В помощь школьнику. Традиции и новаторство в поэзии Маяковского (в лирике, творчестве) сочинение Несколько интересных сочинений

Владимир Владимирович Маяковский участвовал в таком литературном движении как футуризм. Маяковского считают чуть ли не единственным, кто добился успеха в этой стези. Футуристы выступали за новый стиль в поэзии и протестовали против Пушкина, Достоевского. Футуристы хотели создать новое течение поэзии и добавить в словари новые слова, они выступали против классики и говорили, что на ней не могут основываться все поэтические произведения.

В 1912 году выходит первое стихотворение Владимира Владимировича Маяковского написанное в новом стиле «Ночь». Стихотворение поразило своей необычностью, было много новых слов, которые раньше в произведениях не использовались. Талант Маяковского был заявлен ярко и необычно, он воспринимал мир глазами художника. В описании ночного города писатель использовал много метафор и нововведённых слов. Так дом с зажжёнными окнами у Маяковского выглядит, словно игорный стол, на который раздали желтые карты.

В стихотворении «А вы могли бы» Владимир Владимирович с помощью свое таланта оживляет неодушевленные предметы. Таким образом, писатель предлагает читателю попробовать сыграть на водосточных трубах, словно на флейте. Он смог все сформулировать так, что многие предметы стали выглядеть не так хмуро, как раньше.

В раннем творчестве Маяковского можно увидеть слова, которые он преобразовал в новые и писал свои произведения. Владимир Владимирович всегда противопоставлял деревню городу, он верил, что будущее за технологиями и прогрессом. Ему нравится жить в городе, шумные улицы, большое количество народа, а деревню он считает чем-то изжившим себя. Он не видел будущего в деревнях и какого-то развития.

Маяковский и не забывал описывать правду, его стихотворения максимально приближены к правде. Про город, который ему так нравиться Маяковский пишет, что он жестокий и иногда несправедливый.

Маяковский новатор, который писал, как он говорил новыми словами о старом мире. Он хотел создать что-то свое значимое для народа, каждое слово в стихотворении Маяковского имеет глубокий смысл и свое ударение. Маяковский хотел добиться признание среди народа, и он добился его своим творчеством.

Сочинение Традиции и новаторство Маяковского

Маяковский известен не только своей лирической поэзией, но и революционными тематиками в своих произведений. Маяковского смело можно отнести к поэтам - футуристам, новаторам, основателям нового стиля в литературе.

Опыт, переданный Маяковским, показывает, что поэт пришел вовремя и смог передать бунтующее настроение народа, его потребности и проблемы. Поэмы, стихотворения и другие произведения Маяковского вошли в историю благодаря тому, что он пытался затронуть актуальные проблемы того времени, не боялся противостоять старому и был патриотом своей страны несмотря на острые социальные, экономические и политические проблемы.

Поэт смог показать миру новую поэзию, понятную всем слоям общества, всему народу. Его поэзия отличается тем, что она подходит для митингов, демонстраций, призывов, чего ранее затронуто не было. Если ранее поэты писали о любви, делах сердечных или о родине, то Маяковский призывал народ идти за собой, использовал больше обращений. Поэт не боялся использовать новые чуждые обществу слова, ненормативную лексику, грубые обороты и обличающие пороки фразы. Новый стиль, по мнению Маяковского, поможет писателям-новаторам лучше донести свой послы до граждан.

Но обращения и митинговый сленг нес за собой огромный и глубокий посыл. Сатира, часто используемая поэтом-футуристом, помогала говорить о недостатках людей, общества, других поэтов.

Самым главным в творчестве Маяковского была эмоциональность, он отдавал себя полностью написанию произведений. Его гнев, переживания и другие эмоции отчетливо слышны в стихотворениях - это то неподдельное, что и нужно читателям, слушателям, народу.

Можно заметить, что большинство стихотворений автора посвящены политике, разоблачению взяток, ведь это реальные проблемы общества до революции. Своими стихотворениями Маяковский заставлял задумать советского читателя о правильном, пытался доказать, что нужно быть честным не только к себе, но и к власти, обществу в целом.

Конечно, второй по популярности темой была тема любви. Большинство стихотворений данной тематики было посвящено Лиле Брик, которую так нежно любил поэт. Также другими темами, на которые писал поэт были: тема поэта и поэзии, тема человечности.

Маяковский смог в грубой форме описать волнующие и не решающиеся проблемы советского общества. Он не боялся идти в перед, сжигая мосты, нести людям правду, какой бы она не была.

По мнению Маяковского, поэт или писатель должен служить и помогать своему народу, только тогда он оправдает себя как человека, причастного к искусству.

Маяковский посвятил свою жизнь поэзии, отдавался полностью своему делу, желая помочь всем словом. Его дело не умерло, ведь спустя столько лет его стихотворения любят, вспоминают и ценят.

Несколько интересных сочинений

• Характеристика и образ Екатерины 2 в романе Капитанская дочка

  Для того, чтобы описать образ Екатерины II, потребуется обратиться к произведению. Как мы уже знаем, рассказчиком является Гринев, и он говорит нам о встрече Марьи Ивановны с императрицей.

  Русский язык считается наиболее сложным языком из-за трудностей, связанных и с расставлением знаков препинания, и правилами переноса слогов и многими другими причинами. Среди них отдельное место занимает вопрос

2. Новаторство поэзии В.Маяковского..

Б. Эйхенбаум писал: «История поставила перед Маяковским задачу огромной важности и трудности. Он должен был изменить не только поэзию, но и самое представление о ней и о поэте, что было, пожалуй, еще трудней."Борьбу за изменение традиционных взглядов на поэта, поэзию и ее роль, ее задачи Маяковский начинает уже в самом начале своего творчества.» (1)

В поэме "Облако в штанах " (1914-1915 гг.) Маяковский восклицал:

Слушайте!

Проповедует,

мечась и стеная

сегодняшнего дня крикогубый Заратустра!"

Как пишет Эйхенбаум: "Это был уже вызов традиции.…крикогубый Заратустра" - это "пророк", но не жрец…Действительно, поэт у Маяковского - пророк, но пророк не высшей силы, как у Пушкина, а пророк нового времени:

Где глаз людей обрывается куцый,

Главой голодных орд,

В терновом венце революций

Грядет шестнадцатый год.

А я у вас - его предтеча …

С самого начала обрушивается Маяковский на поэтов, которые "…выкипячивают, рифмами пиликая, из любовей и соловьев какое-то варево." Маяковскому противна замкнутость поэтов в своем маленьком мирке, когда им была "красота великолепного века вверена …", противна конфеточная сладость их поэзии.

Господа поэты, неужели не наскучили

пажи, дворцы, любовь, сирени куст вам?

Если такие, как вы, творцы-

Мне наплевать на всякое искусство."

Такие поэты были "немасштабны", мелки для Маяковского, и с такой лирикой он боролся всю жизнь:

Нами лирика в штыки неоднократно атакована…

Не думаем, однако, чтобы он был совершенно против лирики. Просто и в эту область поэзии поэт внес свой громадный масштаб, силу и энергию стиха. ("Послушайте!")

И, надрываясь

В метелях полуденной пыли

Врывается к богу,

Боится, что опоздал,

Целует ему жилистую руку,

Чтоб обязательно была звезда! -

Клянется -

Не перенесет эту беззвездную муку!…

Чем духовно сильнее человек, тем сильнее воспринимается неожиданно прорвавшаяся боль, но тем сильнее и его борьба. Поэзия Маяковского - это всегда борьба, борьба "за" и "против": против "старья", старой поэтической системы, старого понимания поэзии, за новое, новое во всем, за обновленье мира. В статье "Как делать стихи?" Маяковский писал: "Слабосильные топчутся на месте и ждут, пока событие пройдет, чтоб его отразить, мощные забегают на столько же вперед, чтоб тащить понятное время." Это утверждение было бы невозможно без той веры в силу слова, с которой Маяковский пришел в поэзию. Он первый внес в поэзию представление о слове, как об оружии:

Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо…

Без веры в силу слова не было бы поэзии Маяковского, не было бы и самого Маяковского. Не было бы и таких понятий как "социальный заказ", и "целевая установка". В статье "Как делать стихи?" поэт отмечает: "Я пишу о своей работе …". Понимание поэзии как работы было принципиально новым. Цель этой работы определялась "классом и требованиями борьбы". В той же статье Маяковский пишет: "Например, революция выбросила на улицу корявый говор миллионов, жаргон окраин полился через центральные проспекты. Это новая стихия языка. Как его сделать поэтическим?" ("Улица корчится безъязыкая").

Нужен был новый стиль и новый жанр. Поэт обращается к окнам РОСТА. "Это - не только стихи … Это протокольная запись труднейшего трехлетия революционной борьбы, переданная пятнами красок и звоном лозунгов. Это - моя часть огромнейшей агитработы окон сатиры РОСТА. Пусть вспоминают лирики стишки, под которые влюблялись. Мы рады вспомнить и строки, под которые Деникин бежал от Орла," - писал Маяковский.

Мы не рассматриваем здесь то новое, что вошло в поэзию с окнами РОСТА, потому что "честь" открытия этой формы принадлежит не Маяковскому. Сама по себе форма: шаржированный, карикатурный рисунок с поясняющей подписью - была не нова. Принципиально новыми были - ориентация на массы и агитационный их характер, чем был обусловлен и стиль окон. РОСТА. Но Маяковский стал работать в РОСТЕ после того, как увидел подобный плакат на улице. Маяковский, как никто из поэтов выразил свое время, полное пафоса творения нового мира и веры в будущее. Это время было в нем. Он жил и дышал им, судьба страны, судьба времени стала его судьбой:

Это было с бойцами или страной,

Или в сердце было в моем.

И именно поэтому Маяковский, может быть сам того не подозревая, выполнил еще одну очень важную историческую миссию, возложенную на него. "Он должен был, - писал Эйхенбаум, - избавить русскую поэзию от противоречия "гражданской" и "чистой" поэзии, противоречия поэта-гражданина и поэта-жреца…Маяковский вовсе не гражданский поэт в узком смысле слова: он создатель новой поэтической личности, нового поэтического Я, ведущего к Пушкину и Некрасову и снимающего их историческую противоположность, которая была положена в основу деления на "гражданскую" и "чистую" поэзию. Маяковским снята сама эта противоположность", потому что, в его поэтическом Я общественное и личное стало нераздельным". Отсюда своеобразие жанра таких поэм, как "Владимир Ильич Ленин" и "Хорошо!": лиро-эпический. Маяковский задумывался не только над судьбой своей страны, но и над судьбой всего мира. Мало того, мысль о судьбах всего человечества была не просто доступна поэту, она стала для него привычной, он не мог и не хотел уйти от нее. Своим творчеством Маяковский наиболее полно воплотил мысль Л. Н. Толстого о том, что "человек, живя в этом мире, должен…признавать себя членом всего человечества"; "чтобы то новое, что он <писатель> видит, было важно для людей, он должен жить не эгоистической жизнью, а принимать участие в общей жизни человечества." Маяковский писал:

Я разницу стер

Между лицами своих и чужих.

Стихотворный жанр Маяковского возник как своеобразный монолог поэта, обращающегося к слушателям. И это не случайно. Маяковский начал именно с монологов, потому что часто слушателей-то не было. В дооктябрьском творчестве ощущается страшное одиночество поэта. Диалог с читателем возникает только после Октября. У Маяковского есть как бы три вида монологов. Во-первых, есть стихи (например, "Приказы по армии искусств"), где поэт стоит лицом к лицу с теми, к кому он обращается: "Довольно шагать, футуристы, в будущее - прыжок!", или:

Встаньте, товарищи,

Прошу подняться.

Это лишь имитация разговора с аудиторией. В первом случае - это, скорее, воззвание, а во втором - речь у микрофона, без ожидания реакции зала. Хотя, вполне возможно, что это тенденциозный подход.

Во-вторых, поэт иногда повернут к читателю только в вполоборота, потому что формально его речь обращена к собеседнику, находящемуся "в стихе". ("Юбилейное", "Сергею Есенину", "Разговор с фининспектором о поэзии ") Монолог-беседа, в отличие от монолога-речи, намного легче и свободнее; приближается к разговорной речи. (Уже возникает диалог, но пока не с читателем):

Гражданин фининспектор!

Простите за беспокойство.

Спасибо…

Не тревожьтесь…

Я постою…

И, в-третьих, это монолог-размышление, почти внутренний монолог, но все же выговариваемый вслух (пр. "Мелкая философия на глубоких местах", "Домой"). Он характерен свободой и непринужденностью развития мысли. Несомненно, что по форме - лирический жанр. Но лирика Маяковского особая, она не замкнута в себе, не прячется от мира, и, наоборот, жаждет реакции, отклика. Например, в разговоре с фининспектором Маяковский вдруг обращается к читателю:

А если вам кажется, что всего делов -

Это пользоваться чужими словесами,

То вот вам, товарищи, мое стило,

И можете писать сами.

Это лирика, в поле внимания которой человек (лирический герой) во взаимоотношениях с окружающим миром.

"Это не лира вам!" - говорил Маяковский про свои стихи. Эйхенбаум в статье "Трубный глас" писал: "Маяковский никогда не касался лиры - куда она ему! У него руки не так сделаны. Она сломалась бы при первом его прикосновении. Он громогласен от природы. И вот это - самое важное…настало время, когда поэт мыслит себя громогласно кричащим их (стихи) в тысячеголовую толпу. Где уж тут думать о тонкостях ритма, звуковых сочетаний, о законченности фраз и точности рифм! Надо, чтобы долетало в самый конец этого огромного зала, в котором мыслит себя поэт.

Это очень важно. Это - переворот. Другой стих, другая поэтика, другой словарь - все заново.

И вот - новая запись стихов: не по строкам, а по дыханию, потому, что каждое слово надо кричать полной грудью… строки располагаются не по схеме, а по произношению (партитура для чтения).

Таков ритм - такова и рифма. Она появляется у Маяковского только там, где нужна, где должна быть, а природа ее - новая. Она вся в ударном слоге, потому что только этот слог и долетает до последнего уха последнего слушателя, а Маяковский- всегда перед толпой, никогда не в кабинете. Он рифмует "грязь вы " и "разве", "напрасно вам" и "праздновать". Так как " рифма вся в ударном слоге", то большое значение имеет звукопись (особенно аллитерация):

Город грабил, греб, грабастал,

Глыбил пуза касс,

А у станка худой и горбастый

Вставал рабочий класс…

Футуристы не первыми начали активно применять аллитерацию. Но у них она лишена благозвучия.

Громоздите за звуком звук вы

И вперед поя и свища.

Есть еще хорошие буквы:

Эр, Ша, Ща.

У Маяковского есть даже стихотворение с аллитерацией в заглавии" Шумики, шумы, шумища" (" …на шепоте подошв " - наглядный пример аллитерации). Или:

…а в ваших душонках поношенный вздошек …

(трагедия "Вл. Маяковский")

…Выдумавшие каши, бифштексы, бульоны

И тысячи блюдищ всякой пищи.

(" Гимн обеду")

… лужами сжатый жулик…

… в хорах архангелова хорала…

(" Облако в штанах") и т.д.

Маяковский возродил эхо-рифму, впервые применив ее для окон Роста:

Если Врангеля и пана добьем,

мир будет тогда?

В усложненной форме она появляется во второй главе поэмы "Хорошо!":

чтоб землю

В ранних стихотворениях Маяковского встречаются разорванные рифмы такого же типа, как у Эдгара По, Бодлера и Анненского:

Угрюмый дождь скосил глаза.

Решеткой

железной мысли проводов-

встающих звезд

легко оперлись ночи…

В дальнейшей своей поэтической работе М. применил 1

Теперь и мне на запад!

Буду идти и идти там,

пока не оплачут твои глаза

Набранного петитом.(" В. и м.")

Второй тип - "разнесенная" рифма: начало и конец одной строки рифмуется с концом другой:

Последний на штык посажен

Наши отходят на Ковно,

На сажень

человечьего мяса нашинковано.("В. и м.")

И, наконец, третий тип - "спрятанная" рифма, когда начальное или серединное слово одной строки рифмуется с концом другой:

Раздражало вначале:

ни угла ни одного,

ни к чаю газет.

Постепенно вживался небесам в уклад.

Выхожу с другими глазеть.

("Человек")

Возможны и случаи совмещения различных рифм. В статье "Как делать стихи" М. писал: "Я всегда ставлю самое характерное слово в конце строки и достаю к нему рифму во что бы то ни стало. В результате. Моя рифма почти всегда необычайна и уже во всяком случае до меня не употреблялась, и в словаре рифм ее нет."

После революции в русский язык вошло множество новых слов. Маяковский существенно расширил словарный состав поэтического языка, ввел в него политическую и революционную лексику, "говор миллионов"; широко использовал неологизмы. Он считал, что "новизна в поэтическом произведении обязательна." И действительно, у него очень много неологизмов: серпастый, молоткастый, крикогубый и т.д Часто применял метафоры:

…у меня изо рта

шевелит ногами непрожеванный крик.

С небритой щеки площадей

Стекаю ненужной слезой я…

На ресницах морозных сосулек

Слезы из глаз-

Из опущенных глаз водосточных труб.

Иногда поэт использует прием буквализированной метафоры: например, в поэме "Облако в штанах" он поразительно обыгрывает выражение "расходились нервы":

Тихо, как больной с кровати,

Спрыгнул нерв…

Теперь и он, и новые два

мечутся отчаянной чечеткой.(1)

Новаторство в поэзии Маяковского напрямую связано и с чтением его стихов вслух. Проблеме чтения стихов поэта в настоящее время посвящено немало научных работ, хочется же отметить главное, что также говорит о новаторстве в поэзии. Известны требования, предъявляемые Маяковским истинному поэту - его атрибутами должны быть сильный голос, звуковое давление на публику, некая "площадность". Сам Маяковский этим критериям отвечал полностью благодаря своему сильному голосу, благодаря любви к публичным выступлениям. Однако другие обвиняются им в непоэтичности именно по этим признакам. Поэтическое новаторство для Маяковского напрямую соотносится с голосом, более того, подчеркиваются неизбежные проблемы, связанные с телесностью, голосовым аппаратом. Показателен параллелизм: одежда - имена, тело - вещь, голосовой акт - акт протеста, новаторства, нечто бунтарское. Отказ от избитых, "изношенных" имен вещей имеет глубокие футуристические корни - это словотворчество Хлебникова, см. также фразу Крученых о том, что цветку, обозначаемому словом "лилия", гораздо больше подходит имя "эуы".(2) Но есть и другая особенность процитированного фрагмента. В поэтическом мире Маяковского футуристическое вклинивание между означаемым и означающим, обнажение тела вещи, порождает коллизию в самом теле, сопровождающуюся кризисом голоса. Как объект несет в себе возможность имени, так тело несет в себе возможность одежды. См. обратное:

(1) Эйхенбаум Б. М. О поэзии. М.: Сов. писатель, 1987. - С. 297-300..Впервые: Эйхенбаум Б.М. Традиции гражданской поэзии [О Маяковском] // Известия. 14 апреля 1940 г. - С.4.

(2) Черемин Г.С. Путь Маяковского к Октябрю М., 1975

Я сошью себе черные штаны

Отказ от одежды - это бунтарский акт новаторства голоса, двусторонняя природа которого соотносится как с названием, так и с криком, т.е. с называнием себя. Мы в данном исследовании не ставили целью разобраться в этих новшествах досконально, но упомянуть о них стоит, поскольку тяга поэта к публичным выступлениям известна. Знаем мы и то, что перед смертью Маяковский часто терял голос, что очень угнетало его.

3. Трагизм судьбы поэта.

Говоря о новаторстве в поэзии, нельзя не сказать и о заблуждениях поэта, связанных прежде всего с тем, что В.В.Маяковский - продукт эпохи революции 1917 года. Он искренне верит в ее идеалы и поэтому стихи его всегда политизированы. Критики часто разделяют дореволюционное и послереволюционное творчество поэта. Это не всегда правильно.

Реальный Маяковский никак не укладывается в схему, суть которой выразил в статье 1936 года авторитетный в ту пору литературовед И.Луппол: “Октябрьская социалистическая революция вызвала Маяковского к новой жизни, она как бы поставила его на рельсы, с которых он уже не сходил”. Страстное, неотступное стремление в будущее связано у Маяковского с тем, что многое в сегодняшней жизни он не принимал. Он по-прежнему “всей нынчести изгой” (“Про это”, 1923). По-прежнему звучат в его стихах мотивы мировой скорби: “Для веселия планета наша мало оборудована”, “Это время трудновато для пера” (“Сергею Есенину”, 1925). Не оставляет его чувство одиночества:

Пронзительно грустны иронические строки в элегическом стихотворении 1925 года “Мелкая философия на глубоких местах”:

Годы -- чайки.

Вылетят в ряд -

и в воду -

брюшко рыбёшкой пичкать.

Скрылись чайки.

В сущности говоря,

где птички?

Я родился,

кормили соскою, -

стал староват...

Вот и жизнь пройдёт,

как прошли Азорские

Всего тридцать два года было поэту, когда он написал это стихотворение. Мысль об уходящей жизни, предчувствие приближающейся смерти не отпускают его. Они возникают и в стихотворении 1926 года “Разговор с фининспектором о поэзии”:

с годами изнашиваешь.

В архив,

исписался,

Всё меньше любится,

всё меньше дерзается,

и лоб мой

с разбега крушит.

Приходит

страшнейшая из амортизаций -

амортизация

сердца и души.

Вечные, не связанные со злобой дня, не диктуемые агитпропом и социальным заказом темы возникали в стихах Маяковского не “по мандату долга”. Они звучали диссонансом в советскую эпоху казённого жизнеутверждения. Тогда требовалось совершенно иное. Вот как формулировал эти требования Николай Тихонов в своём выступлении на I съезде писателей: “Новое человечество отвергло за ненадобностью тему мировой скорби. Мы стремимся стать мастерами не мировой скорби, а мировой радости”.

Маяковский по природе своей был трагическим поэтом. О смерти, о самоубийстве он писал, начиная с юности. “Мотив самоубийства, совершенно чуждый футуристической и лефовской тематике, постоянно возвращается в творчестве Маяковского, - заметил Р.Якобсон в статье “О поколении, растратившем своих поэтов”. - Он примеривает к себе все варианты самоубийства... В душе поэта взращена небывалая боль нынешнего времени”. Мотив смерти, самоубийства звучит у Маяковского как вечный, общечеловеческий. Здесь он свободный поэт, нет у него никакой агитационной, дидактической, прагматической цели, он не связан ни групповыми обязательствами, ни полемикой. Стихи его глубоко лиричны, по-настоящему раскованны, в них он действительно рассказывает “о времени и о себе”.

Внутренняя свобода, истинное вдохновение одушевляют стихи Маяковского о любви (они, безусловно, принадлежат к вершинным достижениям любовной лирики XX века), о революции, о поэзии. В этих стихах он большой поэт, “великолепный маяк”, как сказал о нём Е.Замятин, в его творчестве слышен “грозный и оглушительный” гул могучего исторического потока. Такой мощности голос у Маяковского, что, не напрягая его, он обращается к вселенной, к мирозданью:

Ты посмотри, какая в мире тишь

Ночь обложила небо звёздной данью.

В такие вот часы встаёшь и говоришь

векам, истории и мирозданью...

Самые проникновенные строки Маяковского, трагический нерв его поэзии - в великой, опьяняющей мечте о будущем счастливом человечестве, которое искупит все сегодняшние грехи и преступления, о будущем, где бед и страданий не будет. В поэме “Про это” он обращается к учёному, который в далёком будущем сможет воскресить людей, подарить им новую, исполненную счастья жизнь:

тридцатый век

обгонит стаи

сердца раздиравших мелочей.

Нынче недолюбленное

наверстаем

звёздностью бесчисленных ночей.

Воскреси

хотя б за то,

ждал тебя, откинув будничную чушь!

Воскреси меня

хотя б за это!

Воскреси -

своё дожить хочу!

Энергия и сила упругой, мощной строки Маяковского питается этой верой. Последние написанные им строки - о силе свободного слова, которое дойдёт до потомков через головы правительств:

Я знаю силу слов, я знаю слов набат,

Они не те, которым рукоплещут ложи

От слов таких срываются гроба

шагать четвёркою своих дубовых ножек.

Бывает, выбросят, не напечатав, не издав.

Но слово мчится, подтянув подпруги,

звенят века, и подползают поезда

лизать поэзии мозолистые руки.

Поистине это “стих, летящий на сильных крыльях к провиденциальному собеседнику” (О.Мандельштам).

Каким бы спорным и противоречивым ни представлялось сегодня творчество Маяковского, он был и остается одним из величайших русских поэтов. Мандельштам включал Маяковского в число тех русских поэтов, которые даны нам “не на вчера, не на завтра, а навсегда” (“Выпад”, 1924). Цветаева тоже считала, что Маяковский - поэт не только своего века, она писала: “Своими быстрыми ногами Маяковский ушагал далеко за нашу современность и где-то за каким-то поворотом долго ещё нас будет ждать” (1)

(1) М. Цветаева Эпос и лирика современной России - М., 1932.

(2) О.Мандельштам. Выпад - М., 1924.

Пастернак, процитировав строки двадцатилетнего Маяковского:

Хоть ты, хромой богомаз,

лик намалюй мой

в божницу уродца века!

Я одинок, как последний глаз

у идущего к слепым человека! -

заметил: “Время послушалось и сделало то, о чём он просил. Лик его вписан “в божницу века””. Полстолетия, прошедшие с тех пор, как Пастернак сказал это, подтвердили справедливость его слов: Маяковский вошёл в историю века, занял заметное место на русском поэтическом Олимпе. (1)

В.Корнилов в своей статье “Не мир, но миф”, написанной к столетию Маяковского, признавая, что поэт “велик и неповторим”, всё-таки считает, что “юбилей ни к чему, и в средней школе его изучать тоже ни к чему, во всяком случае ближайшие полстолетия”. В статье Г.Миронова спорит с ним: «Вряд ли это верно. Да, Маяковского изучать ещё трудно, но уже ясно, что изучать историю русской поэзии, минуя, опуская Маяковского, нельзя. Сейчас уже нет сомнений, что Маяковский “устоит”, несмотря на все обвинения и разоблачения». (2)

(1) Б. Пастернак Люди и положения. - М., 1956.

(2)Н. Миронова Жив ли сегодня Маяковский? - М.,2003.- с.7.

Но изучать его нужно, не затушёвывая его кричащих противоречий, не закрывая глаза на сбои в нравственных ориентирах, на “пустоты”, отделяя подлинную поэзию от стихов, которые при своём рождении уже были не жизнеспособны.»

Понять творчество Маяковского, многие его мотивы и образы, его сильные и слабые стороны можно лишь в том случае, если рассматривать его в контексте истории, в широком русле современной ему литературы.

Мы никогда не были беспочвенны­ми авангардистами…

В. Маяковский

НОВАТОРСТВО В. МАЯКОВСКОГО. Мне кажется, что о новаторстве Маяковского следует начинать говорить с того, что его корни не только в фольклоре и классичес­кой русской поэзии, но и очень солидной частью в новаторстве жи­вописцев начала двадцатого века. Известно, что поэт и сам был та­лантливым художником и живописцем.

Такие передовые художники, как Малевич, Кандинский, Пи­кассо, в своих поисках новой формы на холстах близки творческим поискам словесной формы Маяковского. Но для Маяковского поиск формы не был самоцелью. Вспомним его выражение на этот счет: Если сотню раз разложить скрипку на плоскости, то ни у скрипки не останется больше плоскостей, ни у художника не останется неис­черпанной точки зрения на эту задачу*. Показательна и его крити­ка исканий новой формы Хлебниковым. Маяковский говорил: «Хлебников - поэт для производителя». Корни новаторства Мая­ковского можно обнаружить и в смежных областях искусства, на­пример в кинематографе. Он любил делать свои стихи методом мон­тажа, работая со словом, как с кинолентой.

Его новаторский поиск новой формы в большой степени опреде­лила революция. Это было ново в России. Этой новой реальности должна была, по убеждению Маяковского, соответствовать и поэ­зия. Естественно, в его стихах появились новые интонации, агрес­сивные нотки, вызывающие позы.

Его прошлое окружение не могло взять в толк, почему Маяков­ский « продался большевикам». Они не понимали главного: поэт сам был большевиком по сути. В конце концов сошлись на ярлыке «попутчик», с которым Маяковский уже не расстался до конца своих дней.

В страстном поиске новых форм Маяковский, по-моему, сам не заметил, как под конец своей творческой и жизненной стези вер­нулся, вернее, почти вернулся к своим корням - Пушкину, Некра­сову, Лермонтову. Показательно, на мой взгляд, движение в сторо­ну классики в стихотворении «Мелкая философия на глубоких мес­тах»:

Превращусь

не в Толстого так в толстого, - ем:

от жары балда.

Кто над морем не философствовал?

Над морем философствовали как раз его учителя. Маяковский почувствовал необходимость гармонии, потому что погоня за дис­гармонией дала плачевные результаты: резкая критика властей, не­приятие многих товарищей по делу, всевозможные ограничения. На море же поэта и в самом деле посещает гармония, которую в свое время знал Пушкин. Разговор с морем вел уже настоящий ве­ликий русский художник:

Я родился, рос,

кормили соскою, -

стал староват…

Вот и жизнь пройдет, как прошли Азорские острова.

Но поэту не хватило времени для переосмысления своего твор­чества. Мысли его были еще заняты переустройством мира. Он хотел присоединить поэзию к государству, чтобы необходимость поэзии была приравнена к необходимости штыка. Чтобы она крича­ла со всех эстрад. Из всего сбылось только последнее: в 60-х годах поэзия исполнила заветы Маяковского, но долго на эс траде продер­жаться не смогла. Мне кажется, что поэзия вообще - дело уеди­ненное и в высшей степени традиционное, поэтому новаторство в поэзии, на мой взгляд, может реализоваться только в свежести чув­ства, а не форм. То есть когда поэты физически преодолеют «земное притяжение» и окажутся далеко от родной планеты в совершенно ином пространстве. Но это - в будущем, а пока:

Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают - значит - это кому-то нужно?

Маяковский выходит на поэтическую арену в сложный, переломный для России период. Атмосфера накалена до предела. Потопленная в крови первая русская революция, вихрь мировой войны заставляют людей усомниться во всех прежних ценностях. Они жаждут перемен и с надеждой смотрят в будущее. В искусстве, словно в зеркале, отражаются эти сложные общественные процессы. В этом один из секретов популярности футуризма с его откровенным отрицанием традиционной культуры, эпатажем мещанского быта, чуть ли не религиозным культом техники и современной индустрии и ее сверхчеловеческой мощи.

Маяковский видит “неизбежность крушения старья” и средствами искусства предвосхищает грядущий “мировой переворот” и рождение “нового человечества”. “Рваться в завтра, вперед!” - вот его девиз.

езда в незнакомое.

Это незнакомое, непознанное становится предметом его стихотворчества. Он широко использует прием контрастов: мертвые предметы оживают в его поэзии и становятся более одушевленными, чем живые. Поэзия Маяковского с ее урбанистически-индустриальным пафосом противопоставляет образ многотысячного современного города с его оживленными улицами, площадями, гудящими автомобилями - картинам природы, которая представляется ему чем-то косным и безнадежно мертвым. Поэт готов расцеловать “умную морду трамвая”, он воспевает городской фонарь, который “снимает с улицы синий чулок”, тогда как луна у него - “дряблая”, “никому не нужная”, а сердце девушки безжизненно, как будто “выварено в йоде”. Поэт убежден, что новое слово можно сказать только по-новому. Маяковский - первооткрыватель, который владеет словом и словарем, как смелый мастер, работающий со своим материалом по собственным законам. У него свое построение, свой образ, свои ритм и рифма. Поэт бесстрашно ломает привычную стихотворную форму, создает новые слова, вводит в поэзию низкую и вульгарную лексику. По отношению к величайшим явлениям истории он усваивает фамильярный тон, о классиках искусства говорит с пренебрежением:

Берутся классики,

свертываются в трубку

и пропускаются через мясорубку.

Маяковский любит контрасты. Красивое уживается у него с безобразным, высокое - с низким: “Проститутки, как святыню, меня понесут и покажут Богу в свое оправдание”. Все его стихи носят глубоко личный характер, он присутствует в каждом из них. И это конкретное присутствие становится точкой отсчета, системой координат в безудержном потоке его воображения, где смещены время и пространство, где великое кажется ничтожным, а сокровенное, интимное разрастается до размеров вселенной. Одной ногой он стоит на Монблане, другой - на Эльбрусе, с Наполеоном он - на “ты”, а его голос (“орание”) заглушает громы.

Он - Господь Бог, который творит свой поэтический мир независимо от того, понравится ли кому-нибудь его творение. Ему все равно, что его намеренная грубость может кого-то шокировать. Он убежден, что поэту позволено все. Как дерзкий вызов и “пощечина общественному вкусу” звучат строки из стихотворения “Нате!”:

А если сегодня мне, грубому гунну,

кривляться перед вами не захочется - и вот

я захохочу и радостно плюну,

плюну в лицо вам

я - бесценных слов транжир и мот.

Маяковскому свойственно совершенно новое видение мира, он словно выворачивает его наизнанку. Привычное предстает в его поэзии странным и причудливым, абстрактное становится осязаемым, мертвое - живым, и наоборот: “Слезы снега с флажьих покрасневших век”; “Прижались лодки в люльках входов / к сосцам железных матерей”.

В.В. Маяковский вошёл в истории русской литературы ХХ века как поэт-новатор. Он внёс много нового и в содержание, и в форму стиха.

Если рассматривать содержание, то Маяковский освоил новые темы революции, гражданской войны, социалистического строительства, причём в таком аспекте. Который был характерен только для него. Это выразилось в соединении лирического и сатирического взгляда на действительность.

«Особенно ярко новаторство Маяковского проявилось в форме. Поэт создавал новые слова, смело вводил их в свои стихи. Неологизмы усиливали экспрессивность поэзии: «змея двухметроворостая», «планов громадьё», «краснокожая паспортина» и т.д., поэтому их называют экспрессивно-оценочными авторскими неологизмами.

Маяковский использовал приёмы ораторской и разговорной речи: «Послушайте! Если звёзды зажигаются, значит это кому-то нужно?», «Читайте, завидуйте - я гражданин Советского Союза!»»

«Особое значение в поэзии Маяковского имеют ритм и интонация, которые легли в основу системы его стиха. Сам поэт в статье «Как делать стихи» объяснил особенности своей системы. Для него важными в стихе являются ритм, интонация, паузы. Стих Маяковского так и называется - интонационно-тонический. Поэт ставил самое важное в смысловом отношении слово в конец строки и обязательно подбирал к нему рифму. Это слово, таким образом, выделялось дважды - интонацией, логически и созвучием с другим важным словом, т.е. смысловым ударением. Чтобы дать возможность читателю почувствовать собственную интонацию, Маяковский графически стал разделять строки паузами» . Так и образовалась известная «лесенка»

Новаторство Маяковского связано не только с системой стиха. Особое значение имеет характер образности поэзии Маяковского.

«Я сразу смазал карту будня,

плеснувши краску из стакана;

Я показан на блюде студня

косые скулы океана.

На чешуе жестяной рыбы

прочел я зовы новых губ.

А вы ноктюрн сыграть могли бы

на флейте водосточных труб»?

Существенной особенностью является резкая социальная окрашенность. Чаще всего социальная заострённость поэтического образа проявляется в отдельной тропе - метафоре, олицетворении, сравнении.

«Сверху взгляд на Россию брось -

рассинелась речками,

словно разгулялась тысяча розг,

словно плетью исполосована.

Но синей, чем вода весной,

синяки Руси крепостной».

При образно социальном восприятии пейзажа явления природы наделяются приметами общественных отношений. Очень распространённым приёмом в поэтике Маяковского является гипербола. Острый взгляд на действительностьи приводил Маяковского к гиперболизму. Через ряд произведений проходит образ пролетариата-громады, планов громадьё и т.д.

Метафора Маяковского всегда приметна. Поэт обращается к явлениям, окружающим человека в повседневной жизни, широко вводит ассоциации с предметами быта: «Море, блестящей. Чем ручка дверная». Поэзия Маяковского стала основой для традиции акцентного или интонационно-тонического стиха, которую продолжили Н. Асеев, С. Кирсанов, А. Вознесенский, Я. Смеляков.

Главное новаторство лирики В. Маяковского заключается в том, что он, используя традиционные способы словообразования, создавал свои, новые слова: "крученыховский ад", "обезумлюсь", "опожаренный", "взметённый"...

Также Маяковский использовал лестничное строение стиха, где самые важные слова или фразы расположены на отдельных "ступеньках". Это позволяло ему привлечь внимание читателя к самому важному в стихотворении.

Очень много в лирике Маяковского метафор и сравнений. В "Лиличке", например, он сравнивает своё лирическое "я" с быком и слоном, а любовь - с трудом, морем и солнцем.

«В творчество Маяковского нашли отражение традиции поэта Хлебникова, которого сам Маяковский называл "одним из своих поэтических учителей"» .

«Новаторство в творчестве Маяковского критики неизменно связывают с принадлежностью поэта к русскому футуризму. В декабре 1912 года в России увидел свет первый манифест кубофутуристов «Пощечина общественному вкусу». Авторами декларации русских футуристов стали Д. Бурлюк, А. Крученых, В. Маяковский и В. Хлебников . В ней молодые бунтари призывали «сбросить с парохода современности» Пушкина, Толстого и Достоевского, провозглашали «непреодолимую ненависть к существующему до них языку», требовали «увеличения словаря в его объеме произвольными и непроизвольными словами». По их мнению, нельзя создать «искусство будущего», опираясь на классику. Футуристы мечтали создать новую культуру «индустрии и большого города». Они отрицали мораль, искусство, культуру - все, что не футуризм» . Представители новаторской поэзии пропагандировали новый образ жизни, высмеивали все, по их мнению, старое. Они издевались над шаблонами и идеалами прошлого, довольно часто выходя за рамки приличий. Эпатаж публики, скандалы во время выступлений стали своеобразным подвигом в среде русских футуристов. Футуризм привлекал начинающего поэта невиданной ранее свободой выражения мыслей, театральностью, что было характерным для всего авангардного искусства.

Отказавшись от «старой» культуры, футуристам нужно было предложить что-то новое. Так возникла тенденция к придумыванию новых слов, необычных сочетаний и иногда шокирующих образов. Уже первое опубликованное в 1912 году стихотворение Маяковского «Ночь» поражало новизной.

Часто поэт неожиданно сближает разнородные понятия, одушевляет их, проводит параллель с реакциями человека. Это четко прослеживается в стихотворениях «Утро», «Угрюмый дождь скосил глаза», «Порт»:

«В ушах оглохших пароходов

Горели серьги якорей».

«Идеи футуризма оказали большое влияние на раннее творчество В. Маяковского. Поэт, используя традиционные способы образования слов, создает свои, новые формы: «изъиздеваюсь», «декабрый вечер», «любеночек», «наслезненные глаза», «дождь обрыдал» и другие. Маяковский, как и все футуристы, прославлял научно-технический прогресс, видел будущее в развитии техники, воспевал город и противопоставлял его деревне. Ему нравились улицы с гудящими машинами, яркими фонарями, он готов был расцеловать «умную морду трамвая». Картины природы, напротив, лишены жизни: «дряблая луна», «никому не нужная».

Несмотря на приверженность идеям футуризма, Маяковский в своем творчестве не отходил от правды жизни, показывал окружающее реалистически. Так, он видел уродливость города, страшную скученность людей в нем. Он пишет: «гроба домов», «кривая площадь», «лысый фонарь», «провалившаяся улица, как нос сифилитика». Постоянный туман Петербурга предстает как каннибал, кровожадный хищник, жующий «невкусных людей». В стихотворении «Адище города» старика сбивает дьявол-автомобиль, старушку топчет дикая толпа, замученный городом музыкант вешается на люстре. В городе «все плачут», «мама больная», «всем страшно», «лиф души расстегнули», страдает беззащитное сердце человека» .

Маяковский прежде всего новатор, первооткрыватель в поэзии. Он с пафосом говорил о старом мире новыми словами, которые сам создавал. В поэзии у него были свои законы, свои образы, своя рифма, ритм и размер, его стихи построены на контрастах. Маяковский не боялся ломать привычные формы стиха, вводить в поэзию вульгарную и низкую лексику.

Маяковский создавал новые методы рифмовки, близкие к ораторскому слову. Самое характерное слово он ставил в конец строки и подбирал к нему рифму. Поэт бесстрашно нарушал силлабо-тонический принцип XVIII века и создал тоническое стихосложение. Маяковский использовал лестничное строение стиха, где каждое слово - «ступенька». У него каждое из слов имеет логическое ударение и смысловую нагрузку. В произведениях Маяковского в большом количестве содержатся метафоры, различные сравнения, неологизмы, гиперболы, иногда - повторы: «Слава, Слава, Слава героям!!!» Употребляя на первый взгляд обычные слова, Маяковский сумел создать ошеломляющие метафоры: «грудь испешеходили», то есть истоптали, исходили вдоль и поперек. Часто такая метафора разворачивается во всю строфу.

Когда говорят о новаторстве Маяковского, то чаще называют чисто формальные достижения. Они действительно поражают необычностью, изобретательностью. «Аллитерации и ассонансы придают эмоционально запоминающееся звучание поэтическому тексту: "И жуток шуток клюющий смех"; "слезают слезы с..."; "рука реки"; "у вас в усах". Неологизмы льются потоком: "дикий обезумлюсь"; "лица не выгрущу"; в норе "мышиться"; "вытрепав ручонки-флаги"; "мерзкая" (от мёрзнуть). Конкретное становится обобщенным, отвлеченное одухотворяется. Взволнованная интонация закреплена в сложных инверсиях: "в неба свисшие губы"; "сердце - с длинноволосыми открыток благороднейший альбом" (последнюю хочется даже пояснить: сердце - альбом открыток с длинноволосыми). А метафоры и метонимии прямо из легенды: "в норах мистики вели ему мышиться", "скомкав фонарей одеяла", "враждующий букет бульварных проституток", "трамвай с разбега взметнул зрачки". И все это "уложено" в пестрый, сбивчивый разговор улицы или монолог потрясенного ее наблюдателя. Отсюда перебивы ритма, разделение по строчкам связанных по смыслу слов, иногда даже слогов, обилие неточных, ассонансных и составных рифм (приближенных к разговорному языку)» .