Роберт кинг мертон основные идеи. Социологическая теория роберта мертона

Амер. социолог, один из ведущих теоретиков структурного функционализма в социологии. Родился в Филадельфии. В 1931 окончил Темплский ун-т (шт. Филадельфия). В 1934-40 преподавал социологию в Гарвард, ун-те; работавшие здесь в то время П. Сорокин, Т. Парсонс и Дж. Сартон оказали большое влияние на формирование социол. взглядов М. В 1936 защитил в Гарварде докт. дис. "Наука, техника и об-во в Англии XVII века" (опубл. в 1938). В 1941-79 - проф. Колумбийского ун-та. В 1957 был избран президентом Амер. социол. ассоциации; в 1968 - членом Нац. академии наук США. В 80-е гг. - один из руководителей основанного им совместно с П. Лазарсфельдом Бюро прикладных социальных исследований в Нью-Йорке. Отличаясь широтой научных интересов М. внес существ, вклад в развитие как общей социол. теории, так и многих спец. социол. дисциплин (социологии науки, социологии профессий, социологии медицины, социологии массовых коммуникаций, изучения социальной структуры, социологии девиантного поведения, ролевой теории, теории референтных групп). Осн. работы М. представляют собой тематич. сб. очерков: "Социальная теория и социальная структура" (1949; 2-е изд., 1957; 3-е изд., 1968), Социология науки" (1973), "Социол. амбивалентность" (1976).

М. предложил оригинальную парадигму функционального анализа социальных явлений. Разработка этой парадигмы проходила в контексте критики функционалистских моделей социальной антропологии и модели структурно-функционального анализа, предложенной Парсонсом. Проанализировав базисные процедуры функционального анализа в социальной антропологии перв. четв. 20 в., М. выявил три осн. постулата, к-рых тот явно или имплицитно придерживался: (1) постулат функционального единства об-ва, согласно к-рому все социальные явления имеют позитивное функциональное значение для об-ва в целом; (2) постулат универсального функционализма, согласно к-рому все без исключения существующие социальные явления выполняют положительные, и только положительные, функции в социальной системе; (3) постулат необходимости, согласно к-рому все существующие социальные явления для об-ва функционально необходимы и незаменимы. Эти постулаты, разработанные на базе исследования относительно небольших, компактных и слабо дифференцированных бесписьменных об-в, не подходят для исследования сложных об-в совр. типа, обладающих развитой социальной структурой. Исходя из этого, М. предложил новую парадигму функционального анализа, к-рая более адекватна задачам, стоящим перед социологией.

Критикуя первый постулат, М. указал на необходимость исследования последствий того или иного явления для разных структурных подразделений сложно дифференцированного об-ва, а также на необходимость проведения различия между разными формами, типами и степенями социальной интеграции, изучение к-рых должно быть предметом эмпирич. исследования, а не априорного постулирования. В сложных об-вах совр. типа разные сегменты могут быть интегрированы по-разному. Второй постулат М. оценивает как тавтологию; кроме того, любое явление может иметь для системы в целом и для отд. ее сегментов не только позитивные последствия, но и негативные, ведущие к дезинтеграции. В связи с этим М. ввел понятие дисфункции и выдвинул методол. требование изучения как функциональных, так и дисфункциональных последствий тех или иных социальных явлений для системы в целом и для отд. ее частей. Проанализировав постулат необходимости, М. установил необходимость эмпирич. определения функциональных предпосылок каждой конкр. изучаемой системы (т.е. предварит, условий, функционально необходимых для существования системы). Вместе с тем, от априорного предположения, будто каждая функция в об-ве непременно должна выполняться каким-то одним незаменимым явлением, необходимо отказаться, поскольку оно противоречит фактам. В связи с этим было введено понятие функциональных альтернатив (функциональных эквивалентов, или функциональных заменителей) и была сформулирована осн. теорема функционального анализа: "точно так же, как одно и то же явление может иметь многочисл. функции, так и одна и та же функция может по-разному выполняться разл. явлениями".

Важной заслугой М. было уточнение понятия "функция", а также различение явных и латентных функций. Функции были определены М. как объективные наблюдаемые последствия явления, способствующие адаптации и приспособлению системы. Под явными функциями понимались те объективные функционально-позитивные последствия явления, к-рые входили в субъективные намерения участников системы и осознавались ими; под латентными - те объективные последствия, к-рые не осознаются участниками и не входили в их намерения. Первостепенным значением для социологии обладает изучение латентных функций и дисфункций.

М. предложил также оригинальную стратегию развития социологии, получившую в наст. время широкое признание. Суть этой стратегии состоит в том, чтобы преодолеть разрыв между теорией и эмпирич. исследованиями посредством разработки теорий среднего уровня, сосредоточенных на ограниченных областях социальных явлений (напр., экономике, политике, медицине, религии и т.п.). Концентрация внимания на теориях среднего уровня должна была, с т.зр. М., обеспечить теор. основой эмпирич. исследования и открыть в будущем путь к такой общей теории, к-рая бы избежала спекулятивности и имела под собой прочный эмпирич. фундамент. Стратегия "среднего уровня" была полемически направлена против "большой теории" Парсонса, к-рую М. считал преждевременной, бесполезной и непродуктивной на текущем этапе развития социально-научного знания.

В работах "Социальная структура и аномия" (первый вариант - 1938) и "Социальная структура и аномия: продолжение" (включенной в сб. "Социальная теория и социальная структура") М. обратился к проблеме аномии, поднятой Дюркгеймом. Аномия была рассмотрена как состояние безнормности, или нормативной неопределенности, проистекающее из таких рассогласований в социальной структуре, когда разные ее сегменты предъявляют нормативные требования к индивиду, к-рые не могут быть одновременно удовлетворены. Предметом спец. анализа стало рассогласование между культурно одобряемыми целями и институциональными нормами, регулирующими выбор средств для их достижения. Частным случаем такого рассогласования является характерный для совр. зап. об-ва дисбаланс между ценностью денежного успеха и институционально закрепленными средствами достижения этой цели, к-рые оказываются неадекватными и неэффективными. М. выделил пять идеально-типических реакций на аномию: 1) подчинение(эмоц. принятие целей и средств); 2) инновацию (принятие целей при отвержении институционально предлагаемых средств); 3) ритуализм (эмоц. принятие средств при отказе от целей); 4) ретретизм (эмоц. отвержение одобряемых целей и средств); и 5) мятеж (полный отказ от старых целей и средств и попытка заменить их новыми). Частным случаем инновационного приспособления к аномии, характерным для совр. амер. об-ва, является "незаконное приспособление", т.е. эмоц. принятие ценности денежного успеха и выбор незаконных (культурно неодобряемых, но технически эффективных) средств его достижения, определяемый невозможностью достичь этой цели законными средствами. "Доминирующее влияние существующих в группе стандартов успеха... приводит к постепенному вытеснению законных, однако сплошь и рядом неэффективных попыток его достижения и ко все большему использованию незаконных, но более или менее эффективных средств аморального и преступного характера. Требования культуры, предъявляемые к лицу в подобном случае, несовместимы между собой... Антисоциальное поведение приобретает значит, масштабы только тогда, когда система культурных ценностей превозносит, фактически превыше всего, опр. символы успеха, общие для населения в целом, в то время как социальная структура об-ва жестоко ограничивает или полностью устраняет доступ к апробированным средствам овладения этими символами для большей части того же самого населения". Такие дисфункциональные явления, как преступность, деморализация, психич. расстройства, бюрократич. ритуализм и т.п., оказываются по существу нормальными реакциями на ненормальную среду.

В совр. об-ве доступ человека к средствам производства, продуктам потребления, символам престижа и успеха опосредствован участием в формальных, рационально организованных социальных структурах (бюрократич. организациях). В ст. "Бюрократич. структура и личность" М. проанализировал дисфункции бюрократич. структуры и ее влияние на личность участвующего в ней индивида. Осн. дисфункцией бюрократии, с т.зр. М., является смещение целей: потребность бюрократич. организации в строгом соблюдении дисциплины предполагает необходимость значит, эмоц. инвестиций в соблюдение правил и инструкций, и "этот же самый акцент ведет к перемещению чувств с целей организации на отд. детали поведения, требуемые правилами. Приверженность правилам, поначалу понимаемая как средство, превращается в самоцель;... "инструментальная ценность становится целевой ценностью". Дисциплина, истолковываемая как соблюдение инструкций вне зависимости от ситуации, уже не рассматривается как средство..., а становится непосредственной ценностью в жизненной организации бюрократа". Смещение целей, поддерживаемое структурой личности бюрократа, может входить в противоречие с техн. эффективностью самой организации. Важная особенность личности бюрократа - сверх-конформизм, выливающийся в консерватизм, боязнь нового, ритуализм и техницизм. Еще одной характерной чертой воздействия бюрократич. структуры на личность является деперсонализация отношений: "Паттерн личности бюрократа складывается вокруг нормы безличности". Деперсонализация отношений может иметь латентно-дисфункциональные последствия как для самой бюрократич. организации, так и для более широкого сооб-ва, в к-ром она функционирует.

Многочисл. работы М. посвящены проблемам социологии науки. В работе "Наука и демократич. социальная структура" (1942) М. проанализировал этос совр. науки, под к-рым понимал "эмоционально окрашенный комплекс правил, предписаний, обычаев, верований, ценностей и предрасположений, к-рые считаются обязательными для ученого". Этос науки составляют 4 осн. институциональных императива: 1) универсализм, проявляющийся в подчинении вопросов об истинности заранее установленным безличным критериям и в требовании открытости научной карьеры для всех, независимо от расы, убеждений, полит, принадлежности и т.п.; 2) "коммунизм", заключающийся в общей собственности всех членов об-ва на достижения науки; 3) беспристрастность; и 4) организованный скептицизм. Наиболее благоприятная среда для развития науки - демократия, социальная структура, осн. моральные императивы к-рой не противоречат этосу науки. Вместе с тем, в ряде случаев этос науки входит в противоречие с институциональными нормами сооб-ва в целом или отд. его сегментов; тогда социальная структура препятствует развитию науки, и в об-ве возникают условия для открытого "бунта против науки". Такие дисфункциональные взаимоотношения между наукой и социальной структурой были проанализированы М. в работе "Наука и социальный порядок" (1937). "Бунт против науки" может проявляться в стремлении отд. сегментов об-ва (напр., тоталитарного гос-ва) лишить науку ее автономности посредством вытеснения этоса науки своими институциональными императивами; в противодействии "чистой науке", игнорирующей объективные последствия своих открытий (такие, напр., как гонка вооружений, экологич. кризис, рост безработицы); в противодействии "эзотеризму" научных положений, к-рое иногда может приводить к массовому распространению "новых мистицизмов", оперирующих научной фразеологией; в противодействии организованному скептицизму науки со стороны тех институциональных структур, чьи базисные ценности ставятся наукой под сомнение (напр., религии, гос-ва).

Ряд работ М. - "Наука, техника и об-во в Англии 17 в." (1936) и несколько более поздних статей - были посвящены анализу взаимодействия между протестантизмом и развитием науки в Англии 17 в. М. подверг проверке гипотезу М. Вебера о позитивном влиянии протестантского этоса на развитие науки в совр. ее форме. Подвергнув исследованию многочисл. документы (труды теологов, философов, ученых, стат. данные и др.), М. установил, что ряд элементов протестантского этоса и протестантской идеологии - в частности, позитивная оценка мирской деятельности, эмпиризма и права на свободное исследование, утилитаризм, эксплицитное сомнение в авторитетах, отношение к познанию как к богоугодному занятию, ведущему к постижению мудрости Творца, - стимулировал в Англии 17 в. интерес к научным изысканиям и техн. профессиям. Основой влияния этих религ. установок на развитие науки была их конгениальность зарождающемуся научному этосу, вследствие к-рой "эти две области были хорошо интегрированы и, в целом, взаимно друг друга поддерживали, причем не только в Англии XVII столетия, но и в других местах и в другие времена".

амер. социолог, один из ведущих теоретиков структурного функционализма в социологии. Родился в Филадельфии. В 1931 окончил Темплский ун-т (шт. Филадельфия). В 1934-40 преподавал социологию в Гарвард. ун-те; работавшие здесь в то время П. Сорокин , Т. Парсонс и Дж. Сартон оказали большое влияние на формирование социол. взглядов М. В 1936 защитил в Гарварде докт. дис. “Наука, техника и об-во в Англии XVII века” (опубл. в 1938). В 1941-79 - проф. Колумбийского ун-та. В 1957 был избран президентом Амер. социол. ассоциации; в 1968 - членом Нац. академии наук США. В 80-е гг. - один из руководителей основанного им совместно с П. Лазарсфельдом Бюро прикладных социальных исследований в Нью-Йорке. Отличаясь широтой научных интересов М. внес существ. вклад в развитие как общей социол. теории, так и многих спец. социол. дисциплин (социологии науки, социологии профессий, социологии медицины, социологии массовых коммуникаций, изучения социальной структуры, социологии девиантного поведения, ролевой теории, теории референтных групп). Осн. работы М. представляют собой тематич. сб. очерков: “Социальная теория и социальная структура” (1949; 2-е изд., 1957; 3-е изд., 1968), Социология науки” (1973), “Социол. амбивалентность” (1976).

М. предложил оригинальную парадигму функционального анализа социальных явлений. Разработка этой парадигмы проходила в контексте критики функционалистских моделей социальной антропологии и модели структурно-функционального анализа, предложенной Парсонсом. Проанализировав базисные процедуры функционального анализа в социальной антропологии перв. четв. 20 в., М. выявил три осн. постулата, к-рых тот явно или имплицитно придерживался:

1) постулат функционального единства об-ва, согласно к-рому все социальные явления имеют позитивное функциональное значение для об-ва в целом ;

2) постулат универсального функционализма, согласно к-рому все без исключения существующие социальные явления выполняют положительные, и только положительные, функции в социальной системе;

3) постулат необходимости, согласно к-рому все существующие социальные явления для об-вафункционально необходимы и незаменимы .

Эти постулаты, разработанные на базе исследования относительно небольших, компактных и слабо дифференцированных бесписьменных об-в, не подходят для исследования сложных об-в совр. типа, обладающих развитой социальной структурой. Исходя из этого, М. предложил новую парадигму функционального анализа, к-рая более адекватна задачам, стоящим перед социологией.

Критикуя первый постулат, М. указал на необходимость исследования последствий того или иного явления для разных структурных подразделений сложно дифференцированного об-ва, а также на необходимость проведения различия между разными формами, типами и степенями социальной интеграции, изучение к-рых должно быть предметом эмпирич. исследования, а не априорного постулирования. В сложных об-вах совр. типа разные сегменты могут быть интегрированы по-разному. Второй постулат М. оценивает как тавтологию; кроме того, любое явление может иметь для системы в целом и для отд. ее сегментов не только позитивные последствия, но и негативные, ведущие к дезинтеграции. В связи с этим М. ввел понятие дисфункции и выдвинул методол. требование изучения как функциональных, так и дисфункциональных последствий тех или иных социальных явлений для системы в целом и для отд. ее частей. Проанализировав постулат необходимости, М. установил необходимость эмпирич. определения функциональных предпосылок каждой конкр. изучаемой системы (т.е. предварит. условий, функционально необходимых для существования системы). Вместе с тем, от априорного предположения, будто каждая функция в об-ве непременно должна выполняться каким-то одним незаменимым явлением, необходимо отказаться, поскольку оно противоречит фактам. В связи с этим было введено понятие функциональных альтернатив (функциональных эквивалентов, или функциональных заменителей) и была сформулирована осн. теорема функционального анализа: “точно так же, как одно и то же явление может иметь многочисл. функции, так и одна и та же функция может по-разному выполняться разл. явлениями” .

Важной заслугой М. было уточнение понятия “функция”, а также различение явных и латентных функций. Функции были определены М. как объективные наблюдаемые последствия явления, способствующие адаптации и приспособлению системы. Под явными функциями понимались те объективные функционально-позитивные последствия явления, к-рые входили в субъективные намерения участников системы и осознавались ими; под латентными - те объективные последствия, к-рые не осознаются участниками и не входили в их намерения. Первостепенным значением для социологии обладает изучение латентных функций и дисфункций.

М. предложил также оригинальную стратегию развития социологии, получившую в наст. время широкое признание. Суть этой стратегии состоит в том, чтобы преодолеть разрыв между теорией и эмпирич. исследованиями посредством разработки теорий среднего уровня, сосредоточенных на ограниченных областях социальных явлений (напр., экономике, политике, медицине, религии и т.п.). Концентрация внимания на теориях среднего уровня должна была, с т.зр. М., обеспечить теор. основой эмпирич. исследования и открыть в будущем путь к такой общей теории, к-рая бы избежала спекулятивности и имела под собой прочный эмпирич. фундамент. Стратегия “среднего уровня” была полемически направлена против “большой теории” Парсонса, к-рую М. считал преждевременной, бесполезной и непродуктивной на текущем этапе развития социально-научного знания.

В работах “Социальная структура и аномия” (первый вариант - 1938) и “Социальная структура и аномия: продолжение” (включенной в сб. “Социальная теория и социальная структура”) М. обратился к проблеме аномии, поднятой Дюркгейм ом. Аномия была рассмотрена как состояние безнормности, или нормативной неопределенности, проистекающее из таких рассогласований в социальной структуре, когда разные ее сегменты предъявляют нормативные требования к индивиду, к-рые не могут быть одновременно удовлетворены. Предметом спец. анализа стало рассогласование между культурно одобряемыми целями и институциональными нормами, регулирующими выбор средств для их достижения. Частным случаем такого рассогласования является характерный для совр. зап. об-ва дисбаланс между ценностью денежного успеха и институционально закрепленными средствами достижения этой цели, к-рые оказываются неадекватными и неэффективными. М. выделил пять идеально-типических реакций на аномию:

1) подчинение(эмоц. принятие целей и средств);

2) инновацию (принятие целей при отвержении институционально предлагаемых средств);

3) ритуализм (эмоц. принятие средств при отказе от целей);

4) ретретизм (эмоц. отвержение одобряемых целей и средств);

5) мятеж (полный отказ от старых целей и средств и попытка заменить их новыми).

Частным случаем инновационного приспособления к аномии, характерным для совр. амер. об-ва, является “незаконное приспособление”, т.е. эмоц. принятие ценности денежного успеха и выбор незаконных (культурно неодобряемых, но технически эффективных) средств его достижения, определяемый невозможностью достичь этой цели законными средствами. “Доминирующее влияние существующих в группе стандартов успеха... приводит к постепенному вытеснению законных, однако сплошь и рядом неэффективных попыток его достижения и ко все большему использованию незаконных, но более или менее эффективных средств аморального и преступного характера. Требования культуры, предъявляемые к лицу в подобном случае, несовместимы между собой... Антисоциальное поведение приобретает значит. масштабы только тогда, когда система культурных ценностей превозносит, фактически превыше всего, опр. символы успеха, общие для населения в целом, в то время как социальная структура об-ва жестоко ограничивает или полностью устраняет доступ к апробированным средствам овладения этими символами для большей части того же самого населения”. Такие дисфункциональные явления, как преступность, деморализация, психич. расстройства, бюрократич. ритуализм и т.п., оказываются по существу нормальными реакциями на ненормальную среду.

В совр. об-ве доступ человека к средствам производства, продуктам потребления, символам престижа и успеха опосредствован участием в формальных, рационально организованных социальных структурах (бюрократич. организациях). В ст. “Бюрократич. структура и личность” М. проанализировал дисфункции бюрократич. структуры и ее влияние на личность участвующего в ней индивида. Осн. дисфункцией бюрократии, с т.зр. М., является смещение целей: потребность бюрократич. организации в строгом соблюдении дисциплины предполагает необходимость значит. эмоц. инвестиций в соблюдение правил и инструкций, и “этот же самый акцент ведет к перемещению чувств с целей организации на отд. детали поведения, требуемые правилами. Приверженность правилам, поначалу понимаемая как средство, превращается в самоцель;... “инструментальная ценность становится целевой ценностью”. Дисциплина, истолковываемая как соблюдение инструкций вне зависимости от ситуации, уже не рассматривается как средство..., а становится непосредственной ценностью в жизненной организации бюрократа”. Смещение целей, поддерживаемое структурой личности бюрократа, может входить в противоречие с техн. эффективностью самой организации. Важная особенность личности бюрократа - сверх-конформизм, выливающийся в консерватизм, боязнь нового, ритуализм и техницизм. Еще одной характерной чертой воздействия бюрократич. структуры на личность является деперсонализация отношений: “Паттерн личности бюрократа складывается вокруг нормы безличности”. Деперсонализация отношений может иметь латентно-дисфункциональные последствия как для самой бюрократич. организации, так и для более широкого сооб-ва, в к-ром она функционирует.

Многочисл. работы М. посвящены проблемам социологии науки. В работе “Наука и демократич. социальная структура” (1942) М. проанализировал этос совр. науки, под к-рым понимал “эмоционально окрашенный комплекс правил, предписаний, обычаев, верований, ценностей и предрасположений, к-рые считаются обязательными для ученого”. Этос науки составляют 4 осн. институциональных императива:

1) универсализм, проявляющийся в подчинении вопросов об истинности заранее установленным безличным критериям и в требовании открытости научной карьеры для всех, независимо от расы, убеждений, полит. принадлежности и т.п.;

2) “коммунизм”, заключающийся в общей собственности всех членов об-ва на достижения науки;

3) беспристрастность;

4) организованный скептицизм.

Наиболее благоприятная среда для развития науки - демократия, социальная структура, осн. моральные императивы к-рой не противоречат этосу науки. Вместе с тем, в ряде случаев этос науки входит в противоречие с институциональными нормами сооб-ва в целом или отд. его сегментов; тогда социальная структура препятствует развитию науки, и в об-ве возникают условия для открытого “бунта против науки”. Такие дисфункциональные взаимоотношения между наукой и социальной структурой были проанализированы М. в работе “Наука и социальный порядок” (1937). “Бунт против науки” может проявляться в стремлении отд. сегментов об-ва (напр., тоталитарного гос-ва) лишить науку ее автономности посредством вытеснения этоса науки своими институциональными императивами; в противодействии “чистой науке”, игнорирующей объективные последствия своих открытий (такие, напр., как гонка вооружений, экологич. кризис, рост безработицы); в противодействии “эзотеризму” научных положений, к-рое иногда может приводить к массовому распространению “новых мистицизмов”, оперирующих научной фразеологией; в противодействии организованному скептицизму науки со стороны тех институциональных структур, чьи базисные ценности ставятся наукой под сомнение (напр., религии, гос-ва).

Ряд работ М. - “Наука, техника и об-во в Англии 17 в.” (1936) и несколько более поздних статей - были посвящены анализу взаимодействия между протестантизмом и развитием науки в Англии 17 в. М. подверг проверке гипотезу М. Вебера о позитивном влиянии протестантского этоса на развитие науки в совр. ее форме. Подвергнув исследованию многочисл. документы (труды теологов, философов, ученых, стат. данные и др.), М. установил, что ряд элементов протестантского этоса и протестантской идеологии - в частности, позитивная оценка мирской деятельности, эмпиризма и права на свободное исследование, утилитаризм, эксплицитное сомнение в авторитетах, отношение к познанию как к богоугодному занятию, ведущему к постижению мудрости Творца, - стимулировал в Англии 17 в. интерес к научным изысканиям и техн. профессиям. Основой влияния этих религ. установок на развитие науки была их конгениальность зарождающемуся научному этосу, вследствие к-рой “эти две области были хорошо интегрированы и, в целом, взаимно друг друга поддерживали, причем не только в Англии XVII столетия, но и в других местах и в другие времена”.

ДЖ, МИД

Джордж Герберт Мид (1863-1931) родился в штате Массачусетс. После окончания Гарвардского университета и стажировки в Германии он становится профессором Чикагского университета и преподает в нем вплоть до 1931 г. Прижизни был малоизвестен, поскольку не опубликовал ни одного крупного научного труда, а свою деятельность ограничил только чтением курсов лекций (пользовавшихся большим успехом у слушателей). Популярность Мида выросла после смерти, когда группа его бывших студентов и почитателей таланта издала сочинения ученого в четырех томах, основанные на лекционных конспектах студентов и авторских рукописях. Главная работа - "Сознание, Я и Общество"*79. Далее, в процессе анализа творчества Мида , мы будем постоянно ссылаться на эту работу и цитировать ее.

*79: {Mead G. Mind, Self and Society. Chicago, 1934.}

Центральным в учении Мида является понятие межиндивидуального взаимодействия (так же как и у Ч. Кули - основателя интеракционизма ). С этой категорией тесно связана другая, не менее важная в творчестве Мида , - социальный акт. Он рассматривается как диалог между индивидами, как постоянный, непрекращающийся обмен установками и действиями между ними. Социальный акт включает четыре стадии: импульс, восприятие, манипуляцию и консуммацию (потребление). Импульс рассматривается как побуждение участника взаимодействия внешней социальной средой к действию, восприятие (перцепция) - как формирование в сознании индивида представления об объекте будущего действия, манипуляция, как процесс взаимодействия субъекта и объекта, консуммация (потребление) - как получение пользы от объекта взаимодействия и ее оценка.

Рассматривая социальный акт как взаимодействие, американский исследователь выделяет два его типа - несимволическое и символическое взаимодействие. Первый тип означает непосредственную реакцию людей на действия друг друга. Что касается второго, основного типа взаимодействия - символического , то в ходе его происходит обмен "установками, смыслами и значениями" в различных формах , в первую очередь языковой. Последняя может выступать как жестовая, письменная, вербальная форма коммуникации . Рассматривая различные виды жестов, особое внимание Мид уделяет анализу голосового жеста и превращению его в значимый символ взаимодействия. Совокупность и взаимосвязь голосовых жестов рассматривается им как речь.

Американский ученый постоянно подчеркивает, что социальный мир человека и человечества формируется в результате процессов социальных взаимодействий, в которых большую роль играет "символическое окружение". Согласно Миду , общение между людьми осуществляется при помощи особых средств - символов, к которым он относит жест и язык. Символическое окружение человека оказывает на него решающее влияние, поскольку способствует формированию сознания личности и человеческого Я. Жест - это начальный, незавершенный элемент человеческого поведения. Жест и реакция на него опосредуется значением, которое как бы "располагается" между жестом и воспринимающим его человеком. Смысл жеста вызывает (если он понятен) инстинктивную реакцию. Мид пишет: "Жест выражает некое результирующее социального действия, результирующее, на которое имеется определенный отклик со стороны вовлеченных в это действие индивидов: таким образом, смысл дается или формулируется в терминах отклика" [От жеста к символу. 1996. С. 221].

Но жест не имеет социально закрепленного значения. Зато его имеет язык. Как указывает социолог, "решающее значение языка для развития человеческого сознания заключается в том, что этот стимул обладает способностью воздействовать на говорящего индивида так, как он воздействует на другого" [Там же. С. 217].

По мере трансляции символов индивид передает партнеру и ряд стимулов к поведению. На этой основе межличностное взаимодействие сводится к процессу "перенимания ролей". В результате своеобразного копирования действий социального партнера происходит передача определенной социально значимой информации.

Концепция межи индивидуального взаимодействия Мида включает в себя положение об обусловленности его (взаимодействия) социальными факторами. Характер восприятия индивидом окружающей социальной действительности детерминирован опытом его общения с другими людьми и собственной способностью воспринимать мир и себя так, как этот мир видят другие и как это выражено символами (жестами и языком).

По мнению социолога, человеческие действия имеют изначально значимый социальный характер. Объяснить поведение индивида можно лишь в терминах организованного поведения социальной группы; если же действия индивида не рассматривать как единое целое, то объяснить их нельзя.

Мид подробно исследует проблему приспособления действий индивидов друг к другу в рамках социального процесса. Приспособление, характеризуемое им как взаимодействие, "происходит посредством коммуникации: посредством жестов на более низких уровнях человеческой эволюции и посредством значимых символов (жестов, обладающих смыслом и являющихся, следовательно, чем-то большим, чем простые заместительные стимулы) на более высоких уровнях человеческой эволюции" [Там же. С. 220]. В качестве основного фактора приспособления действий индивидов (рассматриваемого как взаимодействие) у ученого выступает смысл, который "возникает и располагается в пространстве отношений между жестом данного человеческого организма и последующим поведением этого организма, возвещенным другому человеческому организму посредством этого жеста" [Там же]. Отклик же одного организма на жест другого в любом данном социальном действии и будет смыслом этого жеста.

Согласно взглядам Мида , совокупность процессов взаимодействия создает общество и социального индивида. Происхождение Я целиком социально, главная его характеристика - способность становиться объектом для себя самого, следовательно, способность к самосознанию, что отличает его от неодушевленных предметов и живых организмов.

Ч.КУЛИ

Чарльз Хортон Кули (1864-1929) - американский социолог, прямой предшественник символического интеракционизма. Основы социологической теории Кули изложены им в работах "Человеческая природа и социальный порядок" (1902), "Социальная организация" (1909), "Социальный процесс " (1918), "Социологическая теория и социальное исследование" (1930). По своему образованию Ч.Кули - экономист, переориентировавшийся позднее на социологию. Он приобрел известность благодаря работам в области социализации и первичных групп. Ему принадлежит создание одной из первых социологических и социально-психологических концепций личности, положившей начало самостоятельному направлению в мировойсоциологии , - интеракционизма.

Главная концепция Кули называется теорией "зеркального Я". Ее истоки восходят к прагматизму, в частности идеям о "социальном Я" У.Джемса и воззрением Дж.Дьюи. Окончательное свое завершение концепция Кули получила позже у Дж.Мида. Согласно У.Джемсу, человек имеет столько "социальных Я", сколько существует лиц и групп, о мнении которых он заботится. Продолжая идеи Джемса, Кули называл важнейшим признаком социального существа способность выделять себя из группы и осознавать свое "Я". Происходит это через общение с другими людьми и усвоение их мнений о себе.

Кули предположил, что Я состоит из Я-чувств, которые оформляются через отношение с другими. Мы видим себя через отражение своих чувств в реалиях других. Они - зеркало для нас. Наше представление о самих себе поступают: 1) через наше воображение о том, как мы предстаем перед другими; 2) как мы думаем, они сдерживают нас; 3) как мы чувствуем, обо всем этом. Иными словами, наше понимание себя - процесс, а не фиксированное состояние, она всегда развивается по мере нашего взаимодействия с другими, мнение которых о нас постоянно изменяется. Человек не является пассивным приемником, напротив, он активно манипулирует решениями других, отбирая их, каким следует придерживаться или нет, оценивает роли партнеров. Не вся получаемая от других информация влияет на нас. Мы склонны принимать только те ракурсы, которые подтверждают наше собственное представление о себе, и сопротивляемся всем другим.

Он подчеркивал основополагающую роль сознания в формировании социальных процессов. "Человеческая жизнь" - это целостность индивидуального и социального. Кули является создателем теории первичных групп, воплощающих в себе универсальный характер человеческой природы, и теории "зеркального Я". Природу человека Кули определял как биологическую и социальную, вырабатывающуюся при помощи взаимодействия в первичных группах и являющуюся комплексом социальных чувств, установок, моральных норм.

"Зеркальное Я" (looking-glass self) - это общество, которое служит своеобразным зеркалом. В таком зеркале мы можем видеть реакции других людей на наше собственное поведение. Наше понятие о самих себе берет истоки именно в такой рефлексии, наблюдая ответы других людей - или воображая, какими они должны быть, т.е. как должны были бы реагировать окружающие на то или иное нашей действие, - мы только и способны оценивать самих себя и собственные действия.

Если образ, которые мы видим в зеркале или только воображаем, что видим, благоприятен, наша Я-концепция получает подкрепление, а действия повторяются. А если неблагоприятен, наша Я-концепция пересматривается, а поведение изменяется. Мы определены другими людьми и руководствуемся в своем поведении и восприятии подобным определением.

Получая подтверждение нашему представлению о самих себе раз за разом, мы укрепляемся в себе, приобретая постепенно целостность самого себя. Усваиваемые человеком представление о собственным "Я", которые возникают в создании других людей, Кули называет "представлениями представлений".

Они признаются в качестве социальных факторов и выступают в роли основного предметасоциология . Я-концепция формируется, уточняется и укрепляется день ото дня во взаимодействии людей друг с другом. По тому, как относятся к нему другие, человек может судить, к какому типу людей он принадлежит. Мнение каждого о своих интеллектуальных возможностях, нравственных качествах и физических способностях, о том, какие поступки от него ожидают, возникает в ходе взаимодействия в организованных группа (первичных и вторичных). Поэтому Кули чувство собственной самоопределенности как "зеркальное Я". Концепция самого себя, по существу, отражение свойств человека такими, какими они воспринимаются в обществе, членом которого он является. Он конструирует персонификацию на основе реакций, приписываемых другим людям. Если с вами обращаются так, будто вы представляете из себя нечто особенное, вскоре вы начнете думать о себе как о ком-то выдающемся. Где бы ни жили люди, к какой расе или возрастной группе ни принадлежали, все они очень чувствительны к реакциям других людей. Поэтому они реагируют на любой сигнал, который мог бы послужить им ориентиром.

Человеческое общества, согласно Ч.Кули, основано на особого рода коммуникации между теми, кто симпатизирует друг другу. Ключ к пониманию поведения человека лежит в его взаимоотношениях с другими людьми. Ни один человек, живущий в психологическом одиночестве, не сохранит надолго те качества, которые делают его человеком.

Только взаимодействие людей, или интеракция, создает общество и формирует личность. В подобных интеракциях люди создают свое "зеркальное Я", которое состоит из трех элементов:

1.То, что, как мы думаем, видят в нас другие. К примеру, я думаю, что люди обращают внимание на мою одежду.
2.То, как, по нашему мнению, они реагируют на то, что они видят. К примеру, они видят мою одежду и она им нравится.
3.То, как мы отвечаем на воспринятую нами реакцию других людей. Поскольку моя одежда нравится другим, я собираюсь и впредь одеваться так же.
Не существует иных путей, какими бы мы составили мнение о себе - само-сознание, само-оценку и само-чувствие, - за исключением того представления, какое можно себе возразить, думая о том, как другие представляют себе нас самих. То, что они на самом деле думают, не имеет особого значения. Важнее то, что как мы интерпретируем их действия в отношении нас. Они-то и определяют нашу само-оценку и наши социальные ценности.

Интеракция протекает главным образом через контакты "лицом к лицу", которые протекают прежде всего в первичных группах, в частности семье. Именно в семье младенец превращается из дикаря в социальное существо. Тесные связи с другими людьми поддерживают человека на протяжении всей его жизни , упорядочивая его образ мышления, придавая ему ощущение целенаправленности.

Процесс социализации начинается с того, что ребенок научается понимать самого себя как объект посредством принятия ролей других людей. Ребенок воспринимает себя реципиентом действия прежде, чем действующим лицом. Замечая, как другие люди относятся к нему, ребенок начинает осознавать свое место внутри культуры и межличностных отношений.

Процесс социализации проходит прежде всего в первичных группах. Термин "первичная группа", введенный в социологию Ч.Кули, характеризует общности, в которых существуют доверительные, "лицом к лицу" контакты и кооперация. Они первичны в нескольких смыслах, но главным образом потому, что они играют фундаментальную роль в формировании социальной природы и идей человека. Психологический результат интимных (доверительных) связей - соединение людей в некую целостность.

Для описания такой целостности используют местоимение "мы", которое характеризует некоторую симпатию и взаимную идентификацию людей. Каждый из нас живет с некоторым ощущением целостности, объединяющей людей.

Базисом первичной группы служат первичные отношения. Они отличаются следующими особенностями. Индивиды взаимодействуют в них как уникальные и целостные существа.

Уникальность означает, что ответ, адресованный одному индивиду, не может быть переплавлен другому. В соответствии с этим, первым критерием первичных отношений, отношения между продавцом и покупателем не могут называться первичными. Ведь они могут переадресовываться: продавец может вступить в контакт с другим или другими покупателями, и наоборот.

Они не уникальны, но взаимозаменимы. Однако ребенок не может заменить свою мать, и наоборот. Они незаменимы и уникальны. Продавец и покупатель заключают временный контракт и несут друг перед другом ограниченную ответственность. Таковы же и отношения между рабочими и работодателем. Но не таковы отношения между мужем и женой: они несут полную ответственность друг перед другом, любовь и семья поглощают их целиком, а не частично или времен но. Таков второй критерий первичных отношений.

В окружающей нас действительности, говорит Кули , первичных отношений меньше, чем вторичных. Они встречаются реже, хотя играют в жизни людей более важную роль .

Первичные отношения более глубокие и интенсивные, чем вторичные, они полнее по способам проявлений: в интеракции "лицом к лицу" участвуют символы, слова, жесты, чувства, разум, потребности. Семейные отношения глубже, полнее и интенсивнее, чем деловые или производственные. Первые называются неформальными, а вторые - формальными. В формальных отношениях один человек служит средством или целью достижения того, чего нет в неформальных, первичных отношениях.

Там, где люди вместе живут или работают, на основе первичных отношений возникают первичные группы: малые рабочие группы, семья, дружеские компании, игровые группы, соседские сообщества (коммьюнити). Они возникают исторически раньше вторичных, существовали всегда и существуют сейчас.

БЛУМЕР

Герберт Блумер (1900-1987) родился в г. Сент-Луисе (штат Миссури), изучал социологию в Чикагском университете. В 1925-1952 гг. преподавал в Чикагском университете, с 1952 г. - в Калифорнийском университете (Беркли). Здесь он был сначала профессором и руководителем кафедры, а с 1959 г. - директором Института социальных наук. С 1942-го по 1953 г. работал редактором журнала "American Journal of Sociology". Будучи представителем Чикагской школы, Блумер опирался на работы Ч. Кули, Дж. Дьюи, У. Томаса, став учеником и последователем Дж. Мида. Именно Блумеру социологическая наука обязана введением в широкий научный оборот термина "символический интеракционизм".

Как и Мид, он выделяет два уровня взаимодействия - несимволический и символический. Различия между ними Блумер видит, прежде всего, в том, что несимволическое взаимодействие характерно для живой природы, тогда как символическое, определяемое наличием коммуникации между участниками интеракции посредством использования символов, присуще только человеческому обществу.

При этом суть феномена символического взаимодействия обусловлено символической природой языка как основного фактора человеческой интеракции. В процессе общения язык порождает одинаковую реакцию разных людей на языковые конструкции. В то же время любое слово (как символ) обладает частным значением, возникшим в результате взаимодействия и договора между людьми об этом значении. Опираясь на прагматизм, Блумер исходит из того, что значение объекта определяется не присущими ему свойствами, а его ролью в повелении. Объект - это то, что он значит в ожидаемом и реальном социальном взаимодействии.

Значения возникают в процессах социального взаимодействия , причем под последними Блумер понимал исключительно микропроцессы. Сами значения выступают как способ неразрывной связи и между индивидами, и между явлениями (объектами) в рамках символическоговзаимодействия . Люди приписывают значения символам, т.е. интерпретируют их, вследствие чего объекты, с которыми они взаимодействуют, наделяются смыслом. Поэтому не случайно ученый уделяет большое внимание анализу интерпретации. Благодаря ей становится понятным, как стремится взаимодействовать с объектом индивид. На основании интерпретации может быть переопределена (определена по-новому) ситуация действия.

Здесь обязательно и необходимо принять во внимание то обстоятельство, что описанный процесс (именно процесс, а не взятое само по себе какое-либо статичное состояние) касается не отдельного индивида, а как минимум (простейший случай) двух взаимодействующих людей. Следовательно, речь идет о процессе взаимной интерпретации, на основании которой и рождается взаимное понимание. В таком случае в процессе совместной, обоюдной, взаимной интерпретации символов происходит своеобразное "конструирование социальной реальности" (об этом подробнее мы будем говорить в следующей главе, посвященной (частично) феноменологической социологии и анализу взглядов П. Бергера и Т. Лукмана). Оно есть не что иное, как принятие и приписывание значений, которые и образуют символическую среду жизни, отношений, взаимодействий, коммуникации, общения индивидов.

В первой главе одной из главных работ - "Символический интеракционизм: перспектива и метод" (1969) - Блумер следующим образом излагает основные положения своей теории: а) человеческая деятельность осуществляется в отношении объектов на основании тех значений, которые индивиды им придают, б) сами значения выводятся из социального взаимодействия , в которое люди вступают между собой, т.е. являются продуктом социальной интеракции между индивидами; в) значения изменяются и применяются посредством интерпретации - процесса, используемого каждым индивидом в отношении знаков (символов), его окружающих.

Рассуждения Блумера можно конкретизировать на следующем простом примере: белый лист на столе является тем, на чем человек может записать свои мысли, яблоко - тем, что можно съесть. Другими словами, люди действуют в отношении вещей (объектов) на основе смыслов, которыми располагают о них. Однако смыслы не присущи вещам самим по себе и не являются чем-то индивидуальным. Они возникают в процессе взаимодействия и вписываются в него, поэтому по своей природе смыслы являются социальным феноменом. Но вместе с тем эти смыслы задаются и преобразуются благодаря процессу их интерпретации людьми. Следовательно, одной из главных задач социологии является исследование способов практического осуществления людьми интерпретации смысла объектов в рамках их повседневной социальной жизни.

Таким образом, у социолога действующий человек перестает быть простым исполнителем каких-то внешних требований. Наоборот, главным оказываются творческие результаты деятельности субъектов взаимодействия , проявляющиеся в процессе интерпретации ими символов, знаков, значений тех или иных объектов. Принятие данного положения способствовало развитиюсимволического интеракционизма на пути его социологического "вторжения" в сферу анализа микропроцессов и использования для этого эмпирических методов исследования. Наиболее привлекательными областями такого исследования были и продолжают оставаться криминальные формы отклоняющегося поведения, процессы внутрисемейной интеракции, формирования различных субкультур.

Будучи последователем Мида, Блумер считал большим вкладом последнего в социологию постановку им проблемы социального взаимодействия в качестве взаимодействиясимволического . С социологической точки зрения общество является, по Блумеру , символической интеракцией. Отсюда центральной проблемой социологии является изучение социального взаимодействия и коллективного поведения как символических построений на основе их интерпретации социологом.

Рассматривая символическое взаимодействие как процесс интеракции, Блумер подчеркивает возможность применения этого понятия к характеристике деятельности (действий) отдельного индивида, что может быть достигнуто с помощью обычного эмпирического наблюдения. Вот как выражает эту мысль сам американский социолог в названной выше книге "Символический интеракционизм: перспектива и метод" в главе под названием "Общество как символическая интеракция": "Каждому из нас знакомы такого рода действия, когда человек сердит

ИЗВЕСТИЯ

ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ № 24 2011

PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO PUBLIC SCIENCES № 24 2011

«НЕОБЫКНОВЕННАЯ ЖИЗНЬ В НАУКЕ» РОБЕРТА МЕРТОНА

© А.С. ПОПОВ

Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского, кафедра социальных теорий и технологий e-mail: [email protected]

Попов А. С. - «Необыкновенная жизнь в науке» Роберта Мертона // Известия ПГПУ им. В. Г. Белинского.

2011. № 24. С. 49-54. - Статья посвящена 100-летию со дня рождения выдающегося американского социолога Роберта Кинга Мертона. В статье затронуты основные значимые достижения Р.К. Мертона, а именно, развитие парадигмы функционального анализа, анализ социальной структуры, создание социологии науки и др.

Ключевые слова: Р.К.Мертон, история социологии, американская социология, социология науки, социальная теория и социальная структура.

Popov A. S. - «Extraordinary life in science» of Robert Merton // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V. G. Belins-kogo. 2011. № 24. P. 49-54. - The article is dedicated to the 100th anniversary of the birthday of the outstanding American sociologist Robert King Merton. In the article the most significant achievements of R.K. Merton are touched, namely development of the paradigm of functional analysis, analysis of social structure, founding of sociology of science and others.

The keywords: R.K. Merton, history of sociology, American sociology, sociology of science, social theory and social structure.

Роберт Кинг Мертон (Robert King Merton)

(4.07.1910 - 23.02.2003) -

признанный классик мировой социологии. Его настоящее имя Мейер Р. Школник (Meyer R. Schkolnick). Он родился в семье еврейских эмигрантов из Восточной Европы, обосновавшихся в Филадельфии (штат Пенсильвания). Псевдоним Роберт Мертон он взял по совету матери при поступлении в местный Темпл-колледж (1927-1931). После его окончания он, по протекции П.А. Сорокина, получил стипендию для обучения в аспирантуре факультета социологии Гарвардского университета (1931-1936).

Так по собственному признанию Мертона началась его «необыкновенная жизнь в науке», обозревая которую, он назвал тех, кто определил его путь в социологии. Среди них на первом месте стоит его наставник в колледже Джордж Итон Симпсон, который привил своему ученику интерес к социологическим исследованиям.

В Гарварде большое влияние на формирование его взглядов оказал возглавлявший в то время факультет социологии П.А.Сорокин. Мертон в первый же год

обучения в аспирантуре стал его секретарем, а позднее ассистентом. Впоследствии он с признательностью вспоминал, что маститый ученый «помог мне избавиться от узости кругозора, разрушив представление о том, что эффективное изучение общества ограничивается территорией Америки, и от подсказанного трущобами представления, что основная тема социологии заключается в изучении таких периферийных проблем общественной жизни, как развод и преступность несовершеннолетних» .

Однако наибольшее влияние в гарвардский период оказал на Мертона начинающий ученый Толкотт Парсонс, завершавший в то время работу над своей знаменитой «Структурой социального действия» (1937). Мертон считал его учителем и другом, который заразил его своей увлеченностью аналитической теорией. «Масштаб его личности как учителя проявился в том, что он развивал пытливость ума, а не плодил послушных учеников, - вспоминал он .

Большую поддержку Мертону оказали консультации известного специалиста в области истории науки Джорджа Сартона, а также предоставленная им возможность для работы в его знаменитом отделе Вайд-нерской библиотеки Гарварда.

Мертон признавал также, что многим интеллектуально обязан своему коллеге по Колумбийскому университету Полю Ф. Лазарсфельду. Их плодотворное сотрудничество в качестве основателей и руково-

дителей знаменитого Бюро прикладных социальных исследований Колумбийского университета продолжалось в течение 35 лет.

Ученый также отмечал, что на него глубокое влияние оказали классики социологии, в особенности, Эмиль Дюркгейм и Макс Вебер. Признавая их труды «эталоном интеллектуальной работы», он считал своим долгом подчеркнуть, что «все мы являемся наследниками Дюркгейма и Вебера, чьи работы подают нам идеи, которые предстоит развивать, показывают примеры теоретического рассуждения, являются образцами хорошего вкуса при выборе проблем и учат нас ставить теоретические вопросы» . Подчеркивая значение классического наследия, Мертон утверждал, что вся «современная теоретическая социология основывается на наследии прошлого» . Недаром изречение Бернарда Шартрского «Мы карлики на плечах гигантов...» он сделал заглавием своей известной работы.

Гарвардский период творчества Мертона завершился успешной защитой докторской диссертации «Наука, технология и общество Англии семнадцатого века» (1936). В ней он раскрыл генезис экспериментальной науки в Англии семнадцатого века, связывая его, в частности, с распространением пиетизма как одного из главных элементов протестантской веры. Мертон признавал, что его исследование, в известном смысле развивало гипотезу Макса Вебера о роли аскетического протестантизма в становлении современного капитализма, благодаря которой он пришел к пониманию того, как ранний протестантизм способствовал мотивации и ориентации деятельности людей в направлении экспериментальной науки. Ученый убедительно доказал, что «пуританская этика как идеально-типическое выражение ценностных установок, базисных для аскетического протестантизма в целом, настолько определила интересы англичан семнадцатого столетия, что стала одним из важных элементов усиленного культивирования науки» . Своим исследованием Мертон заложил основы нового направления социологической мысли -социологии науки.

В 1941 году после нескольких лет проведенных в Гарварде и двух лет в университете Тулана (Нью-Орлеан, штат Луизиана) Мертон становится профессором Колумбийского университета в Нью-Йорке, где проработает в течение 38 лет вплоть до окончания своей академической карьеры в 1979 году. Именно в этот период появились его наиболее значимые труды: «Социальная теория и социальная структура» (1949, 1957, 1968), «На плечах гигантов» (1965), «Социология науки» (1973), «Социологическая амбивалентность» (1976) и др. Заметим, что Мертон обладал своеобразной манерой написания научных работ, которые состояли из статей, очерков, эссе, комментариев, органично объединённых в книги. Единственной монографией в полном смысле слова была его «Наука, технология и общество Англии семнадцатого века» (1938, 1970).

Мертон проявил себя как прекрасный педагог. За годы своей работы в Колумбийском университете он подготовил целую плеяду блестящих социологов,

таких как Питер Блау, Льюис Козер, Элвин Гоулднер, Сеймур Мартин Липсет, Уилбер Мур и многих других.

В знак признания заслуг перед научным сообществом Мертон в 1957 году был избран президентом Американской социологической ассоциации, а в 1968 году стал членом Национальной академии наук. В 1994 году Мертон первым из американских социологов получил Национальный орден США за заслуги в области науки. Ученик Мертона проректор Колумбийского университета Джонатан Коул как-то справедливо заметил, что если бы существовала Нобелевская премия по социологии, то его учитель без сомнения получил бы её. Кстати, лауреатом Нобелевской премии по экономике 1997 года стал его сын Роберт Кар-харт Мертон.

Мертон был глубоко интеллигентным человеком, приятным и остроумным собеседником, которого искренне интересовало мнение других людей. Известный российский социолог Н.Е. Покровский так описывал свои впечатления от встречи с классиком, которому было в то время уже 80 лет: «выше среднего роста, подтянутый человек с исполненной исключительного достоинства осанкой и чисто англо-саксонской внешностью... На меня смотрели удивительно внимательные, как бы испытывающие темные глаза. Взгляд Мертона был обращен к вам, и вы его положительно интересовали - и в данную минуту и вообще. Это была воплощенная любознательность по отношению к человеку, столь редкая, можно сказать, реликтовая в современной Америке» .

Роберт Кинг Мертон скончался в воскресенье 23 февраля 2003 года в Нью-Йорке в возрасте 92 лет. Он был великий труженик, который работал фактически до последних дней своей жизни. За четыре дня до кончины ученого его жена и коллега доктор Хэрриет А. Цукерман получила сообщение о том, что Принстонский университет принял решение о публикации его книги «Путешествия и приключения интуиции: изучение социологической семантики и социологии науки». Именно проблемы творческой интуиции, озарения как источника научных открытий интересовали Мертона в последние годы его жизни. Это было закономерным развитием его исследований в течение всей жизни, которые благодаря его усилиям получили статус социологического направления.

Творческое наследие Мертона чрезвычайно разнообразно и многогранно, что заставляет ограничиться лишь кратким очерком его интеллектуальной биографии, не претендующим на глубокий содержательный анализ его работ.

Через всё творчество ученого красной нитью проходят две основные социологические темы. Это тема взаимодействия социальной теории и социального исследования и тема кодификации, как фундаментальной теории, так и методик социологического, в том числе качественного анализа. При этом под кодификацией он понимал упорядоченную и сжатую классификацию плодотворных процедур исследования и существенных открытий, сделанных благодаря их применению.

Мертон широко известен как создатель теорий «среднего уровня» или точнее «среднего радиуса действия». Под ними он понимал «теории, находящиеся между второстепенными, но необходимыми рабочими гипотезами, появляющимися в изобилии в ходе проведения рутинного исследования, и всеобъемлющими систематическими попытками разработать общую теорию, которая объяснит все наблюдаемые закономерности социального поведения, социальной организации и социального изменения» . Согласно Мертону теории среднего уровня состоят из ограниченного множества утверждений, из которых логически выводятся и подтверждаются экспериментальным исследованием конкретные гипотезы. В его интерпретации они, являясь своеобразным соединительным мостом, ликвидируют разрыв между общей теорией социальных систем и эмпирическими исследованиями. К таким теориям среднего уровня можно отнести, разработанные самим Мертоном социологию науки, референтных групп, бюрократии, аномии и т. д. Ученый считал классическим примером применения таких теорий работы Эмиля Дюркгейма «Самоубийство: социологический этюд» (1897) и Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» (1905). Предложением теорий «среднего уровня» Мертон пытался обратить внимание социологического сообщества на разработку специальных теорий, видя в этом перспективы развития социологической науки.

Одним из важнейших достижений Мертона в области социологической теории является развитие функционального анализа в социологии. Его заслуга состоит в том, что он опроверг доминирующие постулаты «функционального единства общества», «универсальности» и «обязательности», в которых, утверждалось: во-первых, что стандартизированная социальная деятельность или элементы культуры функциональны для всей социальной или культурной системы; во-вторых, что все такие социальные или культурные элементы выполняют социологические функции; и в-третьих, что эти элементы, следовательно, обязательны.

Преодолевая ограниченность данных постулатов, Мертон выдвинул собственную парадигму, раскрывающую по его словам «самую суть понятий, процедур и выводов функционального анализа» . Согласно его взглядам, предположение о полном функциональном единстве общества противоречит фактам. Он убежден, что социальные обычаи в одном и том же обществе могут быть функциональными для некоторых групп и дисфункциональными для других.

Мертон считает также, что более полезным в качестве ориентира для исследования представляется допущение, что у существующих культурных форм есть четкое равновесие функциональных влияний, идет ли речь об обществе, рассматриваемом как единое целое, или о подгруппах. Благодаря такой формулировке удается избежать присущей функциональному анализу склонности сосредоточиваться на положительных функциях и направить внимание исследователя и на другие типы логических выводов.

Ученый выдвигает главную теорему функционального анализа: «точно так же, как один и тот же элемент может иметь многочисленные функции, так и одну и ту же функцию могут разнообразно выполнять альтернативные элементы» . Таким образом, в противовес подразумеваемому понятию обязательных форм культуры (институтов, стандартизированных ритуалов, систем верований и т. д.) Мертон вводит в научный оборот понятие «функциональных альтернатив, или функциональных эквивалентов, или функциональных заменителей» .

По признанию Мертона первая и главная цель его парадигмы состояла в том, чтобы «дать предварительный кодифицированный ориентир для адекватного и плодотворного функционального анализа» . Фактически он предложил минимальный набор понятий, которыми должен оперировать социолог, чтобы профессионально провести функциональный анализ. Таким образом, по сути, его парадигма должна была служить в качестве руководства для постановки эмпирических исследований в функциональном анализе и средством для точного определения вкладов и недостатков предыдущих исследований.

В концентрированной форме мертоновская парадигма функционального анализа была изложена в виде «одиннадцати заповедей». Согласно Мертону предметом функционального анализа является «стандартизированный (т. е. шаблонный и повторяющийся) объект, такой, как социальные роли, институциональные модели, социальные процессы, культурная модель, культурно-типовые эмоции, социальные нормы, групповая организация, социальная структура, средства социального контроля и т. д.» . При этом он предупреждает о необходимости не ограничиваться наблюдением лишь позитивных последствий, а также осуществлять разграничение объективных функций и субъективных мотивов, уточняя понятия функции и дисфункции, а также явных и латентных функций.

Функции Мертон определяет как «наблюдаемые последствия, способствующие адаптации или приспособлению данной системы; а дисфункции - те, которые уменьшают адаптацию или регулировку системы». При этом он различает: «Явные функции - это те объективные результаты, способствующие регулировке или адаптации системы, которые планируют и осознают участники данной системы; Латентные функции, соответственно те, которые они не планируют и не осознают» .

Введение Мертоном в функциональный анализ латентной функции имело большое эвристическое значение, поскольку благодаря её использованию можно было обнаружить, что на первый взгляд явно иррациональное поведение на самом деле является позитивно функциональным для группы. В качестве примера он приводит ритуальный обряд индейцев хопи, цель которого обращение к духам о ниспослании дождя для урожая. С точки зрения здравого смысла данный обряд выглядит иррационально, не иначе как предрассудок, суеверие. Однако если прибегнуть к использованию латентной функции, то, его можно

интерпретировать как укрепление групповой солидарности, сохранение целостности племени. Ученый приходит к выводу, что «обряды могут выполнять латентную функцию укрепления солидарности группы, предоставляя периодическую возможность разрозненным членам группы собраться вместе для участия в совместных действиях» .

Мертон сформулировал важное методологическое требование - усилия социологов должны быть, прежде всего, направлены на выявление латентных функций. Ученый утверждает, что «вооруженный понятием латентной функции, социолог расширяет свое исследование именно в тех направлениях, которые более перспективны для теоретического развития дисциплины. Он изучает известные (или запланированные) социальные обычаи, чтобы выяснить латентные и, следовательно, не общепризнанные функции (наряду с явными функциями, конечно)» . Мертон убежден в том, что заметный интеллектуальный вклад социолога, прежде всего можно обнаружить в изучении непреднамеренных последствий (к которым относятся и латентные функции) социального поведения, а не только в изучении ожидаемых последствий (в том числе явных функций), поэтому «именно там, где внимание исследователей в социологии переместилось из области явных в область латентных функций, они и внесли заметный и главный вклад» . Именно этим он сам руководствовался при изучении структурных источников девиантного поведения в обществе.

Мертон констатировал, что сеть ожиданий, конституирующая всякий социальный порядок, поддерживается модальным поведением его членов, выражающим подчинение установленным, хотя, возможно, и постоянно меняющимся культурным образцам. Лишь благодаря тому, что поведение, как правило, ориентируется на основные ценности общества, можно говорить о том, что скопление людей образует общество. В связи с этим он предлагал рассматривать поведение людей через призму соотношения между одобряемыми обществом культурными целями и институциональными средствами их достижения.

Согласно Мертону стабильность общества способствует конформности поведения, достигающейся за счет принятия индивидами, как культурных целей, так и институциональных норм их осуществления. Вместе с тем он учитывал, что в реальной жизни нередко имеет место разбалансированность между ними, в силу чего возникают альтернативные (девиантные) способы поведения. Например, сильное культурное акцентирование цели успеха открывает дорогу этой форме приспособления, состоящей в использовании институционально запрещенных, но часто эффективных средств достижения хотя бы подобия успеха - богатства и власти. Эта реакция возникает, по мнению Мертона, когда индивид усвоил культурное акцентирование цели, не интернализировав при этом в равной степени институциональные нормы, регулирующие пути и средства ее достижения.

Исходя из этого, ученый сформулировал главную гипотезу: «отклоняющееся поведение можно со-

циологически рассматривать как симптом расхождения между культурно предписанными устремлениями и социально структурированными путями осуществления этих устремлений» .

В соответствии с этим Мертон создал типологию форм индивидуального приспособления (поведения) индивидов в обществе, где (+) означает «принятие», (-) - «отвержение», а (+ -) - «отвержение господствующих ценностей и замену их новыми» .

Формы приспособления Культурные цели Институциональные средства

I. Конформность + +

II. Инновация + -

III. Ритуализм - +

IV. Бегство - -

V. Мятеж + - + -

Применяя данный функциональный подход к анализу американского общества, Мертон пришел к выводу, что его социальная структура располагает к аномии и девиантному поведению, поскольку декларируя богатство в качестве основного символа успеха, не предлагает эквивалентных институциональных процедур для его достижения. Именно это и побуждает индивидов к инновационному поведению.

В исследовании социальной и культурной структур наглядно проявилась основная черта творчества Мертона, заключавшаяся в соединении функционального и структурного анализа. Функционализм и структурализм взаимно переплетались и органично дополняли друг друга, отвечая его убежденности в том, что «структура влияет на функцию, а функция влияет на структуру» .

С позиций структурно-функционального анализа Мертон внес неоценимый интеллектуальный вклад в целый ряд специальных социологических теорий. Так, опираясь на идеи Макса Вебера, он развил теорию бюрократии как идеального типа формальной организации. Ученый рассмотрел данный феномен с точки зрения социологической амбивалентности, исследуя как позитивные функции, так и дисфункции (внутренние напряжения и деформации) бюрократической структуры. Особый интерес представляет выполненный им функциональный анализ роли интеллектуалов в государственной бюрократии. Ученого, прежде всего, занимали социологи и юристы - эксперты в области социального, экономического и политического знания.

Значителен вклад Мертона в теорию референтных групп и референтно-группового поведения. Ученый сфокусировал внимание главным образом на том, чем детерминируется выбор индивидами своих референтных групп и каковы последствия этого выбора для личности. Он систематизировал решающие факторы и последствия процессов оценки и самооценки, в которых человек принимает ценности и стандарты других людей и групп в качестве референтной системы координат.

По компетентному мнению видного социолога Петра Штомпки, на формирование взглядов которого Мертон оказал большое влияние, главную социологическую перспективу он определял как поиск непреднамеренных последствий индивидуальных и коллективных действий людей . Это действительно так, наглядным свидетельством чего служит создание Мертоном специализированной области исследования - социологии науки. Собственно данное направление, в известном смысле, родилось из гипотезы ученого, согласно которой «именно непреднамеренные и по большей части непредвиденные следствия религиозной этики, сформулированной великими лидерами Реформации, развились со временем в систему ценностей, благоприятную для занятий наукой» .

В исследованиях Мертона в области взаимосвязей между наукой и обществом, особо значимо изучение этоса современной науки, хотя сам он скромно полагал, что это не более чем ограниченное введение в более масштабную проблему сравнительного изучения институциональной структуры науки. Согласно Мертону «этос современной науки образуют четыре набора институциональных императивов: универсализм, коммунизм, бескорыстность и организованный скептицизм» . Императив универсализма, согласно Мертону, глубоко укоренен в безличном характере науки, поскольку её институциональной задачей является приумножение достоверного знания, доступного всем и независимого от расы, национальности, религии, класса и личных качеств. Коммунизм, понимаемый в широком смысле как принцип общего владения благами, связан с общественным характером науки. Мертон подчеркивал, что он, по сути, «выражает чувство обязанности общему наследию и одновременно признание фундаментальной кооперативности и ку-мулятивности научного достижения» . Наука, по мнению Мертона, предполагает в качестве базового институционального элемента незаинтересованность, поэтому императив бескорыстности имеет прочные основания в общественном характере и проверяемости науки. И, наконец, организованный скептицизм, являясь одновременно и методологическим и институциональным требованием, различными способами взаимосвязан с другими элементами научного этоса.

Мертон обладал великим даром формулировать научные идеи и новые понятия. Так он ввел в социологическую науку понятие «самоосуществление пророчества». В сущности, Мертон по своему интерпретировал «теорему Томаса» - видного американского социолога Уильяма Айзека Томаса, которая гласит: «Если люди определяют ситуации как реальные, то они реальны в своих последствиях» . Мертон обращает внимание на то, что первая часть теоремы - это напоминание о том, что люди реагируют не только на объективные черты ситуации, но также (а иногда и в первую очередь) на значение, которое эта ситуация имеет для них. Поскольку же они приписывают ситуации определенное значение, то их последующее поведение и его последствия предопределены этими предписанными значениями.

В подтверждение своей гипотезы Мертон приводит притчу о крахе в 1932 году вполне успешного Нового национального банка. Причиной краха послужил всего лишь слух о его неплатежеспособности, в который внезапно поверили многие вкладчики, что и привело к изъятию ими своих финансовых вложений и в итоге к неплатежеспособности и краху банка. По мнению Мертона, притча учит, что публичные определения ситуации (пророчества и предсказания) становятся неотъемлемой частью ситуации и, таким образом, влияют на последующее развитие ситуации.

Впрочем, было бы неверно трактовать творческое наследие Мертона как исключительно теоретическое. Во-первых, он всегда подчеркивал активную роль эмпирического исследования, замечая, что она далеко не исчерпывается пассивной верификацией и проверкой теории. По его мнению, эмпирическое исследование выполняет, по крайней мере, четыре главные функции, которые помогают разработать теорию. Оно инициирует теорию, дает новые формулировки, придает новые направления развитию и уточняет теорию . Во-вторых, он много сил отдал разработке методов и проведению эмпирических исследований, в частности, метода фокусированного интервью . В-третьих, сам он как ученый проявился главным образом в разработке теорий среднего уровня, объединявших теоретический и эмпирический уровни исследования.

Мертон утверждает, что последние десятилетия развития социологии наглядно разрушили как стереотип социолога-теоретика, витающего в эмпиреях чистых идей, не оскверненных земными фактами, так и стереотип социолога-практика, вооруженного анкетой и карандашом в погоне за отдельными и ничего не значащими статистическими данными. Ученый подчеркивает, что теоретик и эмпирик научились не только работать вместе, но разговаривать друг с другом. Точнее, по ироничному замечанию Мертона «иногда это означает лишь то, что социолог научился разговаривать сам с собой, поскольку все чаще один человек занимается и теорией, и эмпирическим исследованием» . Он уверен, что параллельное развитие специализации и интеграции привело не только к осознанию того факта, что теория и эмпирическое исследование должны взаимодействовать, но и к тому, что они действительно взаимодействуют.

По сути, всё творчество Мертона - наглядное тому подтверждение. Оно является образцом высокого профессионального отношения к своему делу, примером научного подвижничества, беззаветного служения науке.

Н. Е. Покровский после встречи с Мертоном, заметил, что он был «самым умным из известных мне американцев, тонким психологом и искренне сердечным человеком (редкий дар в Америке!). И потому, быть может, что-то мешает мне, как тогда, так и теперь, считать Мертона чисто американским социологом и американцем вообще. Он измеряется иными человеческими категориями» . Это действительно, так. Творчество Мертона принадлежит сегодня всему мировому социологическому сообществу. В докладе,

присланном на Международный научный симпозиум, посвященный 110-летию со дня рождения своего учителя П.А. Сорокина, Мертон назвал его «корифеем социологической мысли XX века» . В полной мере это можно сказать о самом Роберте К.Мертоне.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Мертон Р. Питирим Александрович Сорокин - корифей социологической мысли XX века // Возвращение Питирима Сорокина. Материалы межд. научн. сим-

позиума, посвященного 110-летию со дня рождения П.А.Сорокина. М: МОНФ; МФК, 2000. 520 с.

2. Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М.: АСТ Москва: Хранитель, 2006. 873 с.

3. Мертон Р., Фиске М., Кендалл П.Фокусированное интервью. М., 1991. 85 с.

4. Покровский Н.Е. Ранний вечер на Утренних холмах, год 1990-й (Предельно субъективные заметки о Роберте Мертоне) // Социологические исследования. 1992. № 6. С. 85-88.

5. Штомпка П. Социология. Анализ современного общества. М.: Логос, 2005. 664 с.

Выдающийся современный американский социолог Роберт Мертон (1910-2003) уже при жизни был признан классиком социологической науки. В его весьма обширном научном наследии наиболее существенное значение для развития современной социологии имеют две теоретические конструкции: теория «среднего уровня» и «неофункциональная теория», ставшая альтернативной парадигмой структурного функционализма.

Теория «среднего уровня». Мертоновская концепция «теории среднего уровня» стала эффективной методологической новацией, позволившей в существенной мере преодолеть кризисную ситуацию, возникшую в социологической науке к середине ХХ века. Суть этого кризиса состояла в увеличении разрыва между двумя уровнями социологического знания: общетеоретической (фундаментальной) социологией и эмпирической социологией. Эмпирический уровень социологии связан со сбором многочисленных фактов, сведений, мнений членов социальных групп, личностных данных, их последующей обработкой, а также обобщением и формулированием первичных выводов относительно конкретных явлений социальной жизни. Названный разрыв означал, что был поставлен под сомнение (заявленный еще О. Контом) важнейший базовый принцип социологии – единство общесоциологической теории и эмпирического исследования. Действительно, общее теоретизирование, не подкрепленное знанием конкретных фактов социальной действительности, становится бессодержательным, лишенным непосредственной практической значимости. В то же время эмпирические исследования, не связанные общетеоретическими выводами, не могут объяснить природу большинства социальных явлений. В данном контексте сформулированная Мертоном теория предложила альтернативную методологию социологического познания, которая стала успешным способом накопления и познания в социологии.

Само понятие «теории среднего уровня» (theories of the middle range) используется Мертоном в двух смыслах: 1) теории с ограниченным, «средним» диапазоном применения; и 2) теории среднего уровня обобщения, занимающие промежуточное положение между конкретными эмпирическими закономерностями и высокоабстрактными интеллектуальными схемами. Причем второе значение является для Мертона основным. По мнению Мертона, теории среднего уровня – это теории, находящиеся в промежуточном пространстве между частными, но также необходимыми рабочими гипотезами, во множестве возникающими в ходе повседневных исследований, и всеохватывающими систематическими попытками создать единую теорию, которая будет объяснять все наблюдаемые типы социального поведения, социальных организаций и социальных изменений. Таким образом, ограниченные по уровню обобщения и эмпирически подтвержденные «теории среднего уровня» позволяют объединить, консолидировать отдельные рабочие гипотезы, и сами, в свою очередь, подлежат объединению в более крупные теоретические системы.

Согласно Мертону, именно «теории среднего уровня», как эмпирически подтвержденные гипотезы, и составляют основу, предмет социологической науки. Теории среднего уровня могут быть как результатом обобщения большой группы социальных фактов, так и средством конкретизации отдельных областей социологии. Познавательная эффективность новой методологии была достаточно убедительно продемонстрирована самим американским социологом. Так, Мертон активно разрабатывал социологию девиантного поведения, социологию бюрократии, социологию науки, социологию медицины, социологию референтных групп, социологию массовых коммуникаций, социологию ролевого конфликта, социологию агрессии и другие подобные теории. В настоящее время в русле мертоновской методологии социологами разработано порядка 50 «теорий среднего уровня». Данные теории объемлют собой все новые и новые пространства социальной реальности, в итоге создавая целостное, эмпирически подтвержденное, т.е собственно научное, представление об обществе как сложной структурно-функциональной системе.

Неофункциональная теория. Мертоном была разработана новая парадигма (модель) структурно-функционального анализа в социологии. Формулирование новых подходов осуществлялось как ревизия классической функциональной теории (представленной, прежде всего, Э. Дюркгеймом и Т. Парсонсом), которая к середине ХХ века фактически во многом исчерпала свой познавательный потенциал и переживала серьезный методологический кризис. По сути, Мертон дал вторую жизнь старейшей социологической школе, адаптировав ее основополагающие принципы к современным социальным условиям и состоянию науки.

Выстраивая обновленную концепцию структурно-функционального анализа Мертон подвергает основательной критике три главных постулата (гипотезы) классических версий функционализма (структурного функционализма).

Первый постулат, критикуемый Мертоном – идея функционального единства общества, предполагающая полную функциональную согласованность и системно-интегративную направленность всех социокультурных образцов общества и индивидуальных практик. Речь идет о том, что любая часть социальной системы функциональна для всей системы. Данный тезис означает, что существует «предустановленная гармония» между целями конкретного деятеля, объективными последствиями его действий и потребностями выживания социальной системы (общества).

Мертон считал ошибочным теоретическое допущение о высокой степени интеграции современных социальных систем. Данный тезис может быть в основном справедливым лишь в отношении традиционных, особенно ранних, дописьменных обществ. Современные же, сложные, очень дифференцированные общества не могут рассматриваться как абсолютно слаженно функционирующие и полностью интегрированные социальные системы. Идея функционального единства ведет, по мнению Мертона, к игнорированию сложности результатов и неоднозначности последствий взаимодействия разных социокультурных структур для разных социальных групп и отдельных членов общества. Поэтому необходимо отказаться от отождествления намерений и мотивов социального поведения и его объективных последствий. Отсюда следует необходимость признания наряду с явными функциями социальных структур наличия у них латентных (скрытых, неявных) функций. Явная функция – это объективное последствие действия, вызванное намеренно и признаваемое действующими субъектами в качестве такового. Явная функция предполагает совпадение внутренней смысловой мотивации с объективными следствиями социального поведения. Согласно Мертону, явная функция может быть определена как объективное следствие действия социальной структуры, вызванное намеренно, открыто признаваемое сообществом и действующими субъектами и способствующее саморегуляции социальной системы, ее адаптации к среде. Латентная функция – это те объективные последствия, которые не входили в намерения действующих субъектов и не были ими осознаны. Это непреднамеренное и непризнанное (т.е. неосознанное и неожидаемое) следствие социального действия.

Второй постулат классического функционализма, отвергаемый Мертоном, - это идея универсальности функционализма, согласно которой любое подразделение социальной системы, любая социальная практика рассматриваются как «полезные», т.е. опять же как функциональные для поддержания целостности системы. Мертон считал данное допущение не только упрощенным, но и зачастую неправильным. Всегда можно найти примеры событий, социокультурных практик или следствий поведения, которые не только не соответствуют, но и противоречат задаче интеграции социальной системы. При функциональном анализе следует исходить из той посылки, что определенная социальная структура может быть по отношению к обществу как системе функциональной, дисфункциональной или нефункциональной. Функция – это те наблюдаемые последствия действия социальной структуры, которые способствуют адаптации или приспособлению данной системы. Дисфункция – это те наблюдаемые последствия действия социальной структуры, которые уменьшают приспособление или адаптацию системы. Нефункциональность – это те наблюдаемые последствия действия социальной структуры, которые безразличны для рассматриваемой системы. Мертон предложил заменить постулат универсальности функционализма на критерий, согласно которому существующие культурные формы обладают целым набором функциональных последствий. Мертон формулирует также тезис о «функциональном балансе». Суть данного тезиса заключается в том, что устойчивые культурные формы (структуры) имеют «чистый баланс» (положительное соотношение) функциональных последствий либо для общества как целого, либо для подгрупп, обладающих достаточной властью для удержания неприкосновенности этих форм или через прямое принуждение, или через непрямое убеждение.

Третий постулат классического функционализма, подвергнутый ревизии Мертоном, - это тезис о функциональной необходимости (принудительности) и функциональной незаменимости (безальтернативности) отдельных структур общества. Суть данного тезиса сводится к тому, что любой конкретный социальный институт (социокультурное подразделение) необходим для удовлетворения потребности выживания, сохранения социального порядка системы. При этом только данный конкретный институт может удовлетворять конкретную социальную потребность. Согласно классическому функционализму, каждая функция выполняется каким-то одним социальным институтом. При этом социальный институт характеризуется функциональной однозначностью и незаменимостью (как необходимая функциональная часть целого).

Мертон отверг тезис о функциональной необходимости и незаменимости определенных структур. Взамен он выдвинул идею «структурно-функциональных эквивалентов» или «структурно-функциональных альтернатив». Согласно Мертону, одну и ту же роль в различных системах могут играть различные структуры: точно так же, как один и тот же элемент может иметь множество функций, одна и та же функция может выполняться различными альтернативными элементами. При этом подчеркивается, что, хотя функция может раскрыть себя через альтернативные структуры, однако диапазон таких альтернативных возможностей не безграничен.

Аномия. К числу важнейших категорий неофункционального анализа относится понятие «аномия». Классическую трактовку этому явлению дал Э. Дюркгейм, который использовал его для характеристики особого кризисного состояния общества. Мертон модифицировал данное понятие, расширив границы его использования для характеристики в целом достаточно упорядоченных, благополучных обществ. Мертон понимал под аномией особое социальное состояние, связанное с напряженностью функциональной деятельности социальных структур общества и обусловленными ею (напряженностью) отклонениями в поведении отдельных индивидов. Аномическое состояние возникает вследствие невозможности практического согласования в действиях индивидов социально (официально) одобряемых целей и институционализированных (предписанных обществом в качестве долженствующих) средств их достижения. Данное положение Мертон иллюстрирует на примере современного американского общества. Общеизвестно, что в американском обществе общепринятые ценности ориентируют человека на социальное самопродвижение, на «делание денег», на успех. В качестве средств достижения этой цели (установки) предполагается самодисциплина и интенсивный труд. Согласно данным общественно (структурно) предписываемым нормам, люди, много и напряженно работающие, должны добиться успеха вне зависимости от своей стартовой позиции в жизни. В действительности же это не так, поскольку большинство людей, изначально находящихся в неблагоприятном положении, располагают ограниченными перспективами роста. Те же, кто «не преуспел», сталкиваются с непониманием и даже осуждением со стороны окружающих своей неспособности добиться успеха. В такой ситуации возникает большое искушение продвинуться любыми средствами, в том числе и незаконными. Таким образом, Мертон напрямую связывает состояние аномии с провоцированием девиантных (отклоняющихся) форм поведения.

Аномия и социальная девиантность. Развивая теории аномии и девиантного поведения, Мертон разработал классификацию моделей социальной адаптации (и соответствующего поведения) личности к выработанным в обществе культурным нормам в зависимости от того, признают ли люди господствующие ценности (цели) и следуют ли они принятым в обществе правилам достижения ценностных благ.

Классификация Мертона включает в себя пять поведенческих моделей:

1) конформистская (приспособленческая) модель адаптации (поведения). Она предполагает, что индивид разделяет цели данного общества и стремится осуществлять их легальными, рекомендуемыми обществом средствами;

2) инновационная модель адаптации характеризуется тем, что индивид принимает цели общества, но отрицает существующие в обществе ограничения в средствах достижения этих целей;

3) ритуализм, ритуальный тип адаптации и поведения характеризуется следованием общепринятым стандартам при отсутствии понимания индивидами действительных целей и смыслов, социальных последствий своих действий;

4) Ретритизм или эскейпизм как модель девиантной адаптации проявляется в отрицании индивидами как доминирующих в обществе целей, так и предписываемых обществом средств их достижения;

5) Бунт (мятеж), бунтарская форма поведения как радикальная форма девиантного поведения связана с решительным и тотальным отказом индивидов как от общественно признанных целей, так и от средств их достижения с одновременной заменой того и другого принципиально новыми целями и принципиально новыми средствами.

Роберт Мертон - знаменитый социолог, педагог и международный деятель, один из ведущих аналитиков-социологов 20-го века. Он сумел блистательно изменить стереотипные взгляды, которых долго придерживались ученые, о том, что эксцентричные гении не связаны правилами и нормами. Именно этот объем работы и послужил основанием для получения им в 1994 году Национальной медали за научные достижения.

Мертон получил множество наград за свои исследования. Он был первым социологом, который стал почетным членом Национальной академии наук и иностранным представителем в Шведской королевской академии наук, издал множество научных работ, посвященных социологической теории и массовым коммуникациям.

Более 70 лет он читал своим студентам великолепные лекции по истории, литературе и этимологии, а также на социологические темы: работа СМИ, анатомия расизма, социальные перспективы, аутсайдеры против инсайдеров.

Давайте больше узнаем об этом великом человеке.

Роберт Мертон: биография

Родился в Филадельфии 4 июля 1910 года в семье еврейских иммигрантов. Его отец был профессором социологии в Колумбийском университете, а мать отдавала все свои силы воспитанию детей.

Образование получил в средней школе Южной Филадельфии. В юношестве был частым гостем в библиотеке в музыкальной академии, в Музее искусств и других культурных и образовательных центрах.

В 14 лет он изменил свое имя на Мерлин, в честь одного из самых таинственных персонажей в легендах о короле Артуре. Но друзья сказали ему, что это слишком «волшебно», и он заменил его на Мертон.

Академическая карьера

Свою социологическую карьеру он начал под руководством Джорджа Симпсона из Темпл колледжа и Питирима Сорокина из Гарвардского университета, который занимался эмпирическими и статистическими исследованиями.

В 1936 году Роберт Кинг Мертон получил докторскую степень в В 1939 году он стал профессором и заведующим кафедрой социологии в университете Тулан, а в 1941 году присоединился к Колумбийскому университету. В 1963 году получил высокое звание - профессор университета.

В период с 1942 по 1971 г. он занимал должность заместителя директора Бюро университета прикладных социальных исследований. Также был преподавателем в университете Рокфеллера. В 1985 году в знак признания его неоценимого вклада в науку и за долгосрочную и продуктивную работу в Колумбийском университете его удостоили звания доктора наук.

Роберт Мертон был дважды женат. От первого брака у него родились два сына и две дочери. Его сын Роберт С. Мертон в 1997 году стал обладателем Нобелевской премии в области экономики.

Премии и награды

В период своей научной деятельности Мертон занимал несколько важных должностей:

Заместитель директора Бюро прикладных в Колумбийском университете (1942-1971 гг.);

Попечитель Центра перспективных исследований в области поведенческих наук в Стэнфордском университете (1952-1975 гг.);

Президент Американской социологической ассоциации (1957 г.).

Роберт Мертон также получил несколько высоких наград:

Престижная стипендия от Американского совета научных обществ (1962 г.);

Премия Содружества за выдающиеся заслуги в социологии (1970 г.);

Макаратур-премия в аспирантуре (1980 г.);

Премия «Кто есть кто в Америке» за высокие достижения в области (1984 г.);

В 1985 году Колумбийский университет удостоил его звания доктора наук.

Роберт Мертон: вклад в социологию

В научной деятельности Мертон главным образом акцентировался на развитии «теории среднего диапазона». В ней он призывал ученых избегать великих спекулятивных и абстрактных доктрин, а также педантичных запросов, которые вряд ли приведут их к продуктивным результатам.

Еще будучи аспирантом в Гарварде (1936 г.), в своей статье «Социальные структуры и аномии» он написал о диапазонах и преступности. Большая часть продолжающегося «социологического беспокойства» Мертона ушла на изучение проблем социального регулирования и отклонения.

Теории Роберта Мертона подтверждают факты: люди часто оценивают свои социальные возможности и ограничения необъективно; незыблемое преимущество отдельных лиц в любых социальных позициях («эффект Матфея»), которые рассеивают попытки выравнивания. Он продемонстрировал хрупкость таких нормальных форм социальной регуляции, как формальное лидерство, доминирующие культурные ценности и профессиональные стандарты.

«Нормы науки» и другие понятия

Роберт Кинг Мертон предложил особые «нормы науки» как набор идеалов, к которым должны стремиться ученые:

Коммунализм - наука об открытом обществе;

Универсализм - наука «не дискриминировать»;

Бескорыстие - наука о внешней объективности;

Организованный скептицизм - наука о проверке всех идей и теорий.

Он также внес много концепций в социологическую область, среди них такие понятия, как «накликать беду», «непреднамеренные последствия», и термин «зарастание по включению» - когда теория становится настолько популяризованной, что ее основатель забывает о сущности этой теории. Он ввел понятие «кратный», чтобы описать независимые подобные открытия в науке.

Интеллектуальная гибкость

В начале 60-х годов Мертон погрузился в изучение основных культурных и организационных факторов в работе ученых. Оно включало тщательный анализ карьеры нобелевских лауреатов, процессов конкуренции, связь между публикациями и научными исследованиями и проблемный характер открытия и принятия в «царстве» науки.

Социолог Роберт Мертон продемонстрировал свою интеллектуальную гибкость в изучении вопросов о теоретических формулировках, полезных типологиях и классификациях, эмпирических исследованиях и о практических последствиях социологической работы в современном обществе.

Научные работы

Основные научные произведения в раннем периоде жизни Мертона: «Наука, техника и общество в семнадцатом веке в Англии» (1938 г.), «Социальная теория и социальная структура» (несколько изданий публиковались с 1949 по 1968 г.).

Позже он издал такие труды: «Студенческий врач» (1957 г.), «Социология науки: теоретические и эмпирические исследования» (1973 г.), «Социологическая амбивалентность и другие рефераты» (1976 г.), «Социальные исследования и практикующие профессии» (1982 г.).

Некоторые влиятельные работы содержатся в сборнике очерков под редакцией Козер (они были опубликованы в честь 65-летия Роберта): «Идея социальной структуры: статьи в честь Мертона» (1975 г.).

В итоге можно сказать, что Роберт Мертон - это великий человек, пионер в области современных политических и социологических исследований. Он по праву считается одним из самых влиятельных социальных ученых Америки. Стал первым социологом, который за свои исследования получил множество наград и премий. На протяжении всей его карьеры более 20 университетов (в том числе Гарвард, Йель, Колумбия и Чикаго) присудили Мертону почетные звания. А его научные труды и сегодня пользуются большим спросом среди ученых и студентов.