.Петровскому). В то время как базисными категориями являются: "образ", "мотив", "действие", "отношение", рожденные, соответственно, в гештальтпсихологии, психоанализе, бихевиоризме, интеракционизме, к "метапсихологическим категориям" могут быть отнесены, соответственно, "сознание", "ценность", "деятельность", "общение" и др. Если базисные категории своего рода "молекулы психологического знания, то метапсихологические категории можно сравнить с "организмами".
Выделение наряду с "базисными" метапсихологических категорий и соответствующих им онтологических моделей позволяет переходить к наиболее полному постижению и объяснению психологической реальности. На этом пути открывается возможность рассмотреть теоретическую психологию как научную дисциплину, имеющую метафизический характер. При этом метафизика понимается здесь не в традиционном для марксизма смысле, трактовавшем ее в качестве противоположного диалектике философского метода (рассматривающего явления в их неизменности и независимости друг от друга, отрицающего внутренние противоречия как источник развития).
Между тем этот плоский подход к пониманию метафизики, игнорирующий ее реальное значение, уходящее корнями в учение Аристотеля, может и должен быть сменен обращением к идеям русского философа Владимира Соловьева. С точки зрения В.Соловьева, метафизика это прежде всего учение о сущностях и явлениях, закономерно сменяющих друг друга, совпадающих и не совпадающих друг с другом. С точки зрения В.Соловьева, противопоставление между сущностью и явлением не выдерживает критики не только гносеологической, но и просто логической. Эти два понятия имеют для него значение соотносительное и формальное. Явление обнаруживает, проявляет свою сущность, и сущность обнаруживается, проявляется в своем явлении а вместе с тем то, что есть сущность в известном отношении или на известной ступени познания, есть только явление в другом отношении или на другой ступени познания. Обращаясь к психологии, В.Соловьев подчеркивал (ниже используем типичную для него фразеологию): "...слово или действие есть явление или обнаружение моих скрытых состояний мысли, чувства и воли, которые непосредственно не даны постороннему наблюдателю и в этом смысле представляют для него некоторую "непознаваемую сущность"". Однако (по В.Соловьеву) она познается именно через свое внешнее явление; но и эта психологическая сущность, например определенный акт воли, есть только явление общего характера или душевного склада, который в свою очередь не есть окончательная сущность, а только проявление более глубокого задушевного существа (умопостигаемого характера по И.Канту), на что непререкаемо указывают факты нравственных кризисов и перерождений. Таким образом, и во внешнем, и во внутреннем мире провести определенную и постоянную границу между сущностью и явлением, а следовательно, и между предметом метафизики и положительным в науке совершенно невозможно, и безусловное их противоположение есть явная ошибка.
Метафизические воззрения Владимира Соловьева имеют важнейшее значение для осмысления объяснительного принципа построения категориального строя в теоретической психологии. В метапсихологических категориях проявляются сущностные характеристики базисных категорий. Вместе с тем сами метапсихологические категории могут выступать в качестве сущностных для других категорий более высокого порядка. В заключительном разделе книги они именуются экстрапсихологическими.
Метафизика в понимании Владимира Соловьева может стать предметом особого внимания при разработке системы теоретической психологии.
Посредством выявления категориального строя историзм психологического анализа дает историку психологии возможность перейти на позиции разработчика теоретической психологии.
Формулируя в качестве одного из принципов теоретической психологии принцип открытости категориального строя, исследователи получают возможность расширить базисные категории за счет психологического осмысления других понятий, фигурирующих в психологии, и, таким образом, могут быть построены новые диады: базисная категория метапсихологическая категория. Так, например, к четырем базисным категориям, впервые введенным М.Г.Ярошевским при характеристике категориального строя психологии, в настоящей книге присоединяются еще две "переживание" и "индивид". Метапсихологическое развитие этих категорий (на основе других, базисных) может быть найдено, соответственно, в таких категориях, как "чувство" и "Я".
Итак, в данный момент разработки проблем теоретической психологии может быть отмечена возможность восходящего движения конкретизации базисных психологических категорий в направлении метапсихологических категорий различной степени обобщенности и конкретности. Вырисовывается следующий ряд гипотетических соответствий между базисными и метапсихологическими категориями:
Определяемое ниже соотношение базисных и метапсихологических категорий может быть осмыслено следующим образом: в каждой метапсихологической категории раскрывается некоторая базисная психологическая категория через соотнесение ее с другими базисными категориями (что позволяет выявить заключенное в ней "системное качество"). В то время как в каждой из базисных категорий каждая другая базисная категория существует скрыто, "свернуто", каждая метапсихологическая категория представляет собой "развертку" этих латентных образований. Взаимоотношения между базисными категориями психологии можно сравнить со взаимоотношениями лейбницианских монад: каждая отражает каждую. Если же попытаться метафорически выразить взаимоотношения между базисными и метапсихологическими категориями, то будет уместно вспомнить о голограмме: "часть голограммы (базисная категория) заключает в себе целое (метапсихологическая категория)". Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на любой фрагмент этой "голограммы" под определенным углом зрения.
В логическом отношении каждая метапсихологическая категория представляет собой субъект-предикативную конструкцию, в которой положение субъекта занимает некоторая базисная категория (один из примеров: "образ" как базисная категория в метапсихологической категории "сознание"), а в качестве предиката выступает соотношение этой базисной категории с другими базисными категориями ("мотивом", "действием", "отношением", "переживанием"). Так, метапсихологическая категория "сознание" рассматривается как развитие базисной психологической категории "образ", а, например, базисная категория "действие" обретает конкретную форму в метапсихологической категории "деятельность" и т.п. Базисную категорию в функции логического субъекта какой-либо метапсихологической категории будем называть ее "категориальным ядром", категории, посредством которых данная ядерная категория превращается в метапсихологическую, обозначим как "оформляющие" ("конкретизирующие"). Формальное соотношение между базисными и метапсихологическими категориями изобразим на рис. 1 (с метапсихологическими категориями "ядерные" категории связаны здесь вертикальными линиями, а "оформляющие" наклонными)
Базисные психологические категории
Рис. 1.
Базисные (ядерные) категории
связаны с метапсихологическими жирными вертикальными линиями,
а оформляющие тонкими наклонными
Из приведенного рисунка видно, что в соответствии с принципом открытости категориальной системы теоретической психологии ряд базисных психологических категорий, как и ряд метапсихологических, открыт. Могут быть предложены три версии, поясняющие это.
- Некоторые психологические категории (как базисные, так метапсихологические) еще не исследованы, не выявлены в качестве категорий теоретической психологии, хотя в частных психологических концепциях они фигурируют на правах "работающих" понятий.
- Некоторые категории рождаются только сегодня; как и все, возникающее "здесь и теперь", они оказываются пока за пределами актуальной саморефлексии науки.
- Некоторые из психологических категорий появятся, по всей вероятности, в частных психологических теориях со временем, с тем чтобы когда-нибудь войти в состав категорий теоретической психологии.
Предлагаемый способ восхождения к метапсихологическим категориям с опорой на категории базисного уровня далее кратко иллюстрируется на примере соотнесения некоторых категорий, в той или иной степени уже определившихся в психологии.
Образ → Сознание. Действительно ли "сознание" является метапсихологическим эквивалентом базисной категории "образ"? В литературе последнего времени высказываются мнения, исключающие подобную версию. Утверждается, что сознание не есть, как полагал, например, А.Н.Леонтьев, "в своей непосредственности... открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния", и не есть "отношение к действительности", а есть "отношение в самой действительности", "совокупность отношений в системе других отношений", "не имеет индивидуального существования или индивидуального представительства". Другими словами, сознание якобы не есть образ акцент переносится на категорию "отношение". Подобный взгляд, как нам представляется, вытекает из ограниченного представления о категории "образ". Упущена связь между понятием "образ" и имеющим многовековую традицию в истории философской и психологической мысли понятием "идея". Идея есть образ (мысль) в действии, продуктивное представление, формирующее свой объект. В идее преодолевается оппозиция субъективного и объективного. И поэтому вполне резонно думать, что "идеи творят мир". Выявляя в образе то, что характеризует его со стороны его действенности (а значит, мотивов, отношений, переживаний индивида), мы определяем его как сознание. Итак, сознание есть целостный образ действительности (что в свою очередь означает область человеческого действия), реализующий мотивы и отношения индивида и включающий в себя его самопереживание, наряду с переживанием внеположности мира, в котором существует субъект. Итак, логическим ядром определения категории "сознания" здесь является базисная категория "образ", а оформляющими категориями "действие", "мотив", "отношения", "переживание", "индивид".
Мотив → Ценность. "Проверка на прочность" идеи восхождения от абстрактных (базисных) к конкретным (метапсихологическим) категориям может быть проведена также на примере развития категории "мотив". В этом случае возникает сложный вопрос о том, какая метапсихологическая категория должна быть поставлена в соответствие этой базисной категории ("смысловое образование"? "значимость"? "ценностные ориентации"? "ценность"?). Однако при всей несомненности того, что все эти понятия находятся в перекличке друг с другом и при этом соотносятся с категорией "мотив", они не могут по разным причинам считаться метапсихологическим эквивалентом последней. Одно из решений этой проблемы привлечение категории "ценность". Спрашивая, каковы ценности этого человека, мы задаемся вопросом о сокровенных мотивах его поведения, но сам по себе мотив еще не есть ценность. Например, можно испытывать влечение к чему-либо или к кому-либо и вместе с тем стыдиться этого чувства. Являются ли эти побуждения "ценностями"? Да, но только в том смысле, что это "негативные ценности". Данное словосочетание должно быть признано производным от исходной "позитивной" интерпретации категории "ценность" (говорят о "материальных и духовных, предметных и субъектных, познавательных и нравственных ценностях" и т.д. и т.п.). Таким образом, ценность это не просто мотив, а мотив, характеризуемый определенным местом в системе самоотношений субъекта. Мотив, рассматриваемый как ценность, выступает в сознании индивида как сущностная характеристика его (индивида) существования в мире. Мы сталкиваемся с подобным пониманием ценности как в обыденном, так и в научном сознании ("ценность" в обычном словоупотреблении означает "явление, предмет, имеющий то или иное значение, важный, существенный в каком-нибудь отношении"; в философском плане подчеркивается нормативно-оценочный характер "ценности"). Ценностно то, что человек, по словам Гегеля, признает своим. Однако прежде, чем мотив выступит перед индивидом как ценность, должна быть произведена оценка, а порою и переоценка той роли, которую мотив играет или может играть в процессах самоосуществления индивида. Иначе говоря, для того, чтобы мотив был включен индивидом в образ себя и выступил, таким образом, как ценность, индивид должен осуществить определенное действие (ценностное самоопределение). Результатом этого действия является не только образ мотива, но и переживание паяного мотива индивидом в качестве важной и неотъемлемой "части" себя самого. Вместе с тем ценность есть то, что в глазах данного индивида ценимо и другими людьми, то есть обладает для них побудительной силой. Посредством ценностей индивид персонализируется (обретает свою идеальную представленность и продолженность в общении). Мотивы-ценности, являясь сокровенными, активно раскрываются в общении, служа тому, чтобы "приоткрыть" общающихся друг другу. Таким образом, категория "ценность" неотделима от базисной категории "отношения", рассматриваемой не только во внутреннем, но и по внешнем плане. Итак, ценность это мотив, который в процессе самоопределения рассматривается и переживается индивидом как собственная неотчуждаемая "часть", что образует основу "самопредъявления" (персонализации) субъекта в общении.
Переживание → Чувство. Категория "переживание" (в широком смысле слова) может рассматриваться как ядерная в построении метапсихологической категории "чувство". С.Л.Рубинштейн в "Основах общей психологии" различал первичное и специфическое "переживание". В первом значении (его мы рассматриваем как определяющее для установления одной из базисных психологических категорий) "переживание" рассматривается как сущностная характеристика психики, качество "принадлежности" индивиду того, что составляет "внутреннее содержание" его жизни; С.Л.Рубинштейн, говоря о первичности такого переживания, отличал его от переживаний "в специфическом, подчеркнутом смысле слова"; последние имеют событийный характер, выражая "неповторимость" и "значительность" чего-либо во внутренней жизни личности. Такие переживания, на наш взгляд, и составляют то, что может быть названо чувством. Специальный анализ текстов С.Л.Рубинштейна мог бы показать, что путь становления событийного переживания ("чувства") есть путь опосредования: образующее его первичное переживание выступает при этом в его обусловленности со стороны образа, мотива, действия, отношений индивида. Рассматривая, таким образом, "переживание" (в широком смысле) как базисную категорию психологии, категорию "чувство" в логике восхождения можно рассматривать как метапсихологическую категорию.
Действие → Деятельность. Метапсихологическим эквивалентом базисной категории "действие" является категория "деятельность". В данной книге развивается взгляд, согласно которому деятельность представляет собой целостное внутренне дифференцированное (имеющее первоначально коллективно-распределительный характер) самоценное действие такое действие, источник, цель, средство и результат осуществления которого заключаются в нем самом. Источником деятельности являются мотивы индивида, ее целью образ возможного, в качестве прообраза того, что свершится, ее средствами действия в направлении промежуточных целей и, наконец, ее результатом переживание отношений, складывающихся у индивида с миром (в частности, отношений с другими людьми).
Отношение → Общение. Категория "отношения" является системообразующей (ядерной) для построения метапсихологической категории "общение". "Общаться" значит относиться друг к другу, закрепляя сложившиеся или формируя новые отношения. Конституирующей характеристикой отношений является принятие на себя позиции другого субъекта ("проигрывание" его роли) и способность совместить в мыслях и чувствах собственное видение ситуации и точку зрения другого. Это возможно через совершение определенных действий. Цель этих действий производство общего (чего-то "третьего" по отношению к общающимся). Среди этих действий выделяются: коммуникативные акты (обмен информацией), акты децентрации (постановка себя на место другого) и персонализации (достижение субъектной отраженности в другом). Субъектный уровень отраженности заключает в себе целостный образ-переживание другого человека, создающий у его партнера дополнительные побуждения (мотивы).
Индивид → Я. В логике "восхождения от абстрактного к конкретному" категория "индивид" может рассматриваться в качестве базисной при построении метапсихологической категории "Я". Основу подобного взгляда образует идея самотождественности индивида как сущностной характеристики его "Я". При этом предполагается, что переживание и восприятие индивидом своей самотождественности образуют внутреннюю и неотъемлемую характеристику его "Я": индивид стремится поддерживать собственную целостность, оберегать "территорию "Я"", а, следовательно, реализует особое отношение к себе и другому, осуществляя определенные действия. Словом, "Я" есть тождество индивида с самим собой, данное ему в образе и переживании себя и образующее мотив его действий и отношений.
Ключевые проблемы и объяснительные принципы психологии
Принцип детерминизма отражает в себе закономерную зависимость явлений от порождающих их факторов. Этот принцип в психологии позволяет выделить факторы, определяющие важнейшие характеристики психики человека, выявляя их зависимость от порождающих условий, коренящихся в его бытии. В соответствующей главе книги характеризуются различные виды и формы детерминации психологических феноменов, объясняющие их происхождение и особенности.
Принцип развития позволяет понять личность именно как развивающуюся, последовательно проходящую фазы, периоды, эпохи и эры становления его сущностных характеристик. При этом необходимо подчеркнуть органическую взаимосвязь и взаимозависимость объяснительных принципов, принятых теоретической психологией в качестве определяющих.
Принцип системности это не декларация, не модное словоупотребление, как это имело место в российской психологии в 7080-е годы. Системность предполагает наличие системообразующего принципа, который, к примеру, будучи применен в психологии развития личности, дает возможность понять особенности развивающейся личности на основе использования концепции деятельного опосредствования, выступающего как системообразующее начало. Таким образом, объяснительные принципы психологии пребывают в нерасторжимом единстве, без которого невозможно формирование методологии научного познания в психологии. Объяснительные принципы в психологии лежат в основе предложенной в заключительном разделе книги категориальной системы как ядра теоретической психологии.
Ключевые проблемы теоретической психологии (психофизическая, психофизиологическая, психогностическая, психосоциальная, психопраксическая) в такой же степени, как и категории, образуют открытый для возможного дальнейшего пополнения ряд. Возникающие фактически на каждом этапе исторического пути формирования психологического знания, они в наибольшей степени оказывались зависимыми от состояния смежных наук: философии (прежде всего гносеологии), герменевтики, физиологии, а также общественной практики. К примеру, психофизиологическая проблема в вариантах ее решения (психофизический параллелизм, взаимодействие, единство) несет на себе отпечаток философских дискуссий между сторонниками дуалистического и монистического мировоззрения и успехов в разработке комплекса знаний в сфере психофизиологии. Подчеркивая ключевой характер этих проблем, мы отделяем их от бесчисленного числа частных вопросов и задач, решаемых в различных областях и отраслях психологии. Ключевые проблемы в этой связи могли бы по праву рассматриваться как "классические", неизменно возникавшие на протяжении двухтысячелетней истории психологии.
От основ к системе теоретической психологии
Категориальный строй, объяснительные принципы и ключевые проблемы, выступая как опоры для построения основ теоретической психологии и тем самым конституируя ее как отрасль психологии, тем не менее, не исчерпывают ее содержания,
Можно назвать конкретные задачи, решение которых приводит к созданию системы теоретической психологии как полноправной научной отрасли. В поле зрения оказывается соотношение предмета и методов психологического исследования, критериальная оценка обоснованности психологических концепций, выявление места психологии в системе научного знания, причины возникновения, расцвета и распада психологических школ, соотношение научного психологического знания и эзотерических учений и многое другое.
В ряде случаев накоплен богатый материал для решения этих задач. Достаточно указать на работы в области психологии науки. Однако интеграция результатов теоретических изысканий, рассыпанных по различным монографиям, учебникам, руководствам, издаваемым в России и за рубежом, до сих пор не была осуществлена. В связи с этим в значительной степени не сложились теоретические основания для обращения отраслей, научных школ, различных течений психологии к самим себе, своим собственным основаниям.
По своей сущности теоретическая психология, противопоставленная практической психологии, тем не менее с ней органически связана. Она позволяет отделять то, что отвечает требованиям научной обоснованности от не имеющих отношение к науке спекуляций. В российской психологии последних лет все это представляется особенно важным.
Теоретическая психология должна формировать строгое отношение к содержанию всех отраслей психологии, определяя их место с учетом использования объяснительных принципов, представленности в них базисных, метапсихологических и других категорий, путей решения ключевых научных проблем. Для того чтобы перейти от изучения и рассмотрения основ теоретической психологии к построению ее системы, необходимо выявить системообразующий принцип. В недавнем прошлом этот вопрос решился бы с большей "легкостью". Подобным принципом была бы объявлена философия марксизма-ленинизма, хотя это и не продвинуло бы решение проблемы. Дело, очевидно, не в том, что в этой роли не мог выступить, например, исторический материализм, некогда господствующая идеология, а в том, что системообразующий принцип теоретической психологии вообще не может быть целиком и полностью извлечен из иных философских учений. Его необходимо отыскать в самой ткани психологического знания, в особенности ее самосознания и самоосуществления. Это, бесспорно, задача, которую призваны решить теоретики психологии.
Просмотров: 6912Категория: »
www.koob.ru
Петровский А.В., Ярошевский М.Г.
Основы теоретической психологии.
(вводная глава).
Часть 1.
ПРОЛЕГОМЕНЫ
К ТЕОРЕТИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОМУ
ИССЛЕДОВАНИЮ.
Часть 2.
БАЗИСНЫЕ КАТЕГОРИИ
ПСИХОЛОГИИ.
Часть 3.
МЕТАПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
Часть 4.
ОБЪЯСНИТЕЛЬНЫЕ
ПРИНЦИПЫ ПСИХОЛОГИИ.
Часть 5.
КЛЮЧЕВЫЕ ПРОБЛЕМЫ
(вместо заключения).
Литература.
От авторов
В книге предлагается читателям (студентам старших курсов педву-
зов и психологических факультетов университетов, а также аспиран-
там кафедр психологии) целостное и систематизированное рассмотре-
ние основ теоретической психологии как особой отрасли науки.
Учебное пособие продолжает и развивает проблематику, содержа-
психологии, 3-е изд., 1985; Ярошевский М.Г. Психология XX столе-
тия, 2-е изд., 1974; Петровский А.В. Вопросы истории и теории психо-
логии. Избранныетруды, 1984; Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Ис-
тория психологии, 1995; Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История
и теория психологии, в 2-х томах, 1996; Ярошевский М.Г. Историче-
ская психология науки, 1996).
В книге рассматриваются: предмет теоретической психологии, пси-
хологическое познание как деятельность, историзм теоретического
чевые проблемы психологии. По своему существу "Основы теорети-
ческой психологии" - учебное пособие, предназначенное для завер-
шения полного курса психологии в высших учебных заведениях.
Вводная глава "Теоретическая психология как область психологи-
ческой науки" и главы 9, 1 1, 14 написаны А.В. Петровским; глава 10 -
В.А. Петровским; главы 1,2,3,4,5,6,7,8, 12, 13, 15, 16, 17-
М.Г. Ярошевским; заключительная глава "Категориальная система -
ядротеоретической психологии" написана совместно А.В. Петровским,
В.А. Петровским, М.Г. Ярошевским.
Авторы с благодарностью примут замечания и предложения, ко-
торые будут способствовать дальнейшей научной работе в области те-
оретической психологии.
Проф. А.В. Петровский
Проф. М.Г. Ярошевский
Теоретическая психология как область психологической науки
(вводная глава)
Предмет Предмет теоретической психологии - самореф-
теоретической лексия психологической науки, выявляющая и ис-
психологии следующая ее категориальный строй (протопси-
хические, базисные, метапсихологические, экстра-
низм, системность, развитие), ключевые проблемы, возникающие
на историческом пути развития психологии (психофизическая, пси-
хофизиологическая, психогностическая и др.), а также само психо-
логическое познание как особый род деятельности.
Термин "теоретическая психология" встречается в трудах мно-
научной отрасли.
Элементы теоретической психологии, включенные в контекст как
общей психологии, так и прикладных ее отраслей, представлены в
трудах российских и зарубежных ученых.
Анализу подвергались многие аспекты, касающиеся природы и
структуры психологического познания. Саморефлексия науки обо-
стрялась в кризисные периоды ее развития. Так, на одном из рубе-
жей истории, а именно в конце XIX - начале XX столетия, разго-
релись дискуссии по поводу того, на какой способ образования по-
нятий должна ориентироваться психология - либо на то, что при-
нято в науках о природе, либо на то, что относится к культуре. В
дальнейшем с различных позиций обсуждались вопросы, касающи-
еся предметной области психологии, в отличие от других наук и спе-
цифических методов ее изучения. Неоднократно затрагивались та-
кие темы, как соотношение теории и эмпирии, эффективность объ-
яснительных принципов, используемых в спектре психологических
проблем, значимость и приоритетность самих этих проблем и др.
Наиболее весомый вклад в обогащение научных представлений о
своеобразии самой психологической науки, ее состава и строения
внесли российские исследователи советского периода П.П. Блонский,
Л.С. Выготский, М.Я. Басов, СЛ. Рубинштейн, Б.М. Теплов. Однако
до сих пор не были выделены ее составляющие из содержания раз-
личных отраслей психологии, где они существовали с другим мате-
риалом (понятиями, методами изучения, историческими сведения-
ми, практическими приложениями и т. п.). Так, С.Л. Рубинштейн в
своем капитальном труде "Основы общей психологии" дает трак-
товку различных решений психофизической проблемы и рассмат-
ривает концепцию психофизиологического параллелизма, взаимо-
действия, единства. Но этот круг вопросов не выступает как пред-
мет изучения особой отрасли, отличной от общей психологии, ко-
торая прежде всего обращена к анализу психических процессов и
состояний. Теоретическая психология, таким образом, не выступи-
ла для него (как и для других ученых) в качестве особой интеграль-
ной научной дисциплины.
Особенностью формирования теоретической психологии в на-
стоящее время является противоречие между уже сложившимися ее
представленностью как целостной области, как системы психоло-
устранить в этой книге. В то же время если бы она была названа
"Теоретическая психология", то это предполагало бы завершенность
становления обозначенной таким образом области. В действитель-
ности мы имеем дело с "открытостью" этой научной отрасли для
включения в нее многих новых звеньев. В этой связи целесообраз-
но говорить об "основах теоретической психологии", имея в виду
дальнейшую разработку проблематики, обеспечивающую целост-
ность научной области.
В контексте теоретической психологии возникает проблема со-
отношения эмпирического знания и его теоретического обобщения.
При этом сам процесс психологического познания рассматривается
как особого вида деятельность. Отсюда, в частности, возникает так-
же проблема соотношения объективных методов исследования и
данных самонаблюдения (интроспекции). Неоднократно возникал
сложный в теоретическом отношении вопрос о том, что фактиче-
ски дает интроспекция, могут ли результаты самонаблюдения рас-
сматриваться наравне с тем, что удается обрести объективными ме-
тодами (Б.М. Теплов). Не получается ли так, что, заглядывая в се-
бя, человек имеет дело не с анализом психических процессов и со-
стояний, а только лишь с внешним миром, который в них отражен
и представлен?
Важной стороной рассматриваемой отрасли психологии высту-
пают ее прогностические возможности. Теоретическое знание яв-
ляется системой не только утверждений, но и предсказаний по по-
воду возникновения различных феноменов, переходов от одного
утверждения к другому без непосредственного обращения к чув-
ственному опыту.
Выделение теоретической психологии в особую сферу научного
знания обусловлено тем, что психология способна собственными
силами, опираясь на собственные достижения и руководствуясь соб-
ственными ценностями, постичь истоки своего становления, перс-
пективы развития. Еще памятны те времена, когда "методология
решала все", хотя процессы возникновения и применения методо-
логии могли не иметь с психологией ничего общество. У многих до
сих пор сохраняется вера в то, что предмет психологии и ее основ-
области внепсихологического знания. Огромное число распростра-
ненных методологических разработок, посвященных проблемам де-
ятельности, сознания, общения, личности, развития, написаны фи-
лософами, но при этом адресованы именно психологам. Послед-
ним вменялось в обязанность особое видение своих задач - в духе
вполне уместного в конце XIX века вопроса "Кому и как разраба-
тывать психологию?", то есть в поиске тех областей научного зна-
ния (философии, физиологии, теологии, социологии и т. д.), кото-
рые созидали бы психологическую науку. Конечно, поиск психоло-
гией в себе самой источников своего роста, "ветвлений", расцвета
и появления ростков новых теорий был бы абсолютно немыслим
вне обращения психологов к специальным философским, культу-
рологическим, естественнонаучным и социологическим работам.
Однако при всей значимости той поддержки, которую оказывают
психологии непсихологические дисциплины, они не способны под-
менить собой труд самоопределения психологической мысли. Тео-
ретическая психология отвечает на этот вызов: она формирует об-
раз самой себя, вглядываясь в свое прошлое, настоящее и будущее.
Теоретическая психология не равна сумме психологических тео-
рий. Подобно любому целому, она представляет собой нечто боль-
шее, чем собрание образующих ее частей. Различные теории и кон-
цепции в составе теоретической психологии ведут диалог друг с дру-
гом, отражаются друг в друге, открывают в себе то общее и особен-
ное, что роднит или отдаляет их. Таким образом, перед нами - мес-
то "встречи" этих теорий.
До сих пор ни одна из общепсихологических теорий не могла
заявить о себе в качестве теории, действительно общей по отноше-
нию к совокупному психологическому знанию и условиям его об-
ретения. Теоретическая психология изначально ориентирована на
построение подобной системы научного знания в будущем. В то
время как материалом для развития специальных психологических
История психоло-
гической науки
и историзм теоретиче-
ской психологии
теорий и концепций служат факты, получаемые эмпирически и
обобщаемые в понятиях (первая ступень психологического позна-
ния), материалом теоретической психологии являются сами эти те-
ории и концепции (вторая ступень), возникающие в конкретных
исторических условиях.
Неразрывно связанные области психологи-
ческой науки - история психологии и тео-
ретическая психология - тем не менее су-
щественно различаются по предмету иссле-
дования. Задачи историка психологии со-
стоят в прослеживании путей развития исследований и их теорети-
ческого оформления в связи с перипетиями гражданской истории и
во взаимодействии со смежными областями знаний. Историк пси-
хологии следует от одного периода становления науки к другому, от
характеристики взглядов одного видного ученого к анализу воззре-
ний другого. В отличие от этого теоретическая психология исполь-
зует принцип историзма для аналитического рассмотрения резуль-
тата развития науки на каждом его (развития) этапе, вследствие че-
го становятся явными составляющие современного теоретического
знания в наиболее значимых характеристиках и подходах. Истори-
ческий материал в этих целях привлекается для осуществления те-
ческих препон оказались очень слабо представленными в мировой
психологической науке. Вместе с тем предложенные для рассмотре-
ния основы теоретической психологии можно было бы построить на
материале, полученном путем анализа американской, французской,
немецкой или какой-либо другой психологии. Правомерность подо-
бного взгляда можно объяснить тем обстоятельством, что в россий-
ской психологии фактически оказались отраженными (при всех труд-
ностях их ретрансляции сквозь "железный занавес") основные на-
правления психологической мысли, представленные в мировой
науке. При этом имеются в виду работы российских психологов
И.М. Сеченова, И.П. Павлова, В.А. Вагнера, С.Л. Рубинштейна,
Л.С. Выготского. Именно инвариантность теоретической психоло-
гии дает возможность рассматривать ее внутри ныне существующих
и не утративших своей значимости научных школ и направлений.
Поэтому для характеристики теоретической психологии нет основа-
ния использовать наименование "история психологии" и в такой же
мере - "теория психологии", хотя и история, и теории психологии
входят в ее состав.
Метафизике В 1971 году М.Г. Ярошевским было введено,
и психология в отличие от традиционного понятия об обще-
общие формы бытия и познания, понятие о "категориальном строе
психологической науки"". Это нововведение не было результатом
умозрительных построений. Занимаясь историей психологии,
М.Г Ярошевский обратился к анализу причин распада некоторых
психологических школ и течений. При этом выяснилось, что их со-
здатели оказались ориентированными на один относительно изо-
лированный, заведомо приоритетный для исследователей психоло-
гический феномен (к примеру, бихевиоризм положил в основу сво-
их взглядов поведение, действие; гештальтпсихология - образ
и т. д.). Тем самым в ткани психологической реальности ими им-
плицитно была выделена якобы одна инвариантная "универсалия",
ставшая основанием для конструирования соответствующей теории
во всех ее ответвлениях. Это позволяло, с одной стороны, легче
выстроить логику развития системы исследований, перехода от од-
них экспериментально проверенных утверждений к другим, уверен-
но прогнозируемым. С другой стороны, это сужало сферу примене-
ния исходных принципов, поскольку не опиралось на основания,
явившиеся исходными для других школ и направлений. Введение ка-
тегориального строя как базиса, на котором развиваются основные
психологические понятия, имело принципиальное значение. Как и
во всех науках, в психологии категории выступили наиболее общими
и фундаментальными определениями, охватывающими наиболее су-
щественные свойства и отношения изучаемых явлений. Примени-
тельно к бесчисленному множеству психологических понятий выде-
ленные и описанные базисные категории были системообразующи-
ми, позволяющими строить категории более высокого порядка -
"отношение", рожденные, соответственно, в гештальтпсихологии,
психоанализе, бихевиоризме, интеракционизме, к "метапсихологи-
ние", "ценность", "деятельность", "общение" и др^ Если базисные
" Ярошевский М.Г. Психология в XX столетии. М., 1971.
" Может быть показана также возможность расширения категориального
строя психологии за пределами базисного и метапсихологического уровней, что
позволяет судить о предшествующих базисному уровню "протопсихологических
вана в заключительном разделе книги, где конструируется общая категориаль-
ная система психологии, включающая в себя 4 уровня (24 психологические ка-
Выделение наряду с "базисными" метапсихологических катего-
рий и соответствующих им онтологических моделей позволяет пере-
ходить к наиболее полному постижению и объяснению психологиче-
ской реальности. На этом пути открывается возможность рассмот-
реть теоретическую психологию как научную дисциплину, имеющую
метафизический характер. При этом метафизика понимается здесь
не в традиционном для марксизма смысле, трактовавшем ее в каче-
стве противоположного диалектике философского метода (рассмат-
ривающего явления в их неизменности и независимости друг от дру-
га, отрицающего внутренние противоречия как источник развития).
Между тем этот плоский подход к пониманию метафизики, иг-
норирующий ее реальное значение, уходящее корнями в учение Ари-
стотеля, может и должен быть сменен обращением к идеям русско-
го философа Владимира Соловьева. С точки зрения В. Соловьева,
метафизика - это прежде всего учение о сущностях и явлениях,
закономерно сменяющих друг друга, совпадающих и не совпадаю-
щих друг с другом. С точки зрения В. Соловьева, противопоставле-
ние между сущностью и явлением не выдерживает критики - не
только гносеологической, но и просто логической. Эти два понятия
имеют для него значение соотносительное и формальное. Явление
обнаруживает, проявляет свою сущность, и сущность обнаружива-
ется, проявляется в своем явлении - а вместе с тем то, что есть
сущность в известном отношении или на известной ступени позна-
ния, есть только явление в другом отношении или на другой ступе-
ни познания. Обращаясь к психологии, В. Соловьев подчеркивал
(ниже используем типичную для него фразеологию): <...>
действие есть явление или обнаружение моих скрытых состояний
мысли, чувства и воли, которые непосредственно не даны посто-
роннему наблюдателю и в этом смысле представляют для него не-
которую "непознаваемую сущность">. Однако (по В. Соловьеву) она
познается именно через свое внешнее явление; но и эта психологи-
ческая сущность, например определенный акт воли, есть только яв-
ление общего характера или душевного склада, который в свою оче-
редь не есть окончательная сущность, а только проявление более
глубокого - задушевного - существа (умопостигаемого характе-
ра-по И. Канту), на что непререкаемо указывают факты нрав-
ственных кризисов и перерождений. Таким образом, и во внешнем,
и во внутреннем мире провести определенную и постоянную гра-
ницу между сущностью и явлением, а следовательно, и между пред-
метом метафизики и положительным в науке совершенно невоз-
можно, и безусловное их противоположение есть явная ошибка.
Метафизические воззрения Владимира Соловьева имеют важней-
шее значение для осмысления объяснительного принципа постро-
горий более высокого порядка. В заключительном разделе книги
они именуются экстрапсихологическими.
Метафизика - в понимании Владимира Соловьева - может стать
предметом особого внимания при разработке системы теоретиче-
ской психологии.
Посредством выявления категориального
строи психологии ^ историку психологии возможность перейти
на позиции разработчика теоретической психологии.
Формулируя в качестве одного из принципов теоретической пси-
хологии принцип открытости категориального строя, исследовате-
ли получают возможность расширить базисные категории за счет
психологического осмысления других понятий, фигурирующих в
психологии, и, таким образом, могут быть построены новые диады:
шевским при характеристике категориального строя психологии, в
настоящей книге присоединяются еще две - "переживание" и "ин-
дивид". Метапсихологическое развитие этих категорий (на основе
других, базисных) может быть найдено, соответственно, в таких ка-
тегориях, как "чувство" и "Я".
Итак, в данный момент разработки проблем теоретической пси-
хологии может быть отмечена возможность восходящего движения
конкретизации базисных психологических категорий в направле-
нии метапсихологических категорий различной степени обобщен-
ности и конкретности. Вырисовывается следующий ряд гипотети-
ческих coo^вeтc^R^^и междубазисными и метапсихологическими ка-
тегориями:
Образ -> Сознание
Мотив -> Ценность
Переживание -> Чувство
Действие -> Деятельность
Отношение -> Общение
Индивид -> Я
* Совместно с В.А. Петровским.
16
Определяемое ниже соотношение базисных и метапсихологиче-
дой метапсихологической категории раскрывается некоторая базис-
"системное качество"). В то время как в каждой из базисных кате-
"развертку" этих латентных образований. Взаимоотношения между
ношениями лейбницианских монад: каждая отражает каждую. Если
же попытаться метафорически выразить взаимоотношения между
но вспомнить о голограмме: "часть голограммы (базисная катего-
рия) заключает в себе целое (метапсихологическая категория)". Что-
бы убедиться в этом, достаточно взглянуть на любой фрагмент этой
"голограммы" под определенным углом зрения.
В логическом отношении каждая метапсихологическая катего-
рия представляет собой субъект-предикативную конструкцию, в ко-
торой положение субъекта занимает некоторая базисная категория
ет соотношение этой базисной категории с другими базисными ка-
тегориями ("мотивом", "действием", "отношением", "переживани-
вается как развитие базисной психологической категории "образ",
форму в метапсихологической категории "деятельность" и т. п. Ба-
превращается в метапсихологическую, обозначим как "оформляю-
щие" ("конкретизирующие"). Формальное соотношение между ба-
связаны здесь вертикальными линиями, а "оформляющие" - на-
клонными) (см. с. 18).
Из приведенного рисунка видно, что в соответствии с принци-
гии ряд базисных психологических категорий, как и ряд метапси-
хологических, открыт. Могут быть предложены три версии, пояс-
няющие это.
Метапсихологические категории
^- "^"^. , ^ ^ ^"- "
^^ ^^" "^ , - " ^ ^"
~- "" "" ","*~, - "^"""^ "^ ^ ^""
""" - "-^"^"^ ""^""^^""
Базисные психологические категории
Рис. 1. Базисные (ядерные) категории связаны
с метапсихологическими жирными вертикальными линиями,
а оформляющие - тонкими наклонными
1. Некоторые психологические категории (как базисные, так ме-
тапсихологические) еще не исследованы, не выявлены в каче-
хологических концепциях они фигурируют на правах "работа-
ющих" понятий.
2. Некоторые категории рождаются только сегодня; как и все,
возникающее "здесь и теперь", они оказываются пока за пре-
делами актуальной саморефлексии науки.
3. Некоторые из психологических категорий появятся, по всей
вероятности, в частных психологических теориях со временем,
с тем чтобы когда-нибудь войти в состав категорий теоретиче-
ской психологии.
Предлагаемый способ восхождения к метапсихологическим ка-
тегориям с опорой на категории базисного уровня далее кратко
иллюстрируется на примере соотнесения некоторых категорий, в
той или иной степени уже определившихся в психологии.
Образ -> Сознание. Действительно ли "сознание" является ме-
тапсихологическим эквивалентом базисной категории "образ"?
В литературе последнего времени высказываются мнения, исключа-
ющие подобную версию. Утверждается, что сознание не есть, как
полагал, например, А.Н. Леонтьев, "в своей непосредственности...
открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он
сам, его действия и состояния", и не есть "отношение к действи-
тельности", а есть "отношение в самой действительности", "сово-
купность отношений в системе других отношений", "не имеет ин-
дивидуального существования или индивидуального представитель-
ства". Другими словами, сознание якобы не есть образ - акцент
18
переносится на категорию "отношение". Подобный взгляд, как нам
представляется, вытекает из ограниченного представления о кате-
гории "образ". Упущена связь между понятием "образ" и имеющим
многовековую традицию в истории философской и психологиче-
ской мысли понятием "идея". Идея есть образ (мысль) в действии,
продуктивное представление, формирующее свой объект. В идее пре-
одолевается оппозиция субъективного и объективного. И поэтому
вполне резонно думать, что "идеи творят мир". Выявляя в образе
то, что характеризует его со стороны его действенности (а значит,
мотивов, отношений, переживаний индивида), мы определяем его как
сознание. Итак, сознание есть целостный образ действительности
(что в свою очередь означает область человеческого действия), ре-
ализующий мотивы и отношения индивида и включающий в себя
его самопереживание, наряду с переживанием внеположности мира,
в котором существует субъект. Итак, логическим ядром определения
"переживание", "индивид".
Мотив -> Ценность. "Проверка на прочность" идеи восхожде-
ния от абстрактных (базисных) к конкретным (метапсихологиче-
в соответствие этой базисной категории ("смысловое образование"?
"значимость"? "ценностные ориентации"? "ценность"?). Однако
при всей несомненности того, что все эти понятия находятся в пе-
рекличке друг с другом и при этом соотносятся с категорией "мо-
тив", они не могут - по разным причинам - считаться метапсихо-
логическим эквивалентом последней. Одно из решений этой про-
ности этого человека, мы задаемся вопросом о сокровенных мотивах
его поведения, но сам по себе мотив еще не есть ценность. Напри-
мер, можно испытывать влечение к чему-либо или к кому-либо и
вместе с тем стыдиться этого чувства. Являются ли эти побуждения
"ценностями"? Да, но только в том смысле, что это - "негативные
ценности". Данное словосочетание должно быть признано производ-
ным от исходной - "позитивной" - интерпретации категории "цен-
ность" (говорят о "материальных и духовных, предметных и субъек-
тных, познавательных и нравственных ценностях" и т. д. и т. п.).
Таким образом, ценность - это не просто мотив, а мотив, характери-
зуемый определенным местом в системе самоотношений субъекта.
Мотив, рассматриваемый как ценность, выступает в сознании ин-
дивида как сущностная характеристика его (индивида) существова-
ния в мире. Мы сталкиваемся с подобным пониманием ценности
как в обыденном, так и в научном сознании ("ценность" в обычном
словоупотреблении означает "явление, предмет, имеющий то или
иное значение, важный, существенный в каком-нибудь отношении";
в философском плане подчеркивается нормативно-оценочный ха-
рактер "ценности"). Ценностно то, что человек, по словам Гегеля,
признает своим. Однако прежде, чем мотив выступит перед индиви-
дом как ценность, должна быть произведена оценка, а порою и пе-
реоценка той роли, которую мотив играет или может играть в про-
цессах самоосуществления индивида. Иначе говоря, для того, что-
бы мотив был включен индивидом в образ себя и выступил, таким
образом, как ценность, индивид должен осуществить определенное
действие (ценностное самоопределение). Результатом этого действия
является не только образ мотива, но и переживание паяного мотива
индивидом в качестве важной и неотъемлемой "части" себя самого.
Вместе с тем ценность есть то, что в глазах данного индивида цени-
мо и другими людьми, то есть обладает для них побудительной си-
лой. Посредством ценностей индивид персонализируется (обретает
свою идеальную представленность и продолженность в общении).
Мотивы-ценности, являясь сокровенными, активно раскрываются
в общении, служа тому, чтобы "приоткрыть" общающихся друг другу.
тегории "отношения", рассматриваемой не только во внутреннем,
но и по внешнем плане. Итак, ценность - это мотив, который в
процессе самоопределения рассматривается и переживается инди-
видом как собственная неотчуждаемая "часть", что образует основу
"самопредъявления" (персонализации) субъекта в общении.
Переживание -> Чувство. Категория "переживание" (в широком
смысле слова) может рассматриваться как ядерная в построении ме-
вах общей психологии" различал первичное и специфическое "пе-
реживание". В первом значении (его мы рассматриваем как опре-
деляющее для установления одной из базисных психологических ка-
тегорий) "переживание" рассматривается как сущностная характе-
ристика психики, качество "принадлежности" индивиду того, что
составляет "внутреннее содержание" его жизни; С.Л. Рубинштейн,
говоря о первичности такого переживания, отличал его от пережи-
ваний "в специфическом, подчеркнутом смысле слова"; последние
имеют событийный характер, выражая "неповторимость" и "значи-
тельность" чего-либо во внутренней жизни личности. Такие пере-
живания, на наш взгляд, и составляют то, что может быть названо
чувством. Специальный анализ текстов С.Л. Рубинштейна мог бы
показать, что путь становления событийного переживания ("чув-
ства") есть путь опосредования: образующее его первичное пере-
живание выступает при этом в его обусловленности со стороны
образа, мотива, действия, отношений индивида. Рассматривая, таким
образом, "переживание" (в широком смысле) как базисную катего-
можно рассматривать как метапсихологическую категорию.
Действие -> Деятельность. Метапсихологическим эквивалентом
В данной книге развивается взгляд, согласно которому деятельность
представляет собой целостное внутренне дифференцированное (име-
ющее первоначально коллективно-распределительный характер)
самоценное действие - такое действие, источник, цель, средство и ре-
зультат осуществления которого заключаются в нем самом. Источ-
ником деятельности являются мотивы индивида, ее целью - образ
возможного, в качестве прообраза того, что свершится, ее средства-
ми - действия в направлении промежуточных целей и, наконец, ее
результатом - переживание отношений, складывающихся у индивида
с миром (в частности, отношений с другими людьми).
Отношение -> Общение. Категория "отношения" является систе-
мообразующей (ядерной) для построения метапсихологической ка-
тегории "общение". "Общаться" - значит относиться друг к другу,
закрепляя сложившиеся или формируя новые отношения. Консти-
туирующей характеристикой отношений является принятие на себя
позиции другого субъекта ("проигрывание" его роли) и способность
совместить в мыслях и чувствах собственное видение ситуации и
точку зрения другого. Это возможно через совершение определел-
ных действий. Цель этих действий - производство общего (чего-то
"третьего" по отношению к общающимся). Среди этих действий
выделяются: коммуникативные акты (обмен информацией), акты
децентрации (постановка себя на место другого) и персонализации
(достижение субъектной отраженности в другом). Субъектный уро-
вень отраженности заключает в себе целостный образ-переживание
другого человека, создающий у его партнера дополнительные по-
буждения (мотивы).
Индивид -> Я. В логике "восхождения от абстрактного к конк-
базисной при построении метапсихологической категории "Я".
Основу подобного взгляда образует идея самотождественности ин-
дивида как сущностной характеристики его "Я". При этом предпо-
лагается, что переживание и восприятие индивидом своей само-
ЙЙЙ
тождественности образуют внутреннюю и неотъемлемую характе-
ристику его "Я": индивид стремится поддерживать собственную це-
лостность, оберегать, а следовательно, реализует
особое отношение к себе и другому, осуществляя определенные дей-
ствия. Словом, "Я" есть тождество индивида с самим собой, данное
ему в образе и переживании себя и образующее мотив его действий
и отношений.
В содержание теоретической психологии
Ключевые проблемы наряду с категориальным строем входят ее
и объяснительные основные объяснительные принципы: де-
принципы психологии терминизм, развитие, системность. Явля-
ясь общенаучными по своему значению,
они позволяют понять природу и характер конкретных психологи-
ческих феноменов и закономерностей.
Принцип детерминизма отражает в себе закономерную зависи-
мость явлений от порождающих их факторов. Этот принцип в пси-
хологии позволяет выделить факторы, определяющие важнейшие
характеристики психики человека, выявляя их зависимость от по-
рождающих условий, коренящихся в его бытии. В соответствующей
главе книги характеризуются различные виды и формы детермина-
ции психологических феноменов, объясняющие их происхождение
и особенности.
Принцип развития позволяет понять личность именно как раз-
вивающуюся, последовательно проходящую фазы, периоды, эпохи
и эры становления его сущностных характеристик. При этом необ-
ходимо подчеркнуть органическую взаимосвязь и взаимозависи-
мость объяснительных принципов, принятых теоретической психо-
логией в качестве определяющих.
Принцип системности - это не декларация, не модное слово-
употребление, как это имело место в российской психологии в 70-
80-е годы. Системность предполагает наличие системообразующего
принципа, который, к примеру, будучи применен в психологии раз-
вития личности, дает возможность понять особенности развиваю-
щейся личности на основе использования концепции деятельного
опосредствования, выступающего как системообразующее начало.
Таким образом, объяснительные принципы психологии пребывают
в нерасторжимом единстве, без которого невозможно формирова-
ние методологии научного познания в психологии. Объяснитель-
ные принципы в психологии лежат в основе предложенной в за-
ключительном разделе книги категориальной системы как ядра те-
оретической психологии.
Ключевые проблемы теоретической психологии (психофизиче-
ская, психофизиологическая, психогностическая, психосоциальная,
психопраксическая) в такой же степени, как и категории, образуют
открытый для возможного дальнейшего пополнения ряд. Возника-
ющие фактически на каждом этапе исторического пути формиро-
вания психологического знания, они в наибольшей степени оказы-
вались зависимыми от состояния смежных наук: философии (прежде
всего гносеологии), герменевтики, физиологии, а также обществен-
ной практики. К примеру, психофизиологическая проблема в вари-
антах ее решения (психофизический параллелизм, взаимодействие,
единство) несет на себе отпечаток философских дискуссий между
сторонниками дуалистического и монистического мировоззрения и
успехов в разработке комплекса знаний в сфере психофизиологии.
Подчеркивая ключевой характер этих проблем, мы отделяем их от
бесчисленного числа частных вопросов и задач, решаемых в раз-
личных областях и отраслях психологии. Ключевые проблемы в этой
связи могли бы по праву рассматриваться как "классические", не-
изменно возникавшие на протяжении двухтысячелетней истории
теоретической как опоры для построения основ теорети-
психологии ческой психологии и тем самым конституи-
руя ее как отрасль психологии, тем не менее
не исчерпывают ее содержания,
Можно назвать конкретные задачи, решение которых приводит
к созданию системы теоретической психологии как полноправной
научной отрасли. В поле зрения оказывается соотношение предме-
та и методов психологического исследования, критериальная оцен-
ка обоснованности психологических концепций, выявление места
психологии в системе научного знания, причины возникновения,
расцвета и распада психологических школ, соотношение научного
психологического знания и эзотерических учений и многое другое.
В ряде случаев накоплен богатый материал для решения этих
задач. Достаточно указать на работы в области психологии науки.
Однако интеграция результатов теоретических изысканий, рассы-
панных по различным монографиям, учебникам, руководствам, из-
даваемым в России и за рубежом, до сих пор не была осуществлена.
В связи с этим в значительной степени не сложились теоретиче-
ские основания для обращения отраслей, научных школ, различ-
ных течений психологии к самим себе, своим собственным основа-
ниям.
По своей сущности теоретическая психология, противопостав-
ленная практической психологии, тем не менее с ней органически
связана. Она позволяет отделять то, что отвечает требованиям на-
учной обоснованности от не имеющих отношение к науке спекуля-
ций. В российской психологии последних лет все это представляет-
ся особенно важным.
Теоретическая психология должна формировать строгое отноше-
учетом использования объяснительных принципов, представленно-
сти в них базисных, метапсихологических и других категорий, пу-
тей решения ключевых научных проблем. Для того чтобы перейти
от изучения и рассмотрения основ теоретической психологии к по-
строению ее системы, необходимо выявить системообразующий
принцип. В недавнем прошлом этот вопрос решился бы с большей
"легкостью". Подобным принципом была бы объявлена филосо-
фия марксизма-ленинизма, хотя это и не продвинуло бы решение
проблемы. Дело, очевидно, не в том, что в этой роли не мог высту-
пить, например, исторический материализм, некогда господствую-
щая идеология, а в том, что системообразующий принцип теорети-
ческой психологии вообще не может быть целиком и полностью
извлечен из иных философских учений. Его необходимо отыскать в
самой ткани психологического знания, в особенности ее самосоз-
нания и самоосуществления. Это, бесспорно, задача, которую при-
званы решить теоретики психологии.
Часть 1.
ПРОЛЕГОМЕНЫ
К ТЕОРЕТИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОМУ
ИССЛЕДОВАНИЮ.