Мертвые души копейкин глава краткое содержание. «Повесть о капитане Копейкине»: фольклорные источники и смысл

Капитан Копейкин - герой вставной новеллы об офицере, герое Отечественной войны 1812 г., потерявшем на ней ногу и руку и подавшемся от безденежья в разбойники. В вариантах «Повести» предполагалось бегство К. К. в Америку, откуда он ч направлял Александру I письмо о судьбе раненых и получал милостивый рескрипт государя. Новеллу (в своем «сказовом», ко-I мически многословном стиле) рассказывает в 10-й главе поэмы почтмейстер Иван Андреич.

Повод для рассказа прост. Чиновники города, озадаченные слухами о Чичикове - покупателе мертвых душ, обсуждают, кем же он может быть. Внезапно, после всеобщих долгих препирательств, Почтмейстер вдохновенно восклицает: «Это, господа, судырь ты мой, не кто иной, как капитан Копейкин!» - и предлагает выслушать историю о нем, которая, «в некотором роде, целая поэма». Поэмой назван и гоголевский роман; так что Почтмейстер невольно пародирует самого автора «Мертвых душ», а его «Повесть о капитане Копейкине» - роман в целом. Но это особая пародия, смешная и серьезная одновременно; она связывает в единый литературный узел все обсуждавшиеся чиновниками темы - об убийстве, о" фальшивомонетчике, о беглом разбойнике - и во многом служит ключом ко всему тексту «Мертвых душ».

Оказывается, что К. К. был ранен под Красным или под Лейпцигом (т. е. в одном из ключевых сражений великой войны) и стал инвалидом до послевоенных распоряжений Александра I о судьбе раненых. Отец не может кормить К. К.; тот отправляется искать царской милости в Петербурге, который, в описании Почтмейстера, приобретает полусказочные черты - «сказочная Шахерезада», «Семирамида». В описании царственной роскоши Петербурга, показанной глазами впервые увидевшего ее героя («проносится заметная суета, как эфир какой-нибудь тонкий»), и особенно в описании правительственного здания на Дворцовой набережной пародийно повторен образ Петербурга и Дворца, какими их видит Вакула-кузнец в повести «Ночь перед Рождеством». Но если там герою сопутствовала поистине сказочная удача, то здесь визит к «министру или вельможе», в котором легко угадываются черты графа Аракчеева, дает К. К. лишь ложную надежду.

На радостях отобедав в трактире, как «в Лондоне» (водка, котлеты с каперсами, пулярка) и потратив почти все деньги, К. К. вновь является во Дворец за обещанной помощью - чтобы услышать то, что отныне он будет слышать каждодневно: ждите. С одной «синюхой» в кармане, отчаявшийся, униженный, как может быть унижен только нищий посреди всеобщей роскоши, К. К. «неотвязным чертом» прорывается к Вельможе-Министру и дерзко требует оказать-таки помощь. В ответ на это «его, раба Божия, схватили, судырь ты мой, да в тележку» - и с фельдъегерем отправили вон из столицы. Доставленный в свою далекую губернию, К. К., по словам Почтмейстера, воскликнул: «Я найду средства!» - и канул в «эдакую Лету». А через два месяца в рязанских лесах объявилась шайка разбойников, атаманом которых был не кто иной... - и тут рассказчику напоминают, что у Чичикова и руки и ноги на месте. Почтмейстер хлопает рукой по лбу, обзывает себя телятиной, безуспешно пытается вывернуться (в Англии столь совершенная механика, что могут сделать деревянные ноги) - все напрасно. История о К. К. как бы уходит в песок, ничего не проясняя в вопросе о том, кто же такой Чичиков.

Но образ К. К. лишь кажется случайным, «беззаконным», вставным, а легенда о нем - никак сюжетно не мотивированной.
Тема нищего дворянина, безденежного капитана, «черт знает откуда» взявшегося, возникает уже в 6-й главе, где жадный Плюшкин жалуется Чичикову на соседа-капитана, который любит наезжать в гости. «Говорит, родственник: «У себя дома есть, верно, нечего, так вот он и шатается». Но еще раньше сам Чичиков, уезжая от Ноздрева, мысленно «отделывает» его, как плут-ямщик бывает отделан «каким-нибудь езжалым, опытным капитаном». Позже, в главе 10-й, во время болезни, Чичиков обрастет бородой, подобно К. К., в главе 11 имя К. К. словно нечаянно «аукнется» в жизненном наказе чичиковского отца: «копи Копейку». Что же до образа «разбойника», то еще в 9-й главе «просто приятная дама» и «дама, приятная во всех отношениях» предполагают в Чичикове кого-то «вроде Ринальда Ри-нальдина», знаменитого героя романа X. Вульпиуса о разбойнике.

Военное звание капитана по табели о рангах соответствовало штатскому чину титулярного советника, а это одновременно и объединяет несчастного К. К. с другими «униженными и оскорбленными » персонажами социально-фантастических повестей Гоголя, титулярными советниками Поприщиным («Записки сумасшедшего») и Акакием Акакиевичем Башмачкиным («Шинель»), и противопоставляет его им. По крайней мере -" Баш-мачкину. Ибо в статской службе этот чин не давал дворянства, а в военной дворянство обеспечивалось уже первым обер-офицер-ским званием. В том-то и дело, что в отличие и от своего фольклорного прототипа, героя песен о «воре Копейкине», и от многочисленных персонажей-инвалидов русской послевоенной прозы и поэзии, и от их общего литературного предшественника - Солдата из идиллии С. Геснера «Деревянная нога» - К. К. дворянин, офицер. Если он и разбойник, то благородный. Эта деталь резко усиливает трагизм его истории; она связывает образ К. К. с пушкинскими замыслами романа о «Русском Пеламе», о джентльмене-разбойнике («Дубровский»). И она же - на пародийном, сниженном уровне - сводит к общему знаменателю все множество литературных ассоциаций, которые окружают романный образ Чичикова.

В повести о К. К., как в фокусе, сходятся чересчур разнообразные слухи о Чичикове; но из нее же лучами расходятся новые, еще более невероятные версии произошедшего. Чиновники задумываются: а не есть ли Чичиков Наполеон, нарочно отпущенный англичанами с острова Св. Елены, чтобы возмутить Россию. (Опять же Почтмейстер, который служил в кампанию 1812 г. и «видел» французского императора, уверяет собеседников, что ростом Наполеон «никак не выше Чичикова» и складом своей фигуры ничем от него не отличается.) От Чичикова-Наполеона следует естественный смысловой проброс к теме Чичикова-Антихриста; на этом чиновники останавливаются и, поняв, что заврались, посылают за Ноздревым.

И чем нелепее становятся их сравнения, чем немыслимее их предположения и «исторические параллели», тем яснее обнажается ключевая авторская идея 1-го тома «Мертвых душ». Наполеоновская эпоха была временем последнего торжества романтического, могущественного, впечатляющего зла; новое, «денежное», «копеечное» зло неправедного приобретательства, олицетворением которого стал подчеркнуто-средний, «никакой» человек Чичиков, может в конечном счете обернуться незаметным для измельчавшего мира, а потому особенно опасным явлением Антихриста буржуазной эпохи. И это произойдет непременно, если не свершится нравственное возрождение каждого человека в отдельности и человечества в целом.

Стало знаменитым произведением. По своей масштабности оно занимает место рядом с Евгением Онегиным. Знакомясь с поэмой, где автор использует меткий образный язык, зачитываешься похождениями Чичикова. И вот, дойдя до 10 главы, мы сталкиваемся с таким приемом, как вставная конструкция. Автор, вставляет в свою работу повесть о капитане Копейкине, тем самым отрывая внимание читателя от главного сюжета. Для чего в Мертвых душах писатель вводит повесть о капитане Копейкине, какая роль данной повести и какой сюжет описывается в Капитане Копейкине, который может вполне быть отдельной повестью? Об этом мы и поговорим в , раскрывая смысл повести, а также отвечая на вопросы, кто рассказал о капитане и как включается в сюжет поэмы небольшая повесть о Копейкине.

Повесть о капитане Копейкине краткое содержание

Повесть о капитане вводится автором неожиданно для читателя. Она сродни анекдоту, который один из героев захотел рассказать. Появляется она, когда чиновники пытаются разгадать тайну нахождения Чичикова в их городе. И именно почтмейстер, вдохновившись происходящим, выкрикнул, что Чичиков и есть капитан Копейкин. Дальше автор рассказывает историю, которая и знакомит нас с жизнью Копейкина.

Ели остановиться на повести о капитане Копейкине в , то суть сюжета будет в следующем.

Копейкин был солдатом, который воевал за Родину в войне против французов. Там он теряет ногу и руку, став инвалидом. И вот по завершении войны, возвращается солдат домой, туда, где стал не нужен. Даже родители не могут его принять, так как и самим нечего есть. Солдат же и рад бы заработать, да нет возможности. Вот и отправляется он к государю, чтобы тот выделил средства на его содержание. Дальше автор описывает, как солдат маялся в приемной генерала, ожидая милости царя. Сначала Копейкину показалось, что будто принято решение в его пользу, но посещая приемную на следующий день, он понимает, никакой помощи не будет. Генерал лишь советует отправляться в деревню и ждать решения там. Вот так солдат и был доставлен в деревню за государственный счет. Дальше мы узнаем, что в лесах стала орудовать шайка разбойников, атаманом же был ни кто иной, как… Дальше мы можем лишь догадываться, что именно Копейкин возглавил разбойников. Продолжая читать, мы не увидели сочувствия чиновников, не было у них и возмущения по поводу бюрократии. Они лишь усомнились в том, что Чичиков и есть тот самый Копейкин.

Роль Повести о капитане Копейкине

Теперь бы хотелось остановиться на роли повести в поэме Мертвые души. Как видим, автор почти в самом конце делает вставку о капитане, когда мы уже познакомились с их героями, их гнилыми душами, рабским положением крестьян, вредной сущности чиновников, познакомились и с приобретателем Чичиковым.

Гоголевская "Повесть о капитане Копейкине" и ее источники

Н. Л. Степанов

"Повесть о капитане Копейкине" - неотъемлемая часть "Мертвых душ". Сам писатель придавал ей особенно большое значение, справедливо видя в ней один из наиболее важных компонентов своей поэмы. Когда "Повесть" капитане Копейкине" была запрещена цензором А. Никитенко (кстати, единственный эпизод в "Мертвых душах", не пропущенный цензурой), Гоголь с особой настойчивостью боролся за ее восстановление, не мысля своей поэмы без этой повести. Получив из цензуры рукопись "Мертвых душ", в которой "Повесть о капитане Копейкине" оказалась вычеркнутой, Гоголь с негодованием сообщал Н. Я. Прокоповичу: "Выбросили у меня целый эпизод Копейкина, для меня очень нужный, более даже, нежели думают они (т. е. цензоры. - Н. С.). Я решился не отдавать его никак. Переделал его теперь так, что уж никакая цензура не может придраться. Генералов и всё выбросил и посылаю его к Плетневу для передачи цензору" (письмо от 9 апреля 1842 г.) . В письме к П. А. Плетневу от 10 апреля 1842 г. Гоголь также говорит о том значении, которое он придает эпизоду с Копейкиным: "Уничтожение Копейкина меня сильно смутило! Это одно из лучших мест в поэме, и без него - прореха, которой я ничем не в силах заплатать и зашить. Я лучше решился переделать его, чем лишиться вовсе" .

Таким образом, Гоголю эпизод с капитаном Копейкиным был особенно значим для композиции и прежде всего для идейного звучания "Мертвых душ". Он предпочел переработать этот эпизод, ослабив его сатирическую остроту и политическую тенденцию, с тем чтобы сохранить его в составе своей поэмы.

Почему же писатель придавал такое большое значение этой вставной новелле, казалось бы внешне мало связанной со всем содержанием "Мертвых душ"? Дело в том, что "Повесть о капитане Копейкине" является в известном смысле кульминацией сатирического замысла и одним иа наиболее смелых и политически заостренных эпизодов обличительного содержания "Мертвых душ". Далеко не случайно она следует в тексте произведения за эпизодами, в которых говорится о проявлении народного недовольства, о крестьянских выступлениях против властей (убийство заседателя Дробяжкина). Историю капитана Копейкина рассказывает почтмейстер чиновникам в момент наибольшего смятения умов, вызванного слухами о покупках Чичикова. Смятение, охватившее провинциальный город, разговоры и рассказы о крестьянских волнениях, страх перед непонятными и нарушающими общественный покой поступками Чичикова - все это великолепно рисует косный и ничтожный мирок провинциального чиновничье-поместного общества, больше всего боящегося каких-либо потрясений и перемен. Поэтому и история капитана Копейкипа, ставшего разбойником в рязанских лесах, лишний раз напоминает о неблагополучии всего общественного уклада, о том подспудном кипении, которое угрожает взрывом.

Но и сама по себе история капитана Копейкина, подобно "Шинели", содержит резкую критику господствующего режима, протест против бюрократического безразличия к судьбе простого человека. Однако капитан Копейкин отличается от робкого и забитого Башмачкина тем, что пытается бороться за свои права, протестует против несправедливости, против бюрократического произвола. История капитана Копейкина широко раздвигает рамки провинциально-крепостнической действительности, которая показана в "Мертвых душах", вовлекая в круг изображения "всей Руси" столицу, высшие бюрократические сферы. Осуждение несправедливости и беззакония всей государственной системы, вплоть до царя и министров, находит здесь яркое воплощение.

Изучая повесть, мы, естественно, обращаемся к ее первоначальной редакции, поскольку Гоголю пришлось переработать ее в силу цензурных причин, вопреки своему желанию. "Я выбросил весь генералитет, характер Копейкина означил сильнее, так что теперь видно ясно, что он всему причиною сам и что с ним поступили хорошо", - сообщал Гоголь в цитированном уже письме П. А. Плетневу. В подцензурной редакции Гоголь вынужден был не только снять упоминание о министре, с таким бюрократическим равнодушием отнесшемся к судьбе капитана (речь идет о "начальнике комиссии"), но и иначе мотивировать протест Копейкина, его требование пенсиона: это теперь объяснено желанием Копейкина "съесть котлетку и бутылку французского вина", т. е. стремлением к роскошной жизни - тем, что он "привередлив".

В первоначальной редакции (включаемой ныне во все издания "Мертвых душ") капитан Копейкин наделен иными чертами. Это боевой офицер, которому на войне 1812 г. оторвало руку и ногу. Лишенный средств к существованию (даже отец отказывается его содержать), он отправляется в Петербург просить "монаршей милости". Гоголь, хотя и словами почтмейстера, описывает Петербург как средоточие роскоши, всяческих соблазнов: "Семирамида, судырь, да и полно! Понатолкался было нанять квартиры, только все это кусается страшно: гардины, шторы, чертовство такое, понимаете, ковры - Персия целиком: ногой, так сказать, попираешь капиталы. Ну, просто, то есть, идешь по улице, а уж нос твой так и слышит, что пахнет тысячами; а у моего капитана Копейкина весь ассигнационный банк, понимаете, состоит из каких-нибудь десяти синюх". Здесь, как и в петербургских повестях, Петербург предстает как место сосредоточения богатства, "капитала", которым владеют немногие счастливцы, тогда как бедняки ютятся в трущобах, в грязных углах. Это город резких социальных контрастов, город чиновных тузов и богатеев. Это Петербург "Шинели", "Невского проспекта", "Носа".

Капитан Копейкин сталкивается с равнодушием и бюрократическим издевательством над маленьким человеком не только со стороны "значительного лица", но и самого министра, олицетворяющего и возглавляющего весь административный аппарат царизма. Министр стремится отделаться от Копейкина незначащими обещаниями и посулами: "Вельможа, по обыкновению, выходит: "Зачем вы? Зачем вы? А!" говорит, увидевши Копейкина: я ведь я уже объявил вам, что вы должны ожидать решения". - "Помилуйте, ваше высокопревосходительство, - не имею, так сказать, куска хлеба..." - "Что же делать? Я для вас ничего не могу сделать; старайтесь помочь себе сами, ищите сами средства"". Как видим, сцена эта во многом напоминает объяснение Акакия Акакиевича со значительным лицом. Не случайно "Шинель" писалась примерно в то же время, когда заканчивался первый том "Мертвых душ". Тема несправедливости социальных отношений, глубоко волновавшая Гоголя, решалась им в демократическом плане, в плане гуманистического протеста против сильных и богатых хозяев жизни. Отсюда и эти элементы общности между "Шинелью" и "Мертвыми душами", важность для Гоголя эпизода с капитаном Копейкиным.

Но капитан Копейкин не робкий и униженный Акакий Акакиевич.

Он тоже хочет проникнуть в мир счастливцев, обедающих в "Лондоне", закусывающих "у Палкина", возбужден соблазнами роскоши, встречающейся на каждом шагу. Он мечтает с получением пенсии зажить обеспеченной жизнью. Поэтому неопределенные обещания о "завтра", которыми его обнадеживает министр, вызывают его протест: "...можете вообразить себе, каково его положение: тут, с одной стороны, так сказать, семга и ар€уз, а с другой-то ему подносят все одно и то же блюдо: "завтра".

В ответ на "дерзкое" заявление Копейкина, что он не сойдет с места, пока не будет наложена резолюция на его прошение, разгневанный министр приказывает отправить Копейкина "за казенный счет" на "место жительства". Высылаемый в сопровождении фельдъегеря "на место", Копейкин рассуждает сам с собой: "Когда генерал говорит, чтобы я поискал сам средств помочь себе, - хорошо, говорит, "я", говорит, "найду средства". Куда именно привезли Копейкина, по словам рассказчика неизвестно, но не прошло и двух месяцев, как появилась в рязанских лесах шайка разбойников, атаманом которой был капитан Копейкин.

Такова история капитана Копейкина, переданная почтмейстером. Версия, что Чичиков и есть капитан Копейкин, возникла потому, что чиновники заподозрили Чичикова и в делании фальшивых ассигнаций, и в том, что он "переодетый разбойник". Капитан Копейкин выступает мстителем за несправедливое к нему отношение и в разгоряченном сознании провинциальных чиновников предстает как угроза их благополучию, как страшный разбойничий атаман. Хотя сообщение почтмейстера выдержано в стиле комического сказа, история капитана Копейкина врывается в повседневную обывательскую жизнь чиновников как "напоминание о враждебной им, бурлящей, чреватой опасностями и мятежами народной стихии.

В силу всего этого происхождение образа капитана Копейкина представляет особый интерес. Совсем недавно итальянским исследователем Гоголя профессором Леоне Пачини Савой.было высказано предположение о том, что Гоголь мог быть знаком с анекдотом о "капитане Копекникове" , сохранившимся в бумагах семьи д"Аллонвилль и опубликованном в 1905 году французской журналисткой Дариа Мари в "Revue des etudes franco-russes". Этот "анекдот", как справедливо указывает Л. Пачини, несомненно представляет какую-то литературную обработку популярной истории о "благородном разбойнике" . (Кое в чем он перекликается с украинскими "анекдотами" - преданиями о Гаркуше, послужившими, в частности, основой для романа земляка Гоголя В. Т. Нарежного "Гаркуша", 1824.) Действие в "Русском военном анекдоте", опубликованном Д. Мари, происходит на Украине, и в общих чертах начало этого "анекдота" напоминает историю капитана Копейкина. В нем рассказывается о встрече двух ветеранов войны 1812 г. - солдата и офицера, причем офицер сообщает солдату, спасшему ему жизнь, что он был тяжело ранен и, выздоровев, обратился с просьбой о пенсии. В ответ на просьбу он получил отказ от самого графа Аракчеева, подтвердившего, что император ничего не может ему дать. Дальше повествуется о том, как офицер собирает "шайку" разбойников из местных крестьян, призывая их к мщению, к борьбе за восстановление справедливости.

Речь этого офицера к крестьянам обладает всеми характерными чертами романтического стиля и идеологии ("Друзья мои, в равной степени гонимые судьбой, у нас с вами одна цель - месть обществу"). Этот литературный характер "анекдота", его стиль, весьма далекий от фольклора, еще больше подтверждает предположение о литературном, а не народном, фольклорном его характере.

Однако вполне возможно, что эта литературная обработка, фактически представляющая собой довольно объемистую "разбойничью повесть", написанную в сентиментально-романтической манере , восходит, в свою очередь, к подлинно фольклорным анекдотам и преданиям о разбойнике Копейкине. Это тем более вероятно, что герой "анекдота" назван "Копекников": тут мы имеем дело, очевидно, с французской транскрипцией фамилии "Копейкин". Маловероятно, чтобы Гоголь знал непосредственно этот "Русский военный анекдот", сохранившийся в бумагах маршала Мюнниха, опубликованный лишь в 1905 г. и скорее всего являющийся в свою очередь самостоятельной авторской обработкой какого-то действительного анекдота или предания.

Допуская вероятность знакомства Гоголя с подлинным народным "анекдотом" о капитане Копейкине (конечно, не в его литературной обработке, как это сделано в публикации Дариа Мари), следует учесть во всем объеме еще необследованный фольклорный материал, связанный с его именем. Весьма существенно то обстоятельство, что образ капитана Копейкина несомненно восходит к фольклору, к разбойничьей песне о Копейкине ("Копейкин со Степаном на Волге"). Эта песня записана П. Киреевским в нескольких вариантах со слов Языкова, Даля и др. Приводим запись, сделанную В. Далем:

На славныем на устьеце Черноставском

Собирается собраньице молодецкое:

Собирается добрый молодец, вор Копейкин,

И со малыим со названыим братцем со Степаном.

Вечеру вор Копейкин позже всех спать ложится,

По утру раньше всех пробуждается,

Со травоньки - со муравыньки росой умывается,

Лазоревыми алыми цветочками утирается,

И на все, на четыре сторонушки сам богу молится,

Московскому чудотворцу в землю поклонился:

"Вы здорово, братцы, все спали-ночевали?

Один-то я, добрый молодец, не здоров спал,

Не здоров спал, несчастлив встал:

Будто я ходил по конец синего моря;

Как сине море все всколыхалося,

С желтым песком все смешалося.

Я левой ноженькой оступился,

За крепкое деревцо рукой ухватился,

За самую за вершину:

У крушинушки вершинушка отломилась,

Будто буйная моя головушка в море свалилась.

Ну, братцы-товарищи, ступай, кто куда знает" .

Таким рисуется разбойник Копейкин в народных песнях. Этот образ далек от того капитана Копейкина, о котором рассказывает почтмейстер. Но несомненно, что именно разбойник Копейкин мерещится напуганным чиновникам. Его имя и народная слава о нем и привлекли внимание писателя к этому образу, о чем сохранилось авторитетное свидетельство того же самого П. Киреевского. В комментариях к только что приведенной песне, до сих пор не привлекавших внимания исследователей, он сообщает: "Предлежащие образцы (т. е. песни о Копейкине. - Н. С.) чрезвычайно любопытны еще в том отношении, что вместе с преданиями, их окружающими (разрядка моя. - Н. С.), породили под пером Гоголя знаменитый рассказ о проделках необыкновенного Копейкина в "Мертвых душах": герой является там без ноги именно оттого, что, по песням, оступился ногою (то левою, то правою) и повредил ее; после неудач в Петербурге появился он атаманом в Рязанских лесах; мы помним лично слышанные живые рассказы Гоголя на вечере у Дм. Н. С-ва" .

Особенно важно отметить свидетельство П. Киреевского, что указание на фольклорные источники (песни и предания, "их окружающие") исходило от самого Гоголя. Это бесспорно решает вопрос об источнике замысла "Повести о капитане Копейкине". Кстати, этим объясняется особенно отрицательное отношение цензуры к имени Копейкина - недаром; Гоголь в цитированном письме к Прокоповичу сообщал, что если имя героя повести представляет препятствие для цензуры, он готов "заменить его Пяткиным или первым попавшимся".

Публикация Д. Мари и сообщение о ней Л. Пачини не противоречат нашему утверждению о фольклорном, народном источнике истории капитана Копейкина. А наличие фольклорного источника в свою очередь имеет существенное значение для понимания роли этого образа во всей, художественной и идейной структуре гоголевской поэмы.

Список литературы

1. Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений, Изд-во Академии наук СССР т. XII, стр. 53.

2. Там же, стр. 54.

3. См. сообщение Л. Пачини на 4-м Международном конгрессе славистов. "Повесть oо капитане Копейкине", Гоголевские заметки.

4. "Revue der etudes franco-russes", 1905, № 2, "Le brigand caus le vouloir", pp. 48-63.

5. Так, в "Русском военном анекдоте", опубликованном Д. Мари, подробно излагаются похождения офицера-разбойника и его шайки в духе, как указывает Л. Пачини, пушкинского "Дубровского". Копекников захватывает обоз с продуктами из Подолии, устраивает шутку в "великолепном замке Грузина" (т. е. Грузине Аракчеева), в "анекдоте" приводится письмо Копекникова к императору и т. д.

6. Песни, собранные П. В. Киреевским. М., 1874, вып. 10, стр. 107.

7. Там же. Д. Н. С-в - Дмитрий Николаевич Свербеев, близкий к кругу московских славянофилов, знакомый Гоголя.

КАПИТАН КОПЕЙКИН

КАПИТАН КОПЕЙКИН - герой «Повести о капитане Копейкине» в поэме Н.В.Гоголя «Мертвые души» (перв. том 1842 под ценз, назв. «Похождения Чичикова, или Мертвые души»; втор, том 1842-1845). «Повесть о капитане Копейкине» существует в трех основных редакциях; в современных изданиях печатается вторая, не пропущенная цензурой. Фольклорный источник образа К.К.- цикл разбойничьих песен о воре Копейкине, в особенности «Копейкин со Степаном на Волге». Возможные литературные источники - «Вадим» М.Ю.Лермонтова, «Дубровский» и «Капитанская дочка» А.С.Пушкина. Метафорический смысл образа К.К. заключен в имени, реализующем пословицу: «жизнь - копейка» (ср. в первоначальной редакции: «все привыкло, знаете, к распускной жизни, всякому жизнь - копейка, забубешь везде такой, хоть трава не расти...»). Хотя К.К. формально не связан с прочими персонажами поэмы, тем не менее ассоциативно образ К.К. обращен к Чичикову («рыцарю копейки») - тоже разбойнику, грабящему казну. Рассказ почтмейстера о К.К. вызван растерянностью «отцов города» перед аферой Чичикова и слухами о его разбойничьем прошлом. С Чичиковым К.К. также связывает дух авантюризма и общее стремление обрести жизненное благополучие «богатством неправедным». Наконец, главнейший символ поэмы - «копейка». (Ср. завещание отца Чичикова, воплощенное сыном в жизнь: «больше всего береги и копи копейку: эта вещь надежнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выаст, а копейка не выдаст <...> Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой».) К.К.- участник войны 1812г., инвалид; под Красным или Лейпцигом ему оторвало руку и ногу. К.К. приезжает в Петербург с целью выхлопотать пенсию, ибо, по его словам, «жиз-нию жертвовал, проливал кровь». Министр, «генерал-аншеф», пообещал на днях решить его вопрос. К.К. в расчете на скорое получение денег, искушаемый соблазнами Петербурга, «сказочной Шехерезадой», устраивает кутеж. Между тем в приемной министра пенсию ему не назначают, «подносят все одно и то же блюдо: «завтра»«. К.К. бунтует, вследствие чего по приказу министра его отправляют за казенный счет на место жительства. Тогда К.К. становится атаманом шайки разбойников в рязанских лесах (вторая и третья редакции). В первоначальной редакции «Повести», сверх того, К.К. грабит исключительно казенное имущество, сколачивает капитал и бежит в Соединенные Штаты, откуда пишет покаянное письмо государю с просьбой помиловать его товарищей. Государь оказывается великодушным: повелевает не преследовать виновных и, исправляя упущение своих чиновников, основывает инвалидный капитал, гарантирующий улучшение жизни раненых.

Образ К.К. двойствен у Гоголя. С одной стороны, чиновно-полицейская Россия, бездушный бюрократический Петербург намерены без жалости уничтожить К.К., как раздавили они Башмачкина, Пискарева, Поприщина; «преступное равнодушие столицы превратило защитника родины в атамана разбойничьей шайки» (В.Маркович). Петербург сближается с библейским Вавилоном, погрязшем в грехах, идолопоклонстве, забвении заповедей (Е.Смирнова), звучит тема грядущего возмездия (ср. с Башмачкиным, срывающим шинели в эпилоге). Вместе с тем К.К. отнюдь не пассивен: подобно Поприщину, он требует мгновенного исполнения своей эгоистической претензии. Но если в подобной ситуации Башмачкин кончает смертью, а Поприщин безумием, то К.К выбирает бунт против государства как выход из социального тупика. Разбоем К.К. стремится достичь социальной справедливости. Резкий противник бунта, Гоголь снижает образ К.К., выделяя в нем хлестаковско-ноздрев-скую стихию. К.К. одержим страстями зависти и гнева: он ест «огурец соленый да хлеба на два гроша», а в ресторане «котлетки с трюфелями», арбуз-громадище, дилижанс эдакой, ищет дурака, который бы заплатил сто рублей (ср. хлестаковский «в семьсот рублей арбуз»). Эти страсти порождены главной страстью - к копейке, перед ней бессилен и герой 1812 г. Страсти губят душу К.К. Хаотичному, бунтующему, дробящему мир К.К. противостоит утопический образ мудрого и милостивого государя-миротворца, каким хотел бы видеть его Гоголь, писавший в «Выбранных местах из переписки с друзьями»: «Власть государя явление бессмысленное, если он не почувствует, что должен быть образом Божиим на земле».

Лит. Смирнова-Чикина Е. Комментарии к поэме Н.В.Гоголя «Мертвые души». Л., 1934; Степанов Н. Гоголевская «Повесть о капитане Копейкине» и ее источник

//Известия ОЛЯ АН СССР. Вып. 1. T.XVIII. М, 1959; Манн Ю. Смелость изобретения. Черты художественного мира Гоголя. М., 1979; Смирнова Е.А. О многосмысленности «Мертвых душ»

//Контекст-1982. М., 1983; Маркович В. Петербургские повести Н.В.Гоголя. Л., 1989; см. также

Лит.: к статье «Чичиков».

А.Б.Галкин

Литературные герои. - Академик . 2009 .

Смотреть что такое "КАПИТАН КОПЕЙКИН" в других словарях:

Капитан Копейкин ("Мертвые души") - Смотри также, капитан … Словарь литературных типов

Копейкин, капитан ("Мертвые души") - Смотри также … Словарь литературных типов

Киносценарий по одноименной поэме (1842 1852) Николая Васильевича Гоголя (1809 1852). При жизни Булгакова не экранизировался и не публиковался. Режиссерский сценарий Ивана Александровича Пырьева (1901 1968) (в соавторстве с Булгаковым)… … Энциклопедия Булгакова

Творчество Гоголя - … Словарь литературных типов

Инсценировка одноименной поэмы (1842 1852) Николая Васильевича Гоголя (1809 1852). Премьера во МХАТе состоялась 28 ноября 1932 г. При жизни Булгакова не публиковалась. Впервые: Булгаков М. Пьесы. М.: Советский писатель, 1986 г. Работу над … Энциклопедия Булгакова

- (о вкусном, лакомом) наслаждение! Ср. Сливяночки не прикажете ли, али вот поляниковки! Деликатес, могу доложить! П.И. Мельников. Именинный пирог. Ср. Повар... работает фензерв какой нибудь эдакой, котлетки с трюфелями, словом рассупеделикатес …

- (иноск.) глупец Ср. Здесь почтмейстер (рассказавший, что капитан Копейкин безрукий и безногий сделался атаманом разбойников) вскрикнул и хлопнул со всего размаха рукой по своему лбу, назвавши себя публично при всех телятиной. Гоголь. Мертвые души … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

Чужую печаль и с хлебом съешь, а своя и с калачом в горло нейдет. Ср. Вам, тетушка, хорошо смеяться. Знаем мы, чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу. Писемский. Ипохондрик. 4, 8. Ср. Человек мудр, умен и толков бывает во всем, что… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

1. Гвоздить (иноск.) колотить (по головѣ), распекать. Ср. (Дубинка) на змѣя кинулась и ну его По головамъ и спящимъ и неспящимъ Гвоздить. Жуковскій. Иванъ царевичъ. Ср. Всѣхъ распушилъ... всѣхъ началъ откалывать и гвоздить. Гоголь. Мертвыя души… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)