К м гуревич психологическая диагностика. Константин Гуревич - Дифференциальная психология и психодиагностика
В книге собраны наиболее значимые для психологической науки и практики работы одного из ведущих отечественных специалистов в области дифференциальной психологии. Здесь представлены труды, посвященные проблемам профессиональной пригодности в зависимости от основных свойств нервной системы человека, изложено авторское видение проблем изучения личностного и умственного развития школьников посредством нового вида критериально ориентированных тестов, а также рассматриваются перспективы использования разработанных методик для организации обратной связи в учреждениях образования. Издание предназначено в первую очередь специалистам в области общей и дифференциальной психологии, тем, кто занимается проблемами индивидуальных различий и созданием психологического инструментария, психологам-практикам, решающим вопросы отбора персонала и психологической помощи в решении проблем эффективности человека как субъекта той или иной профессиональной деятельности. Материалы книги могут быть полезны практическим психологам, преподавателям и студентам, изучающим психологию.
Из серии: Мастера психологии
* * *
компанией ЛитРес .
От признания реального существования индивидуально-психологических различий между людьми до создания такой научной дисциплины, как дифференциальная психология, путь далекий и трудный. То, что такая научная дисциплина необходима, не вызывает сомнения. Наблюдения показывают, что чаще всего о психологии люди задумываются, столкнувшись с конкретной ситуацией, в которой психологическая «неодинаковость» людей может стать важным условием эффективности взаимодействия. В частности, когда в межличностном общении надо предусмотреть, как покажут себя общающиеся в тех или иных изменившихся обстоятельствах. Рано или поздно человек понимает, что для самопознания тоже нужно исходить из понимания своих психологических особенностей.
Важно отметить, что существенное и непререкаемое значение имеет эта дисциплина и для разработки проблем общей психологии. Вместе с тем приходится признать, что теоретические основы дифференциальной психологии выделены и представлены в психологической литературе недостаточно. В отечественной науке капитальный вклад в создание теоретических основ дифференциальной психологии в свое время внес Б. М. Теплов. В русле его идей продолжают исследования его сотрудники и ученики. Но работа эта еще далека от завершения.
Нельзя не обратить внимания на то, что изучение индивидуально-психологических особенностей людей на протяжении всей истории еще со времен Ф. Гальтона и Дж. Кеттелла было органически связано с решением практических задач. Но, разумеется, дифференциальная психология, как и любая отрасль научного знания, не может развиваться без глубоких теоретических обобщений. И материал для таких обобщений ей дают не только логизированные лабораторные эксперименты (они необходимы!), но и систематизированные жизненные наблюдения в школе, на предприятии и в постоянном общении людей между собой. По самой своей природе лабораторный эксперимент ограничен, он не может дать знаний о всем богатстве проявлений индивидуальности в сложных жизненных ситуациях – оно может быть раскрыто лишь путем наблюдений.
Представленные в этой книге материалы следует рассматривать, в первую очередь, с точки зрения обоснования предпосылок дифференциальной психологии. Их можно разделить на три части.
Первую часть составляют заново отредактированные и значительно сокращенные материалы книги «Профессиональная пригодность и основные свойства нервной системы», изданной в 1970 году. Она, как показывает ее название, посвящена анализу «вечной» проблемы правильного выбора своего будущего.
Вторую часть составляют работы, в которых излагаются вопросы изучения индивидуальных различий.
Третья часть посвящена теоретическим проблемам психодиагностики.
По поводу первой части нужно сказать следующее: нельзя недооценивать роли свойств нервной системы в становлении личности. Но нельзя не видеть того, что проявления этих свойств приобретают решающее значение в формировании поведения и деятельности лишь в некоторых ситуациях, возникающих в ряде профессий и в ряде жизненных обстоятельств. Такие профессии автор называет «профессиями первого типа». Проявления свойств нервной системы можно усмотреть и в обычных жизненных ситуациях, и в профессиях, в которых сложных ситуаций не возникает. Эти проявления в большей или меньшей степени регулируются самим субъектом. Такие профессии автор называет «профессиями второго типа». И. П. Павлов писал: «…для человеческой личности открыты чрезвычайные возможности не только изменять, направлять и совершенствовать свои привычки, но и в значительной степени регулировать прирожденную силу или слабость нервной системы» (Павлов И. П., 1954, с. 45). Следует сказать, что вопрос регулирования проявлений свойств нервной системы разработан слабо. В частности, неизвестно, насколько регулирование поведения и деятельности обусловлено какими-то особенностями личности.
В изучении индивидуально-психологических различий огромную роль приобрело тестирование. Внимательный читатель заметит, что в каждой из частей большое место отводится проблемам психодиагностики и методу тестов. Несмотря на риск смыслового повтора, автор сознательно вновь и вновь обращается к этим проблемам в каждой части книги и стремится рассмотреть их в разных контекстах.
Научная характеристика традиционного тестирования дана в первой и второй частях книги. В связи с проблемами психологической диагностики оно рассматривается в третьей ее части. Во всех частях книги автор стремился обратить внимание читателя на следующее:
Психологическая диагностика – это неотъемлемая часть дифференциальной психологии;
Тестирование как один из основных методов психологической диагностики – способ, который отделился от психологии, в нем искаженно интерпретируются основные положения научной психологии;
Не существует удовлетворительного определения интеллекта, понятия, не нашедшего своего места в психологии. Но в наши дни издаются труды, в которых интеллекту придается значение критерия в установлении расовых различий, что само по себе не только не научно, но и преступно;
Оставляют желать лучшего канонизированные в тестологии статистические приемы. Вряд ли кто из психологов-диагностов сомневается в том, что в тестологии, как и в психологической диагностике в целом, не представлены отвечающие научным требованиям единицы измерения. В то же время самые сложные статистические методы постоянно используются в тестологии и в диагностике.
В заключение автор считает своим приятным долгом заявить, что все ценное, что можно найти в этой книге, возникло в совместной работе автора с коллегами. Менялись названия лаборатории и института, в которых мы работали, но основной состав коллектива в течение более чем 30 лет изменился очень незначительно.
Это способствовало непрерывающемуся процессу созревания творческой мысли. Наверное, любому исследователю понятно, что этот процесс требует того, чтобы в товарищеских дискуссиях, в нелицеприятных суждениях вырабатывалось общее мнение. Так и происходило. Имена членов нашего коллектива неоднократно упоминаются на страницах этой книги. Моя им сердечная признательность!
На формирование автора этой книги как психолога-исследователя оказали влияние многие психологи, в первую очередь – сотрудники Психологического института РАО, как ныне здравствующие, так и ушедшие из жизни. Некоторых из них я хочу специально выделить.
В годы студенчества в Ленинградском педагогическом институте им. А. И. Герцена мне посчастливилось прослушать курс лекций С. Л. Рубинштейна. Он оставил неизгладимое впечатление. Впоследствии, будучи преподавателем факультетов философии и психологии МГУ им. Ломоносова, я не раз пользовался благожелательными советами Сергея Леонидовича. Моим научным руководителем в период обучения в аспирантуре был А. Н. Леонтьев. Он не жалел ни времени, ни сил, чтобы углубить мои психологические познания. И наконец, целые семнадцать лет я проработал под руководством Б. М. Теплова в составе его лаборатории. Это время запомнилось как счастливое.
Те, кого я здесь назвал, были не только крупными учеными, но и неординарными личностями. Им моя глубочайшая благодарность!
Гуревич К. М.
Москва, май 2007 года
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Дифференциальная психология и психодиагностика. Избранные труды (К. М. Гуревич) предоставлен нашим книжным партнёром -
2. Гуревич К. М., Лубовский В. И. Предисловие редакторов перевода // Анастази А. Психологическое тестирование. М., 1982. Т. 1. С. 5 - 14.
3. Гуревич К. М. Психологическая диагностика и законы психологической науки // Психол. журн. 1991. Т. 12. N 2.
4. Гуревич К. М. "Не пора ли оценить методический аппарат нашей науки?"//Психол. журн. 1991. Т. 12. N 4. С. 139 - 156.
5. Гуревич К. М. Вопросы организации психологической обратной связи в системе образования // Психол. журн. 1997. Т. 18. N 4. С. 78 - 84.
6. Гуревич К. М. Проблемы дифференциальной психологии. Избранные психологические труды. М. Воронеж, 1998.
7. Гуревич К. М. Психологическая диагностика и проблема индивидуальных различий // Психол. журн. 1998. Т. 19. N 3. С. 84 - 89.
8. Гуревич К. М., Раевский А. М. Личность как объект психологической диагностики // Психол. журн. 2001. Т. 22. N 5. С. 29 - 37.
9. Гуревич К. М. Перспективы развития психологической диагностики // Психологическая диагностика. 2003. N 1.С. 11 - 22.
10. Гуревич К. М. "Секрет его обаяния был прост: то, о чем он говорил, - это была... психология жизни" // Психология в вузе. 2003. N 1 - 2. С. 8 - 27.
11. "Психология есть жизненная наука..." (Интервью с Константином Марковичем Гуревичем ведет Виктория Васильевна Барцалкина) // Мир психологии. 1996. N 4. С. 107 - 128.
12. Акимова М. К. Формирование скоростного двигательного навыка в связи с индивидуальными особенностями по силе и лабильности нервных процессов // Психофизиологические вопросы становления профессионала. Вып. 1. М., 1974. С. 76 - 101.
13. Акимова М. К., Козлова В. Т. Психофизиологические особенности индивидуальности школьников: учет и коррекция. М., 2002.
14. Акимова М. К., Козлова В. Т. Диагностика умственного развития детей. СПб., 2006.
15. Анастази А. Психологическое тестирование. М., 1982. В 2-х тт.
16. Борисова Е. М. Психологическое содержание труда и формирование профессиональной пригодности ткачих коврового производства // Психофизиологические вопросы становления профессионала. Вып. 1. М., 1974. С. 28 - 51.
17. Горбачева Е. И. Предметная ориентация мышления: сущность, механизмы, условия развития. Калуга, 2001.
18. Данилов В. А. Проявление силы нервной системы в мыслительных процессах // Психофизиологические вопросы становления профессионала. Вып. 2. М., 1976. С.163 - 180.
19. Дубровина И. В. Психологическая служба школы. М., 1991.
20. Зархин В. Г. Проявление лабильности нервных процессов в навыках радиотелеграфирования // Психофизиологические вопросы становления профессионала. Вып. 2. М., 1976. С. 128 - 137.
21. Козлова В. Т. Методики изучения генотипически обусловленных свойств второсигнальной деятельности // Психологическая диагностика. Проблемы и исследования. М., 1981. С. 146 - 167.
22. Психологическая диагностика: учебник для вузов / Под редакцией М. К. Акимовой, К. М. Гуревича. СПб., 2003 (2005, 2006).
23. Эльконин Д. Б. Некоторые вопросы диагностики психического развития детей (вместо предисловия) // Диагностика учебной деятельности и интеллектуального развития детей. М., 1981. С. 3 - 13.
стр. 99
З. ФРЕЙД - ОСНОВАТЕЛЬ ПСИХОАНАЛИЗА (К 150-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ)
Е. А. СПИРКИНА, кандидат психологических наук, ректор Института практической психологии и психоанализа, Москва
Дается краткий очерк деятельности Зигмунда Фрейда. Оценивается его вклад в создание и развитие не только психоанализа, но и психотерапии в целом. Показана эволюция психоанализа.
Ключевые слова: психоанализ, психотерапия, лечение психики.
Сто пятьдесят лет назад родился человек, совершивший переворот в понимании природы психического и показавший возможность коррекции, лечения и изменения человеческой души методом "разговора". Представления о познании психики и разума человека как процессе линейном или поступательном были опровергнуты, психика предстала как область многомерная, в разных измерениях которой существует различная логика и различное течение времени. Человеческие возможности самопознания через рациональное мышление оказались недостаточными, а разумное начало в человеке не всемогущим. Со времен Фрейда и до наших дней психоаналитики в теории и на практике неустанно подтверждают правоту его открытий и правильность основных идей. За прошедшие годы внесено много нового в теорию психоанализа, существенно расширены границы его применения на практике. Изменился взгляд на психическое развитие, на причины возникновения патологии и способы ее преодоления. Однако главные принципы психоанализа в целом остались неизменными. Кто-то из историков психоанализа удачно провел аналогию с развитием самолетостроения: современные самолеты отличаются от своих предков так же сильно, как современный психоанализ от психоанализа времен Фрейда.
Безусловно, было бы неверно утверждать, что Фрейд "открыл" бессознательное, о существовании которого человечество знало задолго до него. Но Фрейд в отличие от предшественников, конкретно и реально показал, как именно оно работает, дал объяснительные принципы и схемы для понимания и видения мотивации жизни и деятельности человека. Он установил наличие в человеческой психике определенных структур, функционирование и формирование которых до сих пор является предметом научного исследования и фактически разработал инструмент для их лечения и объяснения. И этот инструмент, дополненный и доработанный его последователями, успешно работает и в наши дни. Фрейд показал нам, что внутренний мир человека конструируется через значения, символы и смыслы, разрушение которых или конфликт между которыми вызывает ту или иную психическую патологию - от невроза до психоза, и что разговор между терапевтом и клиентом, где главным предметом является смысловой и символический разбор психического содержания последнего, и есть лечение, психотерапия, психоанализ. Он разработал не только теоретические модели, но и конкретный метод психотерапии, который модифицировали и меняли, отвергали и создавали что-то новое, хотя суть психотерапии как диалога от этого не менялась.
Возникли подходы К. Роджерса, Я. Морено, Ф. Перлза и др., акцентировавшие в психотерапии аспект отношений между клиентом и психотерапевтом и отвергшие диагностическую и теоретическую части психоанализа. В послевоенные годы количество психотерапевтов и психотерапевтических практик в западном мире стало уже так велико, что можно было считать психоанализ лишь одним из многих методов лечения душевных заболеваний. Однако, пройдя определенный круг развития, они отчасти вернулись к своим истокам и оказали огромное влияние на развитие психоанализа и психоаналитической психотерапии.
Теоретиками и практиками психоанализа написано множество книг и статей, выпускается ряд журналов, проведены тысячи конференций во всем мире. Несколько десятков тысяч психоаналитиков и психоаналитических психотерапевтов объединены в несколько всемирных профессиональных ассоциаций, среди которых "Международная ассоциация психоанализа", основанная самим Фрейдом в 1910 г., "Европейская федерация
психоанализа", "Европейская федерация психоаналитической психотерапии", а также "Ассоциация научного изучения психотерапии", не говоря о том, что почти в каждой стране есть свои национальные ассоциации психоанализа. Все это является свидетельством того, что психоанализ работает и реально помогает людям. Как бы ни был "не прав" или "ограничен", или "недалек" Фрейд, он был и остается великим основоположником теории бессознательного и уникального направления психотерапии.
Зигмунд Фрейд родился в 1856 г. в городе Фрайбурге, который в настоящее время входит в состав Чехии. Его отец, Якоб Фрейд, был торговцем. О том, что мать Фрейда, Амалия Натансон, питала к своему первенцу самые теплые чувства и всю жизнь восхищалась им, писало много биографов Фрейда. Она рано уверовала в блестящее будущее сына, и это, несомненно, оказало на него в молодости решающее воздействие. Позднее он писал об этом: "Я убедился в том, однако, что лица, которых почему-либо выделяла в детстве мать, обнаруживают в последующей жизни ту особую самоуверенность и тот непоколебимый оптимизм, который нередко "кажется геройским и действительно создает этим субъектам успех в жизни" . Эта уверенность в себе, подверженная лишь редким колебаниям, была одной из определяющих черт Фрейда. И он без сомнения прав, считая причиной ее зарождения любовь к нему со стороны матери.
Когда Фрейду было 4 года, семья переезжает в Вену, где прошла вся сознательная жизнь ученого. Родители были воспитаны в духе ортодоксального иудаизма, однако переселение в центр Европы в свободный буржуазный мир Австро-Венгерской империи поставило перед семьей проблему не только социальной и экономической, но и культурной адаптации. Фрейд вырос "без какой-либо веры в Бога или бессмертие и на протяжении всей своей жизни никогда не испытывал потребности в вере" [там же, с. 29]. Эмоциональные потребности Фрейда "сначала нашли свое выражение в довольно смутных философских рассуждениях, а затем в его честной приверженности науке" [там же].
Это длилось всю "допсихоаналитическую" часть его жизни и совпало с периодом бурного развития естествознания. Несколько выдающихся естествоиспытателей - Эмиль Дюбуа-Реймон и Эрнст Брюкке, а затем Герман Гельмгольц и Карл Людвиг провозгласили, что "следует доказать истинность того положения, что в организме не действуют никакие другие силы, кроме обычных физико-химических; что там, где объяснение с их помощью является пока недостаточным, необходимо либо посредством физико-химического метода искать их специфический способ действия, либо предположить наличие новых сил, которые, будучи сходны по значимости с физико-химическими, присущи материи и всегда сводимы только к двум силам - притяжении и отталкиванию" [там же, с. 40].
Фрейд перепробовал несколько возможных для невропатологов того времени путей научных исследований мозга: изучал некоторые клетки в хорде рыб, затем - клетки акустического нерва; ввел метод окрашивания препаратов под микроскопом хлоридом золота; экспериментировал с кокаином; обследовал детей с церебральным параличом как практикующий невропатолог. Итогом его исканий был известный "Проект научной психологии" 1895 г., где он пытался установить определенную связь между психологическими процессами, рассматриваемыми им как вид энергии, с мозговым субстратом. Врачу и ученому - неврологу, ученику Брюкке, ему трудно было отказаться от идеи о важности мозгового субстрата в психических процессах. Он, как и многие ученые до и после него, настойчиво искал эту связь, которая по его мнению, могла объяснить все "психическое".
Однако это было лишь стремлением удержать какую-то материальную реальность предмета исследования на уровне простых физико-химических процессов, потому что нарастающий объем научных знаний о человеке, сама методология познания, нарождающаяся психология множили эту реальность и толкали исследователей к расширению горизонтов видения предметов познания.
Фрейду выпала роль быть одним из тех, кто был призван поменять наивную позитивистскую парадигму, в которой для познания устройства нервной материи в качестве "продолжения глаз" использовался микроскоп, на более сложную, не поддающуюся прямому рационалистическому подходу. Этот новый подход, развитый в психоанализе, основывался на том, что и предмет, и объект анализа конструируются в голове исследователя и существуют только в процессе изучения.
Обычно историки психоанализа делят научную карьеру Фрейда на допсихоаналитический и психоаналитический периоды. Когда-то бытовало мнение, что он бросил невропатологию для того, чтобы стать психоаналитиком, однако позднее стало принято считать, что первый период его научного творчества имеет непосредственную связь со вторым и что его развитие как психоаналитика выглядело как медленная эволюция и постепенное вызревание психоаналитических взглядов и теории.
Однако помимо внутренней логики продвижения по направлению к своим открытиям, в его жизни существовали внешние, более прозаические причины. Он собирался жениться и не мог
посвятить себя карьере ученого по причине отсутствия соответствующего места и малого количества денег, в связи с чем был вынужден заняться частной практикой.
Дальнейший поиск природы психических процессов привел Фрейда в клинику знаменитого Ж. Шарко, французского невропатолога, развивавшего идеи о психологическом смысле симптомов истерии и лечившего их с помощью гипноза. Другим фактором, оказавшим влияние на его интерес к психологическим основам неврозов, стал случай его коллеги и друга Йозефа Брейера, лечившего свою пациентку Анну О. История этого лечения произвела на Фрейда большое впечатление и он совместно с Брейером написал об этом книгу.
В современной литературе по истории психоанализа именно случай Анны О. стал рассматриваться как отправной пункт, с которого Фрейд начал свою психоаналитическую карьеру. В книге "Исследования истерии", опубликованной совместно с Брейером, Фрейд приводит первые случаи лечения истерических пациентов с помощью катартического метода. Он описал каждый свой случай настолько полно, насколько мог его увидеть и осмыслить с позиций врача. Эти первые случаи из практики Фрейда впоследствии стали предметом анализа и изучения нескольких поколений его учеников и последователей.
Историю возникновения симптомов и их связь с событиями жизни пациента ученый считал главным предметом своего исследования. Это соответствовало представлению Фрейда о травматическом событии и его вытеснении из сознания пациента в бессознательное. Он сделал открытие, что стресс, травма, переживание, связанное с сексуальной жизнью пациентов, особенно если это событие не может быть пережито, вытесняется и возвращается затем в виде истерических симптомов. Соответственно, методом лечения должно было быть вытесненное воспоминание о тех или иных событиях. Он долго и упорно работал над усовершенствованием методов гипноза, внушения, настаивания, задавания вопросов. Вначале он стремился получить вытесненные переживания и воспоминания путем надавливания на лоб пациента, требуя вспомнить что-либо, но вскоре догадался, что пациентам нужно предоставить больше свободы в самоизъявлении. Так появился метод свободных ассоциаций, эффективно используемый и в наши дни.
Постепенно отходя от гипноза и катартического метода, Фрейд все более понимает магическую роль слова и отношений между психотерапевтом и клиентом. Неназванные психические состояния, аффекты, влечения, потребности должны быть названы и тем самым определены. Речь выступает суррогатом поступка, возможностью выразить, пережить и осознать что-то невыраженное. "Только посредством изобретения этого нового метода Фрейду удалось должным образом проникнуть в ранее неизвестную сферу бессознательного и сделать свои глубокие открытия, с которыми прочно связано его имя" .
В описании истории лечения пациентов можно видеть, как Фрейд создает и новую технику лечения, и теоретические основы психоанализа. Он тщательно выстраивает причинно-следственную взаимосвязь между травматическими жизненными событиями и симптомами и видит свою задачу в том, чтобы восстановить непрерывность ассоциативных связей. В теоретическом исследовании истерии Фрейд предлагает свои представления о ее природе. Главный вывод, к которому он приходит, - истерики страдают от воспоминаний.
В период с 1890 по 1897 гг. происходит разработка первых представлений о психопатологии. Он подробно разбирает природу истерии и навязчивых состояний, вводит понятие защиты, которая является "ядром психического механизма" психоневрозов, и называет ее вытеснением ; позднее он разработает и другие виды психологических защит.
Он также пытается обобщить свои представления о происхождении ряда психоневротических заболеваний и показать судьбу различных аффектов в случаях истерии, которую рассматривает как конфликт, а также невроза навязчивых состояний и паранойи, как "обиды" и "печали". Суть разобранных форм психопатологии состояла в том, что какие-то следы аффекта прорываются в сознание и образуют симптомы: воспоминания при истерии, перверсивные импульсы при неврозе навязчивости и защитные фантазии при паранойе.
Основными положениями психоаналитической теории являются несколько базовых принципов, разработанных Фрейдом. К ним относятся представления о структуре психики, бессознательном душевном событии, обязательной либо внешней, либо внутренней детерминированности всех психических процессов, и стремлении психического аппарата к сохранению определенного равновесия или гомеостаза.
Теория психической структуры личности развивалась на основе практики Фрейда и прошла три этапа. Первое систематическое описание психической структуры мы находим в его работе "Толкование сновидений". Затем в ходе развития понятий "сознание" и "бессознательное", идей о принципах удовольствия и реальности и разработки концепции нарциссизма он полнее раскрывает понятие "либидо" как энергию, присущую сексуальным влечениям. Третий этап начинается с публикации "Я и Оно" (1923), где в систематической форме изложена структурная концепция
психики, выделены и описаны "Я", "Оно" и "Сверх-Я". Фрейд говорит об известной условности этой модели и невозможности какой бы то ни было локализации или связи с мозговым субстратом. Предполагается, что этот психический аппарат при рождении находится в зачаточном состоянии и развивается полностью только в зрелом возрасте.
Осенью 1902 г. у Фрейда дома начали собираться его ученики и последователи. Эти встречи были названы Психологическим обществом по средам. В 1908 г. эти собрания приобрели название "Венское психоаналитическое объединение", которое существует и по сей день. В 1904 - 1910 гг. он публикует главные свои работы - "Психопатология обыденной жизни", "Остроумие и его отношение к бессознательному", "Три очерка по теории сексуальности", а также "Случай Доры".
Многие публикации о лечении его клиентов вызывали и продолжают вызывать отзывы у последующих поколений психоаналитиков. Случаи Фрейда, детально и тщательно описанные им, представляют образцы первых шагов психоаналитической техники, делаемых вслепую.
Фактически Зигмунд Фрейд был первым человеком, открывшим человечеству психотерапию, лечение психики и души с помощью специально простроенного диалога, где два человека работают над изменением представлений и отношений одного из них. Он открыл возможность взаимного понимания, лечения через понимание, осознавание и переживание, приводящих к интеграции психического опыта человека. Он гуманизировал человеческое отношение к психической патологии и показал, что такое конкретное отношение любви.
Признание за ребенком права на сильные впечатления и переживания, а затем и вообще на психическую травму, повлекло за собой постепенное изменение отношения общества к ребенку. Внутренний мир ребенка, важность любви к нему со стороны родителей для успешности его последующей психической жизни и психического здоровья, стали постепенно краеугольным камнем всей современной психотерапии психической культуры и нормы вообще. В каком-то смысле идеи Фрейда выразили те базовые необходимые гуманистические ценности, которые были так нужны человечеству в XX веке. Если вернуться к такой важной категории психоанализа как травма, то понятно, что по существу речь идет о травматических для ребенка отношениях, что тождественно отсутствию любви. Фактически мы оказываемся перед альтернативой: с одной стороны, любовь как принятие ребенка таким, какой он есть, т.е. непроецирование на него своих нереализованных ожиданий, стыда и других проблем. С другой стороны, травма - его использование, физическое или эмоциональное.
Современные авторы не склонны обвинять Фрейда в пристрастности или неспособности увидеть свой собственный контрперенос в отношении своих клиентов, как это было очевидно в случае с Дорой. Наоборот, растущие знания открывают новые возможности понимания и истолкования того материала, который он оставил нам в наследство. Гений Фрейда состоял в том, что дал нам в руки инструменты исследования и позволил использовать их для изучения его собственного творчества.
Дальнейшее развитие психоанализа происходило в русле все большего понимания природы психических нарушений, формирования все более сложной картины форм отклонений и перипетий внутреннего психического мира человека. Если психоанализ времен Фрейда был психоанализом невротических отклонений личности, то современный психоанализ и психотерапия вообще - это обширная сфера знаний и технических навыков, предполагающая возможность понимания и объяснения такого круга патологии, который включает не только неврозы и пограничные состояния, но и психозы.
В целом можно сказать, что процесс психотерапии вообще и психоанализа в частности направлен, прежде всего, на развитие и обучение человека, на его адаптацию к миру и социуму, на способность эффективно "работать и любить", как сказал сам Фрейд. А это актуально в любом обществе.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Э. Джонс. Жизнь и творения Зигмунда Фрейда. М.: Гуманитарий, 1997.
2. Энциклопедия глубинной психологии. М.: Cogito-MGM, 2002.
S. FREUD - THE FOUNDER OF PSYCHOANALYSIS (TO 150-th ANNIVERSARY)
E. A. Spirkina, PhD, head of the Institute of Applied Psychology and Psychoanalysis
An essay of Sigmund Freud"s activity is given. His contribution to creation and development not only psychoanalysis but psychotherapy on the whole is stated. The evolution of psychoanalysis is revealed.
Key words: psychoanalysis, psychotherapy, psyche treatment.
ПАМЯТИ Л. И. УМАНСКОГО
(К 85-летию со дня рождения)
А. С. ЧЕРНЫШЕВ, доктор психологических наук, зав. кафедрой психологии Курского государственного университета, Курск Доктор психологических наук, профессор, лауреат премии Ленинского комсомола Лев Ильич Уманский родился 29 октября 1921 г. в Курске в семье служащих. Он рано осиротел, и его воспитанием занималась тетя. Учась в старших классах, Уманский работал пионервожатым в школе и пионерских лагерях, одновременно занимаясь в аэроклубе, кавалерийской школе и школе снайперов. После школы он поступил в Чугуевское военное летное училище, по окончании которого служил в войсках боевого охранения грузов по ленд-лизу в Иране.
Демобилизовавшись из армии, Уманский поступил в Курский госпединститут на исторический факультет, а затем был оставлен преподавателем кафедры педагогики и психологии. Молодой ученый в равной мере был предан науке и детям, которым сполна отдавал свое горячее сердце. В отпускное время Лев Ильич каждый год работал в пионерских лагерях. Он считался лучшим воспитателем области.
В одной команде с Уманским много лет подряд в пионерские лагеря выезжали преподаватели разных кафедр и факультетов. Под его руководством этот дружный научный коллектив преподавателей вуза вместе со студентами, учителями, пионервожатыми и другими работниками создали образцовый пионерский лагерь имени Веры Терещенко (героини-партизанки, курянки, казненной фашистами). Лагерь славился необычайно многоплановой, содержательной, творческой жизнью. Одновременно велась интенсивная экспериментальная научная работа по изучению индивидуально-психологических особенностей детей старшего дошкольного возраста.
Имея за плечами богатый жизненный опыт, Уманский поступает в аспирантуру к Б. М. Теплову. После успешной защиты кандидатской диссертации по проблеме индивидуально-психологических особенностей детей старшего дошкольного возраста (1955 г.) он приступает к экспериментальному изучению проблемы организаторских способностей у детей. Границы исследования постепенно расширяются, и его объектами становятся не только дошкольники, но и взрослые.
К 1961 г. Л. И. Уманский подготовил докторскую диссертацию по проблеме организаторских способностей. Но первое же ее обсуждение в Институте общей, возрастной и педагогической психологии (Москва) в лаборатории В. А. Крутецкого вызвало ряд трудностей в связи со статусом самого понятия "организаторские способности", которые по существующим в то время представлениям не входили в разряд классических способностей.
Для решения этой проблемы В. А. Крутецкий предложил экспериментально проверить гипотезу на молодежных лидерах - комсомольских организаторах. Предстояла задача неимоверной трудности - вне обычных нормативных документов и традиций создать молодежный центр и вести в нем формирующий эксперимент. В целях научного обеспечения Центра Л. И. Уманский в 1964 г. открывает аспирантуру и организует группу аспирантов-психологов (среди которых были А. С. Чернышев, В. А. Миргород, И. А. Бессмертнов, А. Н. Гонтаренко и др.) для работы в "Комсорге". Позже в "Комсорг" пришли и другие аспиранты Уманского, которые дали Центру второе дыхание, позволяющее ему жить и до сих пор. В настоящее время Центр официально зарегистрирован в государственной программе "Отдых и развитие детей и подростков сегодня".
Интенсивное исследование организаторской деятельности руководителей в реальных условиях их функционирования - в первичных коллективах - высветило еще одну проблему - психологию малой группы. В 1960-е гг. шло возрождение отечественной социальной психологии и концепции малых групп только зарождались. Перед
стр. 104
Л. И. Уманским и его учениками встали крупномасштабные проблемы социальной психологии тех лет - лидерства, малых групп, совместной деятельности. В целях их изучения Уманский в 1965 г. организует одну из первых в стране социально-психологических лабораторий на базе кафедры психологии и педагогики Курского госпединститута.
Лаборатория имела свою экспериментальную базу и занялась разработкой концепции лидерства и малой группы в условиях совместной деятельности. Каждое положение концепции экспериментально проверялось и обогащалось в Центре молодежных лидеров, а также на базе организованного в Курске по инициативе Уманского и его учеников историко-педагогического факультета.
В результате этих исследований к началу 70-х гг. была предложена параметрометрическая концепция групп и коллективов, основные положения которой были опубликованы в центральной печати и сборниках научных трудов кафедры психологии, изложены в докладах на конференциях и съездах, представлены в 11 защищенных кандидатских диссертациях аспирантов Л. И. Уманского и его докторской диссертации.
В соответствии с идеологией концепции был разработан адекватный методический блок, включающий опросники, комплекс аппаратурных методик - моделей совместной деятельности, программу естественного эксперимента, наблюдение. Для внедрения научных результатов в практику Уманским был издан ряд книг и учебных пособий, методических материалов и др., среди которых наиболее известными и востребованными в теории и практике стали "Организаторские способности и их развитие" (1967), "Вопросы общественной активности личности и группы школьников" (в соавторстве с Л. Ф. Спириным, 1970), "Психология работы комсорга" (в соавторстве с А. Н. Лутошкиным, 1972), "Психология организаторской деятельности школьников" (1980).
В 1973 г. Л. И. Уманский переезжает в Костромской госпединститут и вместе с А. Н. Лутошкиным, В. С. Сапоровским и другими успешно развивает положения параметрометрической концепции, созданной в Курске, сохраняя при этом и другие курские традиции - создается костромской "Комсорг", разрабатывается методический инструментарий и т.п.
Л. И. Уманский - автор около 200 научных работ, опубликованных в отечественной и зарубежной печати, основные идеи которых актуальны и в настоящее время. Во многих современных учебниках по социальной психологии для вузов использованы положения его параметрометрической концепции.
Примечательно то, что реализацию и развитие идей профессора Уманского уже более 30 лет ведут в творческом содружестве психологи Курского и Костромского госуниверситетов, тем самым сохраняя светлую память о своем Учителе.
стр. 105
П. Н. ШИХИРЕВ: УЧЕНЫЙ И НАСТАВНИК
(К 70-летию со дня рождения)
М. А. КРАСНИКОВ, заведующий сектором социально-психологических проблем Исследовательского центра стратегий развития, Москва
Н. М. ЛЕБЕДЕВА, доктор психологических наук, заведующая сектором кросскультурной психологии Института этнологии и антропологии РАН, Москва
Т. А. НЕСТИК, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института психологии РАН, Москва
В. А. СОСНИН, кандидат психологических наук, старший научный сотрудник Института психологии РАН, Москва
Л. М. СОСНИН, кандидат психологических наук, научный сотрудник, заведующая Научным архивом Института психологии РАН, Москва
В декабре 2006 г. исполнилось бы 70 лет видному отечественному ученому, доктору психологических наук, профессору Петру Николаевичу Шихиреву. Российской и мировой научной общественности П. Н. Шихирев известен как методолог, теоретик социальной психологии, ученый-исследователь и психолог-практик, принимавший активное участие в становлении отечественной социальной психологии. Сфера его профессиональных интересов была исключительно обширна. Более чем за 30 лет служения науке ученый внес огромный вклад в теорию и методологию социальной психологии, а также в развитие ее направлений - истории социальной психологии, психологии межгрупповых отношений, этнической, экономической, организационной психологии, психологии ведения переговоров и разрешения конфликтов, психологии отклоняющегося поведения, социальной психологии и этики бизнеса.
При знакомстве с Шихиревым поражали его поистине энциклопедические знания. Причем не только в психологии, но и философии, истории,
стр. 105
филологии, литературы, искусства и других областях культуры. Он знал и помнил авторов основных работ по обсуждаемой в данный момент проблеме, суть их идей и всю информацию, которая могла оказаться полезной. Он щедро и бескорыстно делился этими знаниями с окружающими, "подпитывая" ими своих аспирантов и студентов, ведя научную дискуссию или обосновывая какую-то новую идею. Это было всегда ярко, живо, оптимистично и остроумно.
Искрометность его ума и чувство юмора в сочетании с глубиной и широтой рассмотрения теоретических положений и эмпирических фактов создавали атмосферу свободного творческого поиска, "мозгового штурма" и доверительного общения маститого ученого и его собеседника, независимо от возраста, социального статуса и научных заслуг последнего.
Профессиональная "стратегия" Шихирева - всегда быть на острие новых начинаний в развитии психологической науки, там, где закладывался фундамент новых направлений, ставились и решались наиболее перспективные и сложные задачи. Как ученого и человека его отличали исключительная творческая работоспособность, пытливый ум, новаторский дух и преданность науке, которой он посвятил всю свою сознательную жизнь.
П. Н. Шихирев родился 14 декабря 1936 г. в городе Ломоносове Ленинградской области в семье педагогов. Его отец, Николай Петрович, был лингвистом, преподавателем английского и немецкого языков, в годы Великой отечественной войны служил военным переводчиком. Мать, Антонина Петровна, инженер-механик по образованию, работала преподавателем черчения в техникуме. В их семье было семеро детей. Необходимо отметить особые семейные традиции, на которых воспитывался будущий ученый, и то большое влияние, которое оказали на формирование его личности родители, высоко образованные культурные люди и патриоты своей Родины. Вспоминая о них, Петр Николаевич говорил, что всеми достойными делами, которые ему удалось совершить, он обязан родителям, этим удивительно сильным, мудрым и чистым сердцем людям.
По рассказам самого Шихирева, нравственным законом их семьи являлось безукоризненное уважение и почитание предков, знание родословной как по отцовской, так и по материнской линии. Он с гордостью вспоминал, что его дед со стороны отца, Петр Павлович, в 1904 - 1916 гг. служил инспектором народных училищ в Нижегородской губернии, а дед по матери, Петр Лаврентьевич, был церковным старостой. Его родители выросли в многодетных семьях, и с малых лет у них сформировались как основные жизненные ценности почтение к старшим, исключительное трудолюбие, жизненная стойкость, дисциплинированность в делах и поступках, доброжелательное отношение к людям. В такой нравственной и психологически здоровой атмосфере дети Шихиревых росли самостоятельными и ответственными людьми, приучались любить и уважать честный труд, не бояться трудностей. По признанию Петра Николаевича, отец привил всем детям привычку к здоровому образу жизни и стремление к достижениям: все они были хорошими спортсменами, учились в школе только на "хорошо" и "отлично" и получили высшее образование.
Этой отцовской установки хватило надолго. Достаточно сказать, что Шихирев, будучи прекрасным теннисистом и пловцом, в возрасте 50 лет впервые пробежал марафонскую дистанцию. Его отличали также и незаурядные интеллектуальные способности. Об этом свидетельствует то, что в 16 лет, окончив с золотой медалью среднюю школу, он приехал в Москву с Дальнего Востока, где тогда проживала их семья, и в 1953 г. без какой-либо посторонней помощи поступил в МГИМО МИД СССР. За годы своей учебы в институте Шихирев, в отличие от большинства своих однокурсников, освоил не два иностранных языка, а шесть - французский, итальянский, английский, немецкий, румынский и испанский. Окончив МГИМО в 1959 г. и став специалистом по международным отношениям со странами Запада, он начал работать старшим референтом Комитета международных организаций и с 1959 по 1966 гг. посетил в качестве переводчика и члена российских делегаций такие страны, как США, Англия, Румыния, Венгрия, Польша, Португалия, Франция, Италия.
Собственно научная деятельность Шихирева начинается с 1966 года, когда он стал научным сотрудником Отдела проблем общественного сознания в Институте международного рабочего движения АН СССР. К этому времени у него под влиянием накопленного жизненного опыта уже сформировался стойкий и, как показала его последующая научная деятельность, глубокий интерес к психологии как сфере профессиональной деятельности. Об этом свидетельствует и публикация в 1971 г. в журнале "Вопросы философии" его первой статьи по социальной психологии "Исследование стереотипа в американской психологии".
Как известно, в 1960 - 1970-х гг. в нашей стране начинается интенсивное развитие многих отраслей психологической науки. Поэтому неудивительно, что Шихирев как пытливый и дальновидный исследователь сразу взялся за разработку такой актуальной на тот момент проблемы, как психология социальной установки. Необходимость введения этой категории в концептуально-терминологический аппарат социальной психологии обусловливалась стремлением психологов к универсальному объяснению всего социального
стр. 106
поведения человека. И психология социальной установки воспринималась в тот период как своеобразный прорыв в теории и методологии науки. Выбор Шихиревым данной научной проблематики подтверждает его ориентированность на исследование и решение фундаментальных проблем психологической науки.
В 1972 - 1974 гг. работая старшим преподавателем Института общественных наук ЦК КПСС, Шихирев подготовил и в 1974 году защитил кандидатскую диссертацию по психологии социальной установки под руководством известного обществоведа и специалиста в области социальной психологии личности, доктора философских наук Ю. А. Замошкина. Диссертационное исследование сразу поставило П. Н. Шихирева в один ряд с такими известными исследователями теории социальной установки, как Д. Н. Узнадзе, А. С. Прангишвили, В. А. Ядов и др. Он внес значительный вклад в разработку данного направления социальной психологии и по праву считается одним из создателей современной концепции социальной установки.
С 1974 по 1992 гг. научная и педагогическая деятельность Шихирева была тесно связана с Институтом психологи АН СССР (РАН), где он работал старшим научным сотрудником в лаборатории социальной психологии под руководством и в сотрудничестве с такими известными учеными, как Б. Ф. Ломов, Е. В. Шорохова, К. А. Абульханова-Славская и др. Этот период ознаменовался взлетом его творческих способностей как в научной, так и педагогической, наставнической деятельности. Основными научными результатами данного этапа стали две фундаментальные монографии: "Современная социальная психология США" (1980), "Современная социальная психология в Западной Европе" (1985). До настоящего времени эти работы являются для отечественных социальных психологов основополагающими научными трудами, анализирующими актуальные тенденции мировой и отечественной социальной психологии.
Итогом творческой деятельности Шихирева по теоретико-методологической проблематике социальной психологии стала защищенная им в 1993 г. докторская диссертация "Эволюция парадигмы в современной социальной психологии". Эта работа внесла исключительно большой вклад в развитие современной социальной психологии и стимулировала формирование таких направлений психологической науки, как психология конфликтов, лжи, справедливости, социальной идентичности, этническая психология, которые в дальнейшем стали разрабатываться его учениками и последователями.
В конце 1980-х гг. Шихирев одним из первых отечественных ученных стал интенсивно заниматься этнической психологией и психологией межгрупповых отношений: поскольку с изменением социально-политической обстановки в стране и в мире значительно возросла роль этнического фактора в регуляции межгрупповых отношений, возникла необходимость разработки этой проблематики как в теоретическом, так и в прикладном аспектах. В это время Шихирев выполнял не только научную, но и большую практическую работу в качестве эксперта многих проектов правительства СССР и ООН; его ученики также выступали в роли специалистов по урегулированию межэтнических конфликтов во многих регионах постсоветского пространства.
Шихирев вел большую педагогическую деятельность, являясь по признанию всех слушателей блестящим лектором и популяризатором психологических знаний. Он читал лекции не только в России, но и во многих университетах и научных центрах США и Европы: в 1992 г. он преподавал в качестве приглашенного профессора в Калифорнийском университете (Ирвайн, США), а в 1995 г. - в Джорджтаунском университете (Вашингтон, США). Он был близко знаком и поддерживал тесное сотрудничество со многими зарубежными учеными, такими как Ч. Р. Миллс, С. Московичи, А. Минделл, А. Витале, Дж. Коул и др.
Еще одной актуальной темой исследований Шихирева стала проблема психопатологии алкоголизма, которая к девяностым годам XX века стала приобретать особую остроту. Он публикует серию статей и монографическую работу, посвященную психотерапии алкоголизма: "Алкоголизм: опыт психологических исследований в СССР" ("Психологический журнал", 1987); "Влиять на духовную сферу" (в сборнике материалов научно-практической конференции "За здоровый образ жизни", 1989); "Жить без алкоголя?: социально-психологические проблемы пьянства и алкоголизма" (1988).
С 1992 г. Шихирев руководит Центром социальных и психологических исследований Высшей Школы Международного Бизнеса Академии Народного Хозяйства при Правительстве РФ. Сферой его основных научных интересов наряду с проблемами кросскультурной психологии становятся психология организационного поведения и этика бизнеса. И опять он выступает одним из ведущих ученых-психологов, активно реагирующих на проблемы и актуальные запросы общества.
П. Н. Шихирева можно по праву назвать одним из первых отечественных социальных психологов, обратившихся к изучению психологии нравственности. В своих книгах "Акулы и дельфины: психология и этика российско-американского делового партнерства" (в соавторстве с Р. Андерсоном, США (1994)), "Этические принципы ведения дел в России" (1999), "Введение в российскую деловую культуру" (1999), а также многочисленных статьях (их более 90) он раскрывает значение эти-
стр. 107
ческих ценностей и доверия для межличностных, межгрупповых и межкультурных отношений. В центре его внимания оказываются социально-психологические аспекты репутации, доверия в организациях, разрешения этических дилемм, социального капитала, неформальной экономики. В своих работах он стремился показать, что экономическое поведение основано на отношениях взаимного доверия, регулируется нравственными нормами. С отстаиванием этой научной и гражданской позиции связана общественная деятельность последних лет его жизни. С 1996 г. Петр Николаевич был вице-президентом Национального фонда "Российская деловая культура" Торгово-промышленной палаты РФ.
Этот период научной деятельности ученого ознаменовался выходом в свет труда "Современная социальная психология" (1999), который явился итогом его многолетней деятельности как теоретика, методолога и практика социальной психологии, обобщив идеи и соображения по перспективам развития психологической науки в целом.
В качестве перспективных областей социально-психологических исследований, обозначенных в этой работе, можно назвать групповую психологию, сдвиг к которой от психологии индивидуальной выделен в качестве одной из основных теоретических проблем социальной психологии; психологию социальной идентичности, которая в отечественной науке во всем ее объеме впервые была поставлена и исследована именно Шихире-вым; психологию социальных представлений, включая ее кросскультурные аспекты.
Петр Николаевич Шихирев был замечательным семьянином, вырастил и воспитал троих детей, всегда следуя в своей жизни принципу поиска и бесстрашного исследования истины, ставя во главу угла духовное и нравственное совершенствование, а не материальную выгоду. Его супруга Лариса Дмитриевна, дети и близкие с уважением и любовью чтут его память.
П. Н. Шихирев скончался 9 января 2004 г. на 68 году своей жизни. Его судьба - это типичная судьба талантливого русского ученного и интеллигента. Он оставил на рабочем столе рукописи неоконченных книг, письма коллегам и ученным, большое научное наследие и библиотеку, переданные его родственниками научному архиву Института психологии РАН.
Нельзя не отметить очень важную функцию научно-педагогической деятельности Шихирева, к которой он относился с чрезвычайным вниманием, ответственностью и самоотверженной отдачей и выполнял до последних дней своей жизни - функцию наставника и учителя молодых ученных. В числе его учеников можно назвать докторов наук Н. М. Лебедеву и Г. У. Солдатову - ведущих отечественных ученых в области этнической и кросскультурной психологии; И. Р. Сушкова - ведущего специалиста по психологии межгрупповых отношений; Л. И. Науменко - одного из признанных специалистов в области социальной психологии Беларуси и многих других ученых.
Иллюстрацией взаимоотношений П. Н. Шихирева со своими коллегами и учениками и их отношения к нему служат воспоминания некоторых из них:
А. Л. Журавлев, доктор психологических наук, профессор, директор Института психологии РАН: "Петр Николаевич, бесспорно, обладал многими достоинствами, которые быстро делали его известным в разных профессиональных сообществах: социологов, психологов, политологов, этиков и т.д. Однако некоторые из его достоинств меня всегда поражали своим уровнем и сочетанием с другими качествами, что вызывало желание подражать и достигать хотя бы чего-то близкого. Во-первых, это высокая чувствительность к новой научной проблематике в той области знаний, которую он разрабатывал в конкретный период своей жизнедеятельности. Он хорошо чувствовал, что станет актуальным в ближайшее историческое время, предупреждал об этом и призывал прагматично к этому готовиться, чтобы достойно и профессионально ответить на вызовы времени. Он мог задавать важные теоретические ориентиры в разработке новых проблем, опираясь на свою добротную философскую и историческую подготовку. Во-вторых, он не просто "следил за литературой", новыми изданиями и т.д., а старался по-своему переработать и систематизировать новую информацию, включив ее в свою систему научных представлений, идущих из далекой истории и обращенных в будущее. Его система представлений в науке была подлинно системной, интегрирующей информацию из разных источников, постоянно обновляющейся и интенсивно развивающейся. Новая информация у него всегда конструктивно "работала", была действенной. В-третьих, Петр Николаевич обладал большими способностями полемиста. Хорошо известны его острые и одновременно содержательные выступления, которые и породили устоявшееся среди молодых научных сотрудников выражение "ходить на Шихирева". Однако поражала не столько содержательность его критических оценок (этим обладали многие), сколько способность предложить при этом что-то конструктивное, очень конкретное и интересное, конечно, не всегда простое для реализации, но всегда развивающее и, самое главное, - настраивающее человека на продолжение работы. Эта часть выступлений П. Н. Шихирева обычно предварялась словами: "Я бы на Вашем месте сделал следующее...", и это были слова, за которые он серьезнейшим образом отвечал, предлагая именно то, что желательно было бы сделать. И так каждый раз - вот это поражало, если учитывать, что в обсуждениях и дискус-
стр. 108
сиях он проводил много рабочего времени. Это была по-настоящему глубокая научная работа!"
Т. Ю. Базаров, доктор психологических наук, профессор психологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, исполнительный директор Российского психологического общества: "Удивительны исследовательские и практические подходы П. Н. Шихирева по отношению к теме корпоративной этики. Для очень многих бизнесменов, с которыми он встречался, эта тема выглядела не более чем "бантик" на лацкане мундира. Он же переворачивал ситуацию: "Как сегодня возможно добиться успеха в бизнесе без выстроенной концепции жизни и шкалы предпочтений?" При этом активно и неформально (даже с теми, кого видел впервые - как это неоднократно бывало во время организованных им же конференций "Российская деловая культура", традиционно проводившихся на борту теплохода, идущего по Волге) помогал разобраться с собственными ценностями. Петру Николаевичу позволялось задавать другим острые вопросы типа: "Что для вас незыблемо, а чем готовы поступиться и ради чего? Только ради денег - не имеет смысла: легко стать пешкой в чужих руках". Есть люди, у которых четкие задачи и жизнь расписана на пять-десять лет вперед. Они твердо движутся к цели - вступают в сознательные альянсы с другими людьми, организациями, выстраивают траекторию карьеры, причем без нарушения этических норм: репутация важнее. Ему удивительным образом удавалось объяснить деловым людям важность "неосязаемых активов компании". Он запросто мог сказать, что этические кодексы с неба не падают, что все требования к сотрудникам подкреплены целями компании. Это костыли, на которые легко опереться в решительные моменты. Скажем, я разговариваю с важным клиентом, а в это время начальник зовет меня к себе. Что делать? Если компания ориентирована на клиента - лучше извиниться перед боссом и продолжить беседу. Как только возникает сшибка, некое противоречие, этический регулятор приходит на помощь. Кто хоть однажды имел счастье встречаться и говорить с Петром Николаевичем, на всю жизнь запомнит, что не во внешней атрибутике дело: умение держать себя, говорить, выглядеть - оно даже через солдатскую шинель проглядывает. Профессор Шихирев для многих задал высокий стандарт профессионализма русского интеллигента (и в данном случае не имеет значения, какого века)".
Н. М. Лебедева, доктор психологических наук, профессор, заведующая сектором кросскультурной психологии Института этнологии и антропологии РАН: "П. Н. Шихирев был уникальным научным руководителем, и эта уникальность заключалась в том, что он абсолютно ничем "не руководил": просто общался, причем всегда на равных, но это общение содержало самые важные в жизни уроки... Сейчас, по прошествии времени, многие из этих жизненных принципов я стараюсь передать своим ученикам.
Известно, что кто владеет информацией, тот владеет миром (особенно в постиндустриальную эпоху). Многие мои коллеги не любили и до сих пор не любят делиться информацией: книгами, статьями и т.д. П. Н. Шихирев, даже в эпоху "книжного голода", когда каждая книга по теме, особенно иностранная, была буквально на вес золота, делился своими книгами (многие из которых были в единственном экземпляре в стране) щедро и бескорыстно. Это вызывало цепную реакцию доверия и взаимопомощи.
В людей открытых, мыслящих, талантливых, остроумных и "помешанных на поиске истины" П. Н. Шихирев буквально влюблялся: он восторженно рассказывал о планах совместных исследований и называл их так: "человек моей группы крови!", что означало высшую похвалу и признание. На моей памяти их было немного, но все они с такой же любовью и восхищением относились к Петру Николаевичу.
П. Н. Шихирев был российским патриотом, причем не пафосно, а внутренне, глубинно. Блестяще зная английский язык, в начале перестройки он мог спокойно уехать на Запад, как сделали многие из коллег. Однако он этого не сделал по причинам глубоко личностного свойства. Сам он рассказывал мне об этом так: "Когда начинаешь общаться с американской профессурой, и она воспринимает тебя как равного, с уважением и доверием, становится не просто неприличным, а невозможным уехать из страны в это трудное время. Когда ты говоришь о ее проблемах глубоко и серьезно, понимая их суть, то очевидным становится, что слова и дела у порядочного человека расходиться не могут, и если ты такой умный и нравственный, ты должен быть там, в своей стране, со своим народом. И если ты себя уважаешь, а не просто мельтешишь по жизни, то у тебя, по сути, и нет никакого выбора: уехать или остаться".
Петр Николаевич говорил всем, кого он видел курящими, справедливо считая такое отношение к своему здоровью непозволительной роскошью и глупостью: "В России надо жить долго". Когда же его спрашивали: "А зачем она, такая жизнь, да еще долгая?", он всегда отвечал: "Можно дожить и до перемен". До перемен-то мы дожили, только безвременная смерть из России не ушла, по-прежнему забирая самых ярких и беззащитных".
Г. У. Солдатова, доктор психологических наук, профессор, заместитель заведующего кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова: "Петр Николаевич для меня - светлый и незабываемый человек. Из многих его ролей чрезвычайно удавалась ему
стр. 109
одна очень важная - быть учителем. Блестящий методолог, энциклопедист, свободно владеющий несколькими языками, он всегда щедро делился своими знаниями, одарял ворохом идей, раздвигал горизонты исследований, расширяя границы отечественной науки. Его прекрасная библиотека, наполненная редкими и недоступными в те времена изданиями, всегда была открыта для его коллег и учеников. Своих учеников он постоянно хвалил и перехваливал, совершенно искренне восхищаясь даже самыми первыми робкими шагами. И таким образом вселял в них уверенность и желание к развитию и совершенствованию. Петр Николаевич будил у своих учеников воображение, увлекая в научные странствия. Романтизируя науку, он делал ее страшно привлекательной, незаметно и тонко прививая вкус к научным исследованиям. Но, обрисовывая заманчивые исследовательские перспективы, не забывал возвращать к реальности, жестко задавая свой любимый вопрос: "И для чего все это нужно?".
Это большое везение, если можно сказать, что в твоей жизни был Учитель. Ученикам Петра Николаевича повезло - мы встретили такого человека. И кто мог, хотел и успел - тот был посвящен".
Т. А. Нестик, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института психологии РАН: "Жизнь Петра Николаевича была жизнью идей, а сам он - живой идеей. Может быть, именно поэтому творческую судьбу других людей он воспринимал как свою собственную, постоянно помогая всем вокруг. Петр Николаевич любил повторять слова своего отца: "Когда пилишь дрова, нужно уметь потянуть ручку пилы на себя, а затем дать потянуть другому, так и в жизни - нужно делиться с другими". Он верил в своих учеников, после встречи с ним мы уходили от него окрыленные и убежденные в необходимости больше и глубже вдумываться в то, что пишем и делаем. Ни одна книга не лежала подолгу у него в библиотеке, они постоянно находились в движении, передавались из рук в руки его учеников и коллег. Так же он относился и к своим деловым связям. Не случайно в последние годы в центре научных интересов Петра Николаевича оказались социальные сети, доверие и социальный капитал. Он сам был квинтессенцией "сетевого" человека: постоянно знакомил коллег друг с другом, делился своими бесконечными контактами. У него был дар посредника. Удивительным образом он умел объединять научные сообщества и приверженцев разных идейных традиций, показывая, какие фундаментальные направления разрабатываются их совместными усилиями. Петр Николаевич выступал в роли "связного" между советскими и зарубежными научными сообществами, дореволюционным отечественным научным наследием и современностью, деловыми культурами Запада и Востока.
Петр Николаевич был "правополушарным" ученым: развитая научная интуиция делала возможным предвидение точек роста в развитии науки на годы вперед, абсолютный музыкальный слух и свободное знание шести языков позволяли ему одновременно охватывать целые культурные горизонты как полифоническое переплетение идей. Вынужденный в сложных для свободомыслия условиях, как он говорил, "расти под шкафом", Петр Николаевич никогда не отступал и не терял духа. Свое 70-летие он собирался отметить участием в марафонском забеге, намереваясь вести на бегу разговор по-китайски..."
Л. М.. Соснина, кандидат психологических наук, научный сотрудник, заведующая Научным архивом Института психологии РАН: "Образ Петра Николаевича как человека и ученого в моей памяти связан с такими его качествами, как предельная честность, открытость, щедрость и строгое отношение к себе и окружающим. Его энциклопедическая память, творческая устремленность, жизнелюбие, острота ума и искрометный юмор вызывали восхищение у коллег и учеников. Он сформировал меня как ученого, привил основы культуры научного труда, высокие нравственно-этические критерии оценки своей творческой деятельности. В моей памяти Петр Николаевич остается примером ученого и человека, по которому я до настоящего времени сверяю свои жизненные поступки, отношения и оценки научной деятельности".
И. Р. Сушков, доктор психологических наук, профессор кафедры психологии Ивановского педагогического университета: "Передо мной фотография Петра Николаевича, беседующего за чашкой чая с Сержем Московичи. Старенький фотоаппарат "Зенит". Ощущение молодости и красоты общения. Чувства свободы и дружбы всегда возникали при встречах с П. Н. Шихиревым, несмотря на большую разницу в возрасте. Он обладал уникальным свойством, умел учить думать. Его тонкое чувство языка, удивительная широта взгляда заставляли других совершенно по-новому смотреть на привычные вещи. Он заставлял обращаться к первичным категориям и на их основе выстраивать все здание научной идеи.
Его рабочий кабинет был завален книгами. И каждая книга, которую он называл или мог просто подарить, оказывалась именно той, которая больше всего помогала в работе.
Лет десять назад он сказал, что написал за лето пятьдесят печатных листов. Сильное впечатление производил не столько объем работы, сколько то, что каждая страница его рукописи была наполнена глубокими авторскими размышлениями. Его пример продолжает вызывать у меня светлое чувство зависти и стремление быть хоть немного похожим на него".
Читатель держит в руках книгу Константина Марковича Гуревича – выдающегося отечественного ученого, обогатившего своими идеями ряд отраслей психологической науки. С его именем связаны в первую очередь достижения в разработке проблем дифференциальной психологии и психофизиологии, психологии труда, психодиагностики. Не менее важно отметить характерную для него постоянную направленность на сближение психологической науки с жизнью, практикой. Обо всем этом дает представление данная книга.
В содержание данного издания включены монография «Психологическая пригодность и основные свойства нервной системы», впервые изданная в 1970 году, и напечатанные в разные годы отдельные статьи. Идея их объединения представляется плодотворной, так как при этом, во-первых, обнаруживается широта научных интересов и разносторонняя эрудиция автора, во-вторых, все материалы взаимосвязаны и направлены на исследование дифференциально-психологической проблематики в контексте ее практического применения. Важно отметить, что эта идея успешно реализуется с помощью издательства «Питер» в год, когда К. М. Гуревич начал отсчет второй сотни лет своей жизни.
Структура книги отражает многогранность научных исследований автора. В настоящем издании они распределены по трем частям.
Первая часть – «Психофизиологические основы профессиональной пригодности». В ней представлены основные положения созданной К. М. Гуревичем теории профессиональной пригодности – конструкта, являющегося ведущим в психологии профессионального труда. Это понятие трактуется автором как качество личности, представляющее собой совокупность индивидуально-психологических и психофизиологических особенностей человека, обеспечивающих общественно необходимую трудовую эффективность и удовлетворенность своим трудом. Подходя к понятию профессиональной пригодности с позиции учения о свойствах нервной системы, он обращает внимание на то, что природные данные сами по себе не образуют пригодности. При таком подходе ее формирование совпадает по основным чертам с процессом становления профессионала. Успешность и быстрота формирования профессиональной пригодности зависят от трех главных факторов – некоторых природных данных, особенностей профессиональной мотивации, полноты и адекватности специальных знаний и умений. Именно поэтому, считает К. М. Гуревич, нецелесообразно ограничиваться профессиональным отбором, основывающимся на обнаружении уже сформировавшихся свойств психики. Гораздо важнее обратить внимание на такие особенности психики, которые подвержены значительным изменениям. Научный анализ профессий, осуществленный К. М. Гуревичем на примере профессии оператора, а также предложенная им типология профессий позволяют по-новому подойти к вопросам профпригодности, перенеся центр тяжести с отбора на развитие профессионально важных качеств, на создание индивидуального стиля деятельности.
Во вторую часть книги – «Психология и психофизиология индивидуальных различий» – вошли работы, отражающие проблемы развития, стабильности/
изменчивости индивидуально-психологических различий, рассмотренных сквозь призму психофизиологических факторов, детерминирующих функционирование личности и индивидуальности. Гуревич провозглашает союз общей и дифференциальной психологии, предлагая изучать индивидуальность в свете законов общей психологии. При анализе индивидуальной психики он обращает внимание на необходимость обращения к тому, как она формировалась в прошлом, рассматривая ее в онтогенетическом, биографическом и историческом планах. Глубина и самобытность отличают подход Константина Марковича к проблемам способностей, умственного развития, направленности личности, индивидуальной восприимчивости и пластичности психики. Принципиально важно, что значимую для него проблему индивидуально-психофизиологических различий он рассматривает с позиции их влияния на достижения человека, обсуждая факторы, влияющие на проявления основных свойств нервной системы.
Третья часть книги – «Проблемы психологической диагностики» – посвящена разработке теоретических основ психодиагностики – той науки, у истоков создания и возрождения которой стоит К. М. Гуревич. Здесь обсуждаются важнейшие вопросы, касающиеся теоретических основ психодиагностики, принципов разработки и проверки диагностических методик, проблемы их практического применения, а также заимствования методик, созданных в других культурах. В этой части представлена концепция социально-психологических нормативов, созданная Гуревичем и нашедшая свое практическое воплощение в разработке нормативных тестов умственного развития. Эта концепция представляет собой теоретическое обоснование новой диагностики, опирающейся на учет содержания прошлого опыта индивидов и раскрывающей перспективы их дальнейшего развития.
В данной книге широко представлены прежде всего те исследования автора, которые сыграли значительную роль в 60-70-80-е годы XX века. Их, однако, нельзя рассматривать как факты истории, раритеты, утратившие свою ценность вследствие прогресса науки. Напротив, эти работы не потеряли своей актуальности, теоретического и практического значения до настоящего времени. Более того, сопоставление психологических работ Гуревича с характерными работами наших дней будет поучительным, а весь научный путь автора демонстрирует, что развитие психологии невозможно без обращения к своим корням, собственным основаниям.
В первую очередь это относится к работам по психологии профессионального труда, решению проблем профотбора и профконсультирования. Несмотря на то что расширяется круг исследователей и практиков, работающих в этих областях, возникают новые виды профессиональной деятельности, меняют свое лицо старые профессии, все отчетливее видна теоретическая бедность и неполнота профессионально ориентированной психологии. В немалой степени причина такого положения – в незнании того, что уже было сделано в этой области. Забвение и неосознанность прошлого опыта, попытки начинать исследования с «чистого листа» приводят к повторению старых ошибок, провозглашению изживших себя идей, что мешает развитию науки. В связи с этим происходит снижение уровня практикоориентированных работ в сфере психологии профессий, когда утрачиваются научные основы анализа профессий, забываются необходимость и правила составления профессиограмм, исчезает представление об объективно выделенных профессионально важных качествах.
Книга К. М. Гуревича демонстрирует научный подход к решению этих проблем, знакомит читателя с достижениями психологии труда и раскрывает ее перспективы. Большое практическое значение имеет теоретически и экспериментально обоснованный вывод автора о том, что лишь немногие профессии предъявляют особые требования к физическим, психофизиологическим и психическим особенностям кандидатов на работу. Поэтому профотбор нужен для укомплектования кадрами тех рабочих мест, которые являются особо опасными и ответственными. Большинство же профессий не предъявляют абсолютных (некомпенсируемых) требований к работникам и профотбор для них не только не нужен, но часто и вреден, так как ориентирован на выявление изменяемых, развивающихся свойств личности без учета ее мотивации. Этот вывод очевиден, к сожалению, не для всех психологов, работающих в сфере психологии профессий. Практика показывает, что подбор кадров в финансовые корпорации, банки, фирмы и другие привлекательные сферы деятельности довольно часто осуществляется без каких-либо научных оснований по эмпирически выделенным и к тому же неадекватно измеренным личностным чертам (или типам личности), которые рассматриваются как «нужные», «желательные». В таких случаях не учитываются пластичность и изменчивость психики, возможности развития личности, индивидуально-своеобразные способы выполнения практически любой деятельности. Наконец, здесь фактически игнорируются те стороны личности, которые определяют ее успешность и возможности творчества в большинстве профессий, – мотивация, интересы, склонности.
В статье раскрываются концептуальные подходы к созданию психодиагностических тестов, разработанные К.М. Гуревичем. Показаны их роль и значение в развитии современной тестологии. Выделены основные принципы, сформулированные К.М. Гуревичем, придающие психодиагностике надлежащий научный статус: принципы нормативности, единства формы и содержания, апперцепции, коррекционности, обратной связи. Особо обсуждается концепция К.М. Гуревича о социально-психологическом нормативе как системе объективных требований, предъявляемых обществом к уровням разностороннего развития своих членов. Отдельное внимание уделено обсуждению взглядов К.М. Гуревича на связь психодиагностики с проблемой индивидуальнопсихологических различий.
Ключевые слова : К.М. Гуревич, современная психологическая диагностика, методологические принципы психодиагностики, социальнопсихологический норматив, индивидуально-психологические различия.
В процессе возрождения и становления отечественной психодиагностики величайшая заслуга принадлежит Константину Марковичу Гуревичу, определившему не только место, проблемы и основные методологические принципы этой области психологии в настоящее время, но и направления ее дальнейшего развития.
Психодиагностика не случайно стала для К.М. Гуревича главным делом жизни и объектом постоянного научного интереса. Еще в 20-30-е гг. прошлого столетия его психотехническая работа была непосредственно связана с проведением тестовых испытаний и их психологический оценкой. К.М. Гуревич был знаком с литературой по зарубежной тестологии, хорошо осведомлен в практических вопросах разработки, стандартизации и применения различных категорий тестов. В 1970 г. в монографию «Профессиональная пригодность и основные свойства нервной системы» им включается отдельная глава, посвященная тестам. Речь в ней идет не только о характеристике тестов, используемых для оценки качества рабочей силы, но, что примечательно, эта глава представляет собой хорошо систематизированный обзор актуальных проблем, связанных с применением тестирования. История возникновения первых тестов, их классификация, анализ опыта измерений интеллекта, специальных навыков, творческих способностей, проблемы определения надежности и валидности тестовых методик, характеристика приемов усовершенствования, внедряемых в практику тестирования, — вот далеко не полный перечень вопросов, рассматриваемых К.М. Гуревичем. Многие из поднимаемых в этой работе проблем и способов их научного анализа сохраняют свое значение до сих пор, а сам материал главы об использовании тестов служит своего рода «введением» в психодиагностику.
К.М. Гуревич понимал, что психодиагностика не может быть транслирована или экспортирована как готовый продукт, нужна кропотливая и собственно научная, и организационно-методическая работа. Осенью 1974 г. в Таллинне проходит первый научный симпозиум по психодиагностике, организатором и инициатором которого является К.М. Гуревич. Симпозиум принимает решение, где указывается необходимость всемерного расширения и углубления исследований, способствующих созданию методологического фундамента и методического арсенала советской психологической диагностики. Свою основную цель симпозиум выполнил: началась консолидация психологов, работающих в психодиагностике.
В 1981 г. под редакцией К.М. Гуревича была опубликована коллективная монография «Психологическая диагностика. Проблемы исследования». Она явилась первой в нашей стране монографией, в которой рассматривались общие вопросы конструирования, проверки, применения и истолкования психодиагностических методик.
Авторский коллектив, работая над монографией, ставил перед собой три основные задачи: осветить главные итоги психологической диагностики по зарубежным источникам; познакомить с исследованиями по психологической диагностике, проведенными в отечественной педагогической психологии (В.В. Давыдов, Н.И. Непомнящая, А.К. Маркова, Д.Б. Эльконин, И.С. Якиманская и др.); показать сложившееся в нашей стране оригинальное направление диагностических исследований, связанных с именами Б.М. Теплова и В.Д. Небылицина. Выяснилось, что в отечественной психологии накоплен обширный теоретический и эмпирический материал по исследованию психического развития учащихся, сформулированы оригинальные подходы, касающиеся интеллектуального развития, и описаны экспериментальные приемы его оценки. Однако психодиагностических методик, удовлетворяющих специальным критериям их разработки и проверки, пока еще создано не было.
Большой резонанс получила публикация в 1982 г. на русском языке работы ведущего американского психодиагноста Анны Анастази «Психологическое тестирование» . Книга, которую К.М. Гуревич -инициатор ее перевода и редактор — назвал «энциклопедией западной тестологии», сразу стала библиографической редкостью. Это было первое зарубежное издание, представляющее объективную картину состояния тестологии в США, отражающее ее главные проблемы и тенденции развития, социальные и этические аспекты применения диагностических методик. Огромные психологические познания, методологическая культура и глубина проникновения в текст — вот, что делало работу К.М. Гуревича и его сотрудников в сфере распространения прогрессивного опыта в теории и практике диагностических испытаний подлинно образцовой.
В рамках сотрудничества с учеными из братиславского центра «Психодиагностика» были переведены на русский язык, адаптированы, стандартизированы, проверены на надежность и валидность на отечественных испытуемых два теста: «Тест структуры интеллекта» Р. Амтхауера и «Групповой интеллектуальный тест для младших подростков» (ГИТ) Дж. Ваны . При этом в тесты были внесены изменения с тем, чтобы задания стали понятны для отечественных школьников и могли бы дифференцировать их по умственному развитию.
При всех своих достоинствах данные тесты не отвечали, с точки зрения К.М. Гуревича, существенному требованию - коррекционно-сти. Им выдвигается предположение, что это требование может быть реализовано только в диагностических методиках, построенных по-новому, и прежде всего это касается процесса их валидизации.
Валидность, рассматриваемая при построении традиционных тестов интеллектуального развития, характеризуется эмпирически устанавливаемым соответствием между мерой успешности испытуемых в тесте и мерой его успешности в учебной или трудовой деятельности. Вместе с тем психологическая природа этого соответствия остается за пределами осознания составителей теста. Если и фиксируется значимая связь между результатами тестирования и практической деятельностью, то эта связь формальная, выраженная в статистическом коэффициенте. Вместе с тем, подчеркивает К.М. Гуревич, определение того, какие признаки понятий подлежат абстрагированию, - это отнюдь не формальная задача. «Это содержательная задача, она состоит в том, чтобы выделить признаки, подлежащие абстрагированию, как в новых по времени их возникновения, так и в старых понятиях, давно известных человечеству Содержательная релевантность, необходимая для современных диагностических методик, состоит в том, что как сами понятия, которые предъявляются в тесте испытуемым, так и те их признаки, которые им предстоит вычленить, чтобы установить нужные и заданные методикой логические отношения, должны находиться в смысловом соответствии с деятельностью испытуемого» .
С именем К.М. Гуревича связана наиболее радикальная попытка критической оценки опыта зарубежной тестологии. Эта критика является радикальной, поскольку касается не частных вопросов разработки и применения тестов, а обращена к сущности того, что подлежит измерению.
К.М. Гуревич отмечает, что при ознакомлении со способами оценивания, вытекающими из ориентации на статистическую норму, прежде всего возникает вопрос: как выявить, кто из испытуемых обладает или не обладает необходимыми для какой-то деятельности психологическими данными. С этой позиции, казалось бы, нужно, чтобы оценивание основывалось на сведениях об этих данных. Но традиционная тестология пошла по другому пути. В сущности, статистическая норма позволяет сравнивать успешность выполнения теста каждым испытуемым с тем, как этот же тест выполнен выборкой стандартизации. Однако этот показатель не устанавливает, насколько успешность каждого испытуемого соотносится с объективными требованиями выполняемой им деятельности и окружающей среды.
Хотя в зарубежной тестологии учитываются факты зависимости уровня протестированных результатов от степени «приобщенности» к той культуре, в канонах и понятиях которой создавался тест, однако главное внимание концентрируется только на различиях этнических культур. В то же время без доказательства принимается, что все испытуемые базовой культуры «одинаково воспринимают то, что составляет материальную наполненность теста, а, приступая к выполнению заданий, активизируют одинаковые мыслительные алгоритмы» . Причины возникновения подобных презумпций равной осведомленности и тождественных мыслительных алгоритмов К.М. Гуревич видит в сложившейся тестологической системе измерений, при которой единицей служит правильно выполненное задание. Однако каждый психолог, принимавший участие в диагностике, знает, что оценка испытуемого строится именно с учетом того, что последний не выполняет в большинстве случаев с одинаковым успехом всех заданий. Нет набора заданий, которые были бы выполнены с равным успехом испытуемыми одной выборки .
К.М. Гуревич заключает, что из-за неясности того, каково психологическое содержание методики, на изучение какой особенности психики она направлена, ее диагностические возможности ограничиваются одной лишь констатацией, которая к тому же носит формальный характер. Именно это обстоятельство привело к тому, что в тестологии диагноз попросту сливается с прогнозом. При этом игнорируется фундаментальное положение современной прогрессивной психологии: переход в новые условия жизни, включение в новую деятельность непременно влекут за собой изменения индивидуальной психики. К.М. Гуревич определяет как актуальную задачу создание таких методик, в которых были бы реализованы новые подходы к пониманию индивидуальной психики.
Еще в ходе подготовки научной редакции перевода книги А. Анастази К.М. Гуревич обратил внимание на критериально-ориентированное тестирование, получившее распространение в англо-американской диагностике в 1960-1970 гг У А. Анастази критериально-ориентированные тесты (КОРТы) рассматривались как некая разновидность тестов, используемых в образовании и применяющих при интерпретации показателей критерии, отражающие содержание деятельности испытуемых, т.е. результаты теста описывались посредством указаний на действия и операции, который может выполнить испытуемый. К.М. Гуревич предположил, что в критериально-ориентированных тестах заложено нечто такое, чего еще не было в уже известных методиках. «Они избавляют диагностику от норм, от необходимости сравнивать как отдельных людей, так и их группы с некоторыми искусственными показателями, искусственными потому, что популяция всегда есть конгломерат различных социально-детерминированных выборок» . Кроме того, он ожидал, что обращение к критериально-ориентированному подходу должно привести к уточнению психологических требований, которые предъявляет критерий, а также позволяет приблизиться к пониманию психической активности, обеспечивающей достижение критерия.
Предположение К.М. Гуревича об особой роли критериальноориентированных тестов нуждалось в специальной проверке. Все известные по тестологической литературе КОРТы являлись тестами достижений и основывались на бихевиористской модели научения. Эта модель оказалась неприемлемой для установления психологических условий выполнения учебных заданий. КОРТы, в которых диагностическими показателями служат выполняемые умственные действия, должны были опираться на иную, принципиально новую концепцию критерия — логико-психологическую подготовленность к выполнению содержательных требований образовательной программы.
К.М. Гуревич устанавливает, что данная концепция может получить воплощение в разработке и применении КОРТов двух видов. Первые из них будут использовать такой критерий, как социально-психологический норматив (СПН) — совокупность понятий и логических умений, определяющих необходимый на определенном образовательном этапе умственный инвентарь современного школьника. КОРТы второго вида будут служить инструментами диагностики логико-психологической подготовленности испытуемых к выполнению предметно-специфических заданий из конкретных учебных дисциплин. Соответственно, могут быть разработаны математические, языковые, биологические КОРТы, критерием в которых выступит предметно-логический эталон актуализации умственных действий. Этот второй вид КОРТов может оказаться особенно чувствительным к установлению форм умственной активности. Необходимо отметить, что КОРТы как первого, так и второго вида — это психологизированные тесты.
Научная интуиция К.М. Гуревича проявилась в том, что он первый увидел в КОРТах средство выявления и изучения индивидуальных способов выполнения заданий. Действительно, решение любого учебного задания (в данном случае критериального) не предполагает линейного включения умственных операций, таких, к примеру, как выделение признаков, их упорядочивание, логическое сравнение и т.д. Существенное значение имеет то, какая операция в данном задании выступает как доминирующая, структурообразующая. Можно предположить, что предметная специфика материала, из которого построено задание, прежде всего адресуется именно к структуре, а не к простой последовательности операций. Проверке этой гипотезы было посвящено специальное исследование .
Наиболее развернутым и научно целостным воплощением критериально-ориентированного подхода в диагностике является разработанная К.М. Гуревичем концепция социально-психологического норматива. Согласно этой концепции, индивид в процессе онтогенетического развития, усваивая общественно-исторический опыт предшествующих поколений, должен быть подготовлен к объективно сложившимся требованиям, которые общество на современном этапе предъявляет к своим членам. Эти требования объективны, т.к. определяются базой достигнутого уровня развития данного общества; они не единичны, а охватывают самые существенные стороны жизни и деятельности членов данного общества, их отношения к природе, культуре и другим людям. Наконец, эти требования влияют на установки, ценности и мировоззрение, на содержание и уровень умственного развития людей, иными словами, они составляют целостную систему, под влиянием которой складывается психологический облик человека в данной социальной общности, формируется его личность и индивидуальность.
Требования, составляющие содержание социально-психологических нормативов, вполне реальны и закреплены в форме правил, предписаний, традиций, обычаев повседневной жизни; они присутствуют в образовательных программах, квалификационных профессиональных характеристиках, общественном мнении взрослых членов общества. Такие требования охватывают разные аспекты психического развития - умственное, нравственное, эстетическое. Поскольку нормативы историчны, они меняются вместе с развитием общества, поэтому быстрота их изменения зависит от темпов развития общества. Наряду с этим время их существования определяется и отнесенностью к той или иной сфере психического развития. Так, наиболее динамичны нормативы умственного развития, что связано с темпом научно-технического прогресса, выдвигающего все новые требования к человеку, его знаниям, умениям, сформированности мышления, вследствие чего происходит пересмотр учебных программ, квалификационных профессиональных характеристик. По сравнению с нормативами умственного развития, нормативы личностного развития более консервативны, в особенности это относится к нормативам нравственного развития.
Теоретическая значимость концепции социально-психологического норматива особенно ощутима в контексте дискуссий 80-90-х гг. XX столетия о содержательной психологической диагностике и присущей ей функции проектирования и определения перспектив развития.
Практическое приложение концепции социально-психологического норматива в разработке нормативных тестов умственного развития потребовало пересмотра как цели тестирования, так и способов конструирования, обработки и интерпретации тестовых методик. Здесь проявилась удивительная способность К.М. Гуревича видеть перспективы научно-методической работы, прогнозировать ее главные направления.
Дальнейшие исследования показали, что тесты умственного развития действительно существенным образом отличаются от традиционных тестов интеллекта. Первая особенность тестов умственного развития, ориентированных на социально-психологический норматив, состоит в том, что они почти полностью построены на материале образовательных программ. Из этих программ взяты основополагающие понятия и представления, по отношению к которым следует применять мыслительные действия и операции, рассматривающиеся обычно как показатель умственного развития индивидов. При отборе понятий следует руководствоваться следующим:
- понятия должны быть наиболее общими и существенными для данной предметной области, составляющими основу ее понимания и усвоения;
- понятия должны составлять тот основной фонд знаний, который необходим любому человеку независимо от избранной им профессии, поэтому они не должны быть узко специальными;
- усвоение понятий должно происходить именно в том возрасте, на который рассчитан тест, и определять таким образом специфику умственного развития испытуемого данного возраста.
Материал, который используется при создании тестов, целесообразно делится натри предметных цикла: общественно-гуманитарный, естественно-научный и физико-математический. Не следует исключать, что индивиды приобретают знания и умения вне образовательных учреждений, в широком круге общественных воздействий. Для их учета в тестах должны быть предусмотрены специальные типы заданий на общую осведомленность, включающие понятия общего научно-культурного, общественно-политического и морально-этического характера.
Вторая особенность отечественных методик, отличающих их от традиционных тестов интеллекта, заключается в иных способах репрезентации и обработки диагностических результатов, основным среди которых является отказ от статистической нормы как критерия оценки индивидуальных и групповых данных в пользу критерия приближения данных к социально-психологическому нормативу. Норматив может быть представлен в виде полного набора заданий. Таким образом, по проценту выполненных заданий судят о степени близости умственного развития школьника к нормативу, заложенному в тест.
Третья особенность - коррекционность - заключается в том, что отечественные тесты умственного развития, построенные на материале школьных программ, дают возможность не только оценить актуальный уровень умственного развития, но и проследить перспективы ближайшего развития под влиянием школьного обучения и наметить специальные меры для устранения выявленных дефектов и достижения нормативного уровня.
Социально-психологический норматив составил основу нескольких диагностических методик, направленных на измерение уровня умственного развития учащихся разных возрастов. Первым в этом ряду стал «Школьный тест умственного развития» (ШТУР), разработанный К.М. Гуревичем, М.К. Акимовой, Е.М. Борисовой, В.Г. Зархиным, В.Т. Козловой, Г.П. Логиновой и предназначенный для диагностики уровня умственного развития учащихся VII-X классов. Работы по его созданию были начаты в 1983 г., а первая редакция появилась в 1986 году. Вторая редакция этого теста, участие в которой дополнительно принял А.М. Раевский, опубликована в 1997 году.
В 1995 г. был подготовлен «Тест умственного развития для абитуриентов и старшеклассников» (АСТУР). Его авторы — К.М. Гуревич, М.К. Акимова, Е.М. Борисова, В.Т. Козлова, Г.П. Логинова, А.М. Раевский, Н.А. Ференс . Он предназначен для диагностики учащихся одиннадцатых классов и выпускников средней школы. В конце 1990-х гг. аспирантами лаборатории были сконструированы: для учащихся II-IV классов «Тест умственного развития для младших школьников» — ТУРМШ (автор — В.П. Арсланьян); для учащихся III-V классов «Тест умственного развития младших подростков» -ТУРП (автор — Л.И. Теплова) .
Разрабатывая концепцию социально-психологического норматива, К.М. Гуревич не оставляет без внимания значимую для него проблему индивидуально-психологических различий. Ее решение в связи с данной концепцией получает новое направление.
Так, при анализе процесса усвоения нормативов можно выделить, по словам К.М. Гуревича, как «более, так и менее адаптивные или резистентные по отношению к ним стороны психики» , а значит, учет индивидуально-психологических особенностей при этом приобретает иногда решающее значение.
Не менее важным свидетельством закономерной связи норматива и индивидуальных особенностей является тот факт, что нормативы не могли бы ни складываться, ни существовать, если бы они не стимулировали своими содержанием и мыслительными формами природно присущую человеку деятельность. «Достигнутый субъектом умственный уровень есть результат проявления природных способностей в определенных условиях его жизни, в его онтогенезе. К этому уровню приходят по-разному: у одних этот путь благодаря соответствию свойств механизма и характера деятельности может быть кратким и легким, у других — длительным и тяжелым, но в обоих случаях значительная роль принадлежит методам обучения. Различны и пределы конечных достижений. Уровень умственного развития — это и образовавшиеся мыслительные стереотипы, гибкие или косные, это и степень осознанности субъектом своих возможностей и способов их реализации» .
Проблема соотношения социально-психологических нормативов и индивидуальной восприимчивости психики потребовало введения специального термина — «избирательность». По определению К.М. Гуревича, избирательность - это качество психики, которое детерминировано прежде всего генетическими индивидуальными особенностями, но также опытом и обучением. Избирательность обнаруживается в деятельности, а именно в том, какой деятельности отдается предпочтение, а также в выборе «технологии деятельности» и отдельных действий.
Любая избирательность имеет свой предмет. В данном контексте это не какая-то вещь, какой-то материальный предмет. В предметной избирательности выражается то, какая внутренняя или внешняя деятельность становится предпочтительным предметом умственной активности. Теоретические положения К.М. Гуревича о психологических механизмах предметной избирательности и ее обусловленности нормативами мышления нашли подтверждение .
Обращение к проблеме избирательности для К.М. Гуревича глубоко мотивировано. Это прежде всего возможность научного диалога с Б.М. Тепловым. Признавая его безусловный авторитет в психологии способностей, К.М. Гуревич все же считал, что проблему способностей надо рассматривать как «частный случай индивидуальной уникальности. Избирательность тоже определяется нашей уникальностью» . Те деятельности, в которых может найти место реализация избирательности, приобретает силу предпочтения. Насколько продолжительным будет процесс осознания своей избирательности, зависит, по предположению К.М. Гуревича, от уровня экспрессивности ее генетической базы, и от того, какие интересы и мотивы возникнут у субъекта в текущих обстоятельствах его жизни. Все это и определяет индивидуальную динамику освоения и успешности умственных действий, специфических для избранной субъектом деятельности. В этом плане, заключает К.М. Гуревич, способности - директивное осуществление избирательности в детерминированных культурой деятельностях .
Для изучения избирательности требуются, как считает К.М. Гуревич, поливалентные методики, в которых должны получить свое выражение как аффективные компоненты - переживание значимости оперирования с родственным для индивида материалом, так и его когнитивные компоненты - выделение и преобразование предметного материала посредством адекватных ему форм умственных действий. Им были намечены ориентиры в создании таких методик.
Самобытность подхода К.М. Гуревича к разрабатываемым проблемам диагностики умственного развития, способностей, психофизиологических свойств нашли подтверждение в учебных пособиях и учебниках по психологической диагностике, неизменным редактором которых он являлся (1993, 1995, 1997, 2001, 2002, 2003-2008). Эти учебники служат полезным руководством и являются подлинной школой для будущих психологов в понимании возможностей и перспектив психологической диагностики, специфики различных типов диагностических методик, в том числе разработанных с учетом новых прогрессивных подходов.
Психодиагностика всегда имеет дело с измерениями, поэтому применение методов математической статистики с необходимостью входит в состав диагностических испытаний. К.М. Гуревичу, как никому другому, удалось проникнуть в психологическую природу учитываемых статистикой фактов. В этом плане несравнима его методологическая культура интерпретации эмпирических данных и его приверженность к прозрачности исследования и строгой достоверности результатов. Аспирантам Психологического института РАО навсегда запомнятся лекции Константина Марковича по математической статистике, в которых научная строгость всегда сочеталась с ясным и доходчивым изложением. «Простейшие методы статистической обработки материалов психологических исследований», подготовленные К.М. Гуревичем, занимают почетное место в учебниках по психологической диагностике.
Велика заслуга К.М. Гуревича в том, что психологическая диагностика постепенно складывается как самостоятельная научно-практическая дисциплина. Ближайшую задачу для современной психологической диагностики К.М. Гуревич видел в укреплении ее теоретического фундамента, обосновании ее принципов, системы собственных понятий и методов. Необходимость такого теоретизирования продиктована, как считал К.М. Гуревич, следующим. По мере того, как психологическая диагностика продвигалась по пути внедрения средств количественной обработки данных, привлекая с этой целью все более и более сложные методы, в этой науке стали возникать другие трудности, не получившие должной оценки. Их смысл заключается в том, что, формализуя диагностику, тестологи постепенно теряли связь с психологией.
К.М. Гуревичем определены основные принципы психодиагностики, которые должны придать ей надлежащий научный статус. Они получили всестороннее обоснование для диагностики умственного развития, что никоим образом не исключает возможности их приложения к психологической диагностике в целом.
Принцип нормативности.
Его введение «имеет своей целью углубление и совершенствование концепции историзма, без которой немыслима современная психология» . В своем историческом развитии обществом создаются специальные институты, посредством которых осуществляется внедрение и воплощение в практику индивидов знаний, умений, навыков, словом, всего того, что составляет их умственный инструментарий. «Этот психологический информационно-действенный комплекс можно назвать социально-психологическим нормативом. Он социален, т.к. его выдвигает общество; он адресован психике, поэтому его можно назвать психологическим» . К.М. Гуревич подчеркивает, что сами социально-психологические нормативы — вторичные образования. С возникновением новых общественных отношений происходят глобальные изменения в науке, тогда и обнаруживаются новые нормативы, возникающие частью стихийно, частью как осознанные обществом и транслируемые образовательными программами требования. Нормативы представляют собой психологическую природу той среды, в которой созревают новые поколения, и от того, «насколько каждый отдельный индивид усвоил нормативы… зависит… и то, на какую ступень в социальной иерархии вправе претендовать индивид, получивший санкционированную обществом квалификацию» .
Степень соответствия социально-нормативным требованиям у разных людей неодинакова и поэтому ее необходимо диагностировать. «Как бы ни было своеобразно индивидуальное развитие, в какой области теории и практики оно не проявляется, такое развитие оказывается невозможным без овладения минимумом нормативного содержания, неизбежной базой любого варианта индивидуального творческого развития» .
Принцип единства формы и содержания.
Посредством этого принципа указывается на внешнее воздействие предмета мысли на ход индивидуального мышления, на возникновение его форм и на конечную продуктивность мышления в зависимости от его предмета. К.М. Гуревич отмечает, что традиционная тестология не решала проблемы влияния предмета мысли на успешность решения тестовых заданий. Учитывалось только то, насколько «обычен», ординарен, не элитарен предлагаемый в тесте термин, с которым испытуемому предстоит выполнить предусмотренные инструкцией умственные действия. Предполагалось, что разные испытуемые (одни в большей степени, другие в меньшей) обладают универсальным запасом умственных действий. О качественной специфичности предмета мысли вопрос вообще не ставился, как и о единстве формы и содержания в мышлении.
К.М. Гуревич отмечает, что в фиксируемом в тестах уровне умственного развития всегда выражается неразрывность формы и содержания воспринимаемого материала. Уровень умственного развития всегда специфичен, а это качество, с одной стороны, зависит от индивидуально-психологических особенностей самого индивида, с другой — от социокультурных условий, в которых происходило его развитие.
Следствие специфичности уровня умственного развития отчетливо выступает, например, на начальных стадиях усвоения второго, «чужого» языка, других непривычных мыслительных систем, без чего не обходится приобретение новых знаний и умений .
Развитие средств и способов мыслительной деятельности учащихся в любой предметной области предполагает реализацию соответствующей избирательности мышления. Следовательно, должны разрабатываться специальные диагностические методики, выявляющие предметные предпочтения, которые обнаружатся в более высокой успешности выполнения заданий с соответствующим содержанием. Значение этих диагностических инструментов видится не только в том, что они позволяют решить проблему, связанную с выявлением индивидуальных различий в предметной избирательности, но и в том, что такие методики необходимы для выработки средств педагогической стимуляции индивидуальных ресурсов развития мышления учащихся в обучении.
Принцип апперцепции. Необходимость введения данного принципа определяется тем, что изучение индивидуальной психики будет недостоверно и даже невозможно, если не обращаться к тому, как она формировалась в прошлом. Обращение к апперцепции для К.М. Гуревича означает нечто большее, чем простая связь с уже известным по философской и психологической литературе термином (Г. Лейбниц, И. Гербарт). Говоря об апперцепции, К.М. Гуревич имел в виду подход к изучению психики субъекта в биографическом, онтогенетическом, а значит, и в историческом планах, т.к. «невозможно искусственно изолировать индивидуальность от действительности, в которой происходило ее формирование…» .
Принятая в психологической диагностике система измерений появилась в условиях, когда индивидуальный прошлый опыт не учитывался. По числу правильно выполненных заданий выводится специальный коэффициент. Эту же сумму правильно выполненных заданий учитывают при построении кривой распределения результатов по тесту. В действительности, с позиций принципа апперцепции как выполненное, так и невыполненное задание должно подлежать анализу. Необходимо выяснить, почему такое же задание (или такой же класс заданий) вызывает трудности у испытуемых, чье развитие предположительно происходило в сходных условиях. Вполне возможно, что проявления некоторых особенностей психики испытуемого связаны с психологическим содержанием задания и его выполнением.
Создание методик, базирующихся на данном принципе, по мнению К.М. Гуревича, вызовет изменение их традиционного состава и характера самих методик. Он предполагал, что с их помощью «удастся актуализировать такие стороны психики, которые не выявляются нашими нынешними тестами», а главное, «об индивидуальном потенциале испытуемого можно будет судить не по статистическому критерию, не путем определения рангового места ответов испытуемого в числовом ряду, а путем простого сопоставления ответов индивида с конструкцией и условиями самой задачи» .
Принцип коррекционности.
«Внедрение этого принципа в психологическую диагностику ведет к признанию изменяемости психики, к реальному сближению позиций психологической диагностики с позициями современной прогрессивной психологии» .
К.М. Гуревичем были намечены некоторые признаки методик, построенных по принципу коррекционности.
Первый признак - релевантность той деятельности, на прогноз успешности в которой она направлена. Это означает, что, помимо формально-статистических показателей валидности (выраженных в виде коэффициентов валидности), методика должна обладать содержательной валидностью.
Если между успешностью выполнения методики и успешностью прогнозируемой деятельности есть только формальное соответствие, а степень сходства, психологической релевантности характера прогнозируемой и тестовой деятельности не играет роли (как это часто наблюдается в традиционных тестах), тогда эта методика может быть пригодна только для констатации некоторых психологических особенностей, для отбора и классификации индивидов по этим особенностям. Но на основании этой методики невозможно составить какой-то план коррекции.
Как уже отмечалось, чтобы достичь соответствия диагностической методики прогнозируемой деятельности, методика должна конструироваться на основе анализа содержания этой деятельности. Тесты умственного развития, разработанные отечественными психологами, создавались по результатам анализа учебной деятельности. В них нашли отражение как состав мыслительных операций, которыми должен владеть школьник, чтобы усваивать учебный материал, так и содержание тех знаний, которые включены в учебные программы. Таким образом, выявив характер нарушений в ходе тестирования, можно либо исправить нарушенную умственную операцию с помощью специальной коррекционной программы, в которой будет учтен и состав знаний, либо устранить пробелы в знаниях.
Второй признак - ориентированность методики на критерий развития или на норматив. Благодаря подходу с позиции социальнопсихологического норматива открывается путь для выяснения степени близости логического понятийного мышления ученика к тому, которое признается общественно необходимым, а также пробелов, выявляемых при сопоставлении компонентов этого развития с нормативом. Таким образом, норматив, являясь обобщенным воплощением общественных требований к умственному развитию учащегося определенного образовательно-возрастного уровня, указывает направление коррекционной работы с ним.
Третий признак определяет, что психодиагностическая методика должна учитывать способы качественного анализа результатов. Качественная характеристика результатов позволяет определить типичные ошибки индивида при выполнении каждого типа заданий, наименее усвоенные области учебного содержания, плохо выполняемые или совсем не выполняемые мыслительные операции, специфику понятий и их функционирования в каждой из предусмотренных тестом областей знаний. Такой анализ, вскрывающий индивидуальные особенности умственного развития школьника, является основой для организации с ним индивидуально-ориентированной коррекционноразвивающей работы.
Формулируя принцип коррекционности, К.М. Гуревич отмечал, что многое из того, что будет применено и проверено на методиках диагностики умственного развития, в дальнейшем может быть использовано при коррекции других сторон психического развития. Принцип коррекционности, как он полагал, должен использоваться по-разному в каждом из классов методик, причем в психофизиологических методиках он должен применяться со значительными ограничениями.
Принцип обратной связи.
В соответствии с данным принципом диагностические методики должны конструироваться и применяться таким образом, чтобы стать средством управления образованием как социально-психологической системой. К.М. Гуревич подчеркивал, что первая и кардинальная особенность этой системы проявляется уже на «входе». Начинающие обучение дети исходно неодинаковы, а главное, они неоднородны в своих умственных потенциях. Вторая особенность системы образования касается учителей. От их профессиональной компетентности зависит отлаженная работа системы. И, наконец, третья особенность - содержание учебных программ; их обновление - непременная функция системы .
Какие показатели могли бы достаточно полно выявить, насколько успешно осуществляется работа указанной системы? По мнению К.М. Гуревича, «это должна быть информация о чертах психического облика учащегося, зарегистрированная на разных ступенях получаемого им образования» . Говоря о психическом облике ученика, К.М. Гуревич имеет в виду и состояние его ума и мышления, и степень освоенности полученных им знаний, и те морально-психологические черты, которыми должны обладать выпускники школы.
Традиционные тесты как «методики длительного, не меняющегося прогноза» не пригодны для того, чтобы по их результатам можно было судить о картине постоянных изменений в состоянии ума и мышления учащихся. В экзаменационных тестах достижений нравственно-психологические оценки не предусмотрены. В данной ситуации, утверждает К.М. Гуревич, должны быть использованы психологозированные критериально-ориентированные тесты (КОРТы).
С позиций трех особенностей системы образования КОРТы полностью отвечают принципу обратной связи. Во-первых, они позволяют судить о том, что учащиеся не механически усваивают содержание изучаемых ими дисциплин, а ключевые понятия этих дисциплин становятся предметами их мысли. Результаты тестирования дают возможность наметить «зону ближайшего развития учащегося, имея в виду то направление, в котором, как можно думать, будет происходить его умственное развитие» . При регулярном проведении диагностических испытаний посредством КОРТов могут быть получены достаточно детализированные данные об умственном развитии отдельных учащихся, отдельных классов и классов-параллелей.
Результаты тестирования по классам, где ведет преподавание определенный педагог, покажут; например, в какой мере усвоению ключевых понятий дисциплины или ее отдельных разделов способствует педагогическая деятельность учителя.
Тестирование позволит оценить используемые программы, учебные пособия с точки зрения особенностей их влияния на умственное развитие. Случаи особой успешности в применении учащимися логических приемов могут свидетельствовать о психологической эффективности используемого учителем метода обучения.
К.М. Гуревич обращал внимание на то, что способность диагностической методики служить инструментом обратной связи в системе образования определяет ее общественную релевантность. Общество, заинтересованное в интеллектуальном и личностном развитии своих граждан, ждет от диагностики выполнения важных социальных функций — контроля и прогнозирования.
В определении принципов психологической диагностики, в выделении специфического содержания ее основных логических понятий К.М. Гуревич предлагал учитывать тот факт, что своими основаниями и практическими результатами эта дисциплина непосредственно связана с проблемой индивидуально-психологических различий и их вариантов. Несмотря на эту постулируемую связь, отмечал К.М. Гуревич, до сих пор не намечена некая обобщающая база понимания индивидуальных различий применительно к проблемам диагностических испытаний.
В современной тестологии нельзя обнаружить приемлемое решение этого актуального вопроса. Теоретическая статистика лишь учитывает вариации одномерных количественных признаков и их представленность у отдельных индивидов, чтобы соотнести их со статистической нормой. «Самое большое, что могут дать эти исследования, — показать, что вероятность связи, выраженной в баллах между различными признаками, в одних случаях — высока, а в других — низка. Эти исследования и не претендовали на то, чтобы раскрыть происхождение признака и его количественные изменения» .
При теоретическом рассмотрении индивидуально-психологических различий К.М. Гуревич указывал, что прежде всего нужно найти общее их свойство, которое можно было бы считать существенным для них, т.е. достаточно широким и предоставлявшим возможность для его градуирования. В качестве такого свойства он предлагал рассматривать пластичность, понимаемую как диапазон прижизненной изменчивости индивидуальных различий. Рассматривая их с позиций термина «пластичность», среди них можно найти такие, пластичность которых близка нулю, или, напротив, максимальна (например умственное развитие).
Индивидуальная граница пластичности также различна. У лиц, высокоодаренных в какой-нибудь области, пластичность кажется почти неограниченной. Сказанное имеет самое прямое отношение к критерию надежности. Уровень согласованности между собой двух тестирований, проведенных через определенный интервал времени, зависит от того, в каких границах проявляется пластичность измеряемого свойства у испытуемого .
Включение в научный оборот такого конструкта, как «пластичность», который, с одной стороны, заключает в себе определенное психологическое содержание, а с другой — дает возможность для шкалирования индивидуальных вариаций психических свойств, имеет важную роль для построения теоретических основ психодиагностики. Ей приходится иметь дело с установлением единиц измерения. К сожалению, отмечал К.М. Гуревич, здесь «произошло любопытное смещение предмета изучения», и на первый план вышли «всевозможные операции с некими мифическими “единицами”» . Самое прямое отношение к рассматриваемой проблеме имеет вопрос об установлении связи между измеряемыми феноменами. К.М. Гуревич полагал, что традиционно ее определяют математическими приемами, прежде всего коэффициентами корреляций. Замена коэффициентов корреляций какими-либо другими методами также ничего не изменяет без предварительного выдвижения гипотез о том, насколько психологически существенны составляемые показатели. Данное замечание особенно важно в связи с проблемой диагностики личности.
Исходным моментом для такой диагностики является выделение из всей массы личностных особенностей таких, которые с наибольшей полнотой образуют сущность личности, но это выделение должно быть не абстрактно-умозрительным, а иметь диагностическую реализацию.
По мнению К.М. Гуревича, это означает осуществить дифференцированно-психологическую характеристику внутреннего процесса, благодаря которому человек становится личностью. Такой особенностью может стать направленность личности . Немаловажным обстоятельством здесь служит то, что можно найти методические средства, пригодные для ее выявления. В то же время следует признать, что в психологическом понимании личности направленность - один из ее главных признаков. Поэтому, указывал К.М. Гуревич, психологи-диагносты не вправе игнорировать индивидуальную динамику созревания и перестройки направленности. Понятно, что речь должна идти о применении нормативных диагностических методик.
К.М. Гуревич предлагал наметить, по крайней мере, три полюса отношений между нормативными требованиями деятельности и индивидом, которые могут быть выявлены при диагностике личностной направленности. «Первый полюс — когда деятельность предстоящая или уже осуществляемая становится, даже без усилий воли человека, его направленностью, частью его жизни. Нормативы его социальной среды не оставляют для человека ничего другого, кроме данной деятельности или нескольких деятельностей» . Второй полюс характерен тем, что человек «осуществляет бездумное следование правилам и обычаям - нормативам, господствующим в обществе, вернее к той его части, к которой он принадлежит» . Этими частными нормами он пытается заместить, а, в сущности, трансформировать объективно задаваемые нормативы конкретных деятельностей. Наконец, третий полюс - «глубоко мотивированное и в большей или меньшей мере осознаваемое стремление к определенной деятельности, или группе взаимосвязанных деятельностей» .
Направленность личности как предмет диагностического изучения важна еще и потому, что она, по мнению К.М. Гуревича, «интегрирует и видоизменяет другие психические функции и свойства так, чтобы они вошли в нее как целое» .
Актуальность разрабатываемых К.М. Гуревичем теоретических вопросов обусловлена тем, что он не ограничивался анализом данностей современного этапа развития психодиагностики, но как подлинный ученый-мыслитель проникал в область возможного. Для Константина Марковича психодиагностика не являлась законченным учением. Он видел в ней поле для научного поиска. Возможно поэтому он писал не о том, какова истина, а о том, где и как ее искать. Его идеи не теряют своей оригинальности и значимости и определяют подходы к будущему развитию психологической диагностики и направления дальнейших научных исследований.
Литература
- Акимова М.К., Козлова В.Т. Диагностика умственного развития детей. СПб.: Питер, 2006.
- АнастазиЛ. Психологическое тестирование. В 2 кн. М.: Педагогика, 1982.
- Горбачева Е.И. Предметная ориентация мышления: сущность, механизмы, условия развития. Калуга, 2001.
- Гуревич К.М. Профессиональная пригодность и основные свойства нервной системы. М., 1970.
- Гуревич КМ. Психологическая диагностика и законы психологической науки // Психологический журнал. 1991. Т. 12, № 2. С. 84-93.
- Гуревич К.М. Не пора ли оценить методический аппарат нашей науки? // Психологический журнал. 1991. Т. 12, № 4. С. 139-156.
- Гуревич КМ. Вопросы организации психологической обратной связи в системе образования // Психологический журнал. 1997. Т. 18, № 4. С. 78-84.
- Гуревич КМ. Проблемы дифференциальной психологии. Избранные психологические труды. М.-Воронеж, 1998. С. 344.
- Гуревич КМ. Психологическая диагностика и проблема индивидуальных различий // Психологический журнал. 1998. Т. 19, № 3. С. 84-89.
- Гуревич КМ. Перспективы развития психологической диагностики // Психологическая диагностика. 2003. № 1. С. 11-22.
- Гуревич К.М. Секрет его обаяния был прост: то, о чем он говорил, - это была … психология жизни // Психология в вузе. 2003. № 1-2. С. 8-27.
- Гуревич КМ., Акимова М.К и др. АСТУР - Тест умственного развития для абитуриентов и старшеклассников // Психологическая диагностика. 2008. №4. С. 5-128.
- Гуревич КМ., Горбачева Е.И. Умственное развитие: критерии и нормативы. М.: Знание, 1992.
- Гуревич К.М., Лубовский В.И. Предисловие редакторов перевода // А. Анастази «Психологическое тестирование». Кн. 1. М.: Педагогика, 1982.
- Гуревич КМ., Раевский А.М. Личность как объект психологической диагностики // Психологический журнал. 2001. Т. 22, № 5. С. 29-37.
- Психология есть жизненная наука… (Интервью с К.М. Гуревичем ведет В.В. Барцалкина) // Мир психологии. 1996. № 4. С. 107-128.
- Руководство к применению теста структуры интеллекта Р. Амтхауера // Серия «Психодиагностика и развитие». Вып. 4 / под общ. ред. серии В.Г. Колесникова. М.-Обнинск, 1993.
- Руководство к применению группового интеллектуального теста (ГИТ) для младших подростков // Серия «Психодиагностика и развитие». Вып. 6 / под общ. ред. серии В.Г. Колесникова. М.-Обнинск, 1993.
- Теплова Л.И. Тест умственного развития младших подростков // Серия «Психодиагностика и развитие». Вып. 11 / под общ. ред. серии В.Г. Колесникова. М.-Обнинск, 2000.
Константин Маркович Гуревич
Дифференциальная психология и психодиагностика. Избранные труды
Вступительное слово
Читатель держит в руках книгу Константина Марковича Гуревича – выдающегося отечественного ученого, обогатившего своими идеями ряд отраслей психологической науки. С его именем связаны в первую очередь достижения в разработке проблем дифференциальной психологии и психофизиологии, психологии труда, психодиагностики. Не менее важно отметить характерную для него постоянную направленность на сближение психологической науки с жизнью, практикой. Обо всем этом дает представление данная книга.
В содержание данного издания включены монография «Психологическая пригодность и основные свойства нервной системы», впервые изданная в 1970 году, и напечатанные в разные годы отдельные статьи. Идея их объединения представляется плодотворной, так как при этом, во-первых, обнаруживается широта научных интересов и разносторонняя эрудиция автора, во-вторых, все материалы взаимосвязаны и направлены на исследование дифференциально-психологической проблематики в контексте ее практического применения. Важно отметить, что эта идея успешно реализуется с помощью издательства «Питер» в год, когда К. М. Гуревич начал отсчет второй сотни лет своей жизни.
Структура книги отражает многогранность научных исследований автора. В настоящем издании они распределены по трем частям.
Первая часть – «Психофизиологические основы профессиональной пригодности». В ней представлены основные положения созданной К. М. Гуревичем теории профессиональной пригодности – конструкта, являющегося ведущим в психологии профессионального труда. Это понятие трактуется автором как качество личности, представляющее собой совокупность индивидуально-психологических и психофизиологических особенностей человека, обеспечивающих общественно необходимую трудовую эффективность и удовлетворенность своим трудом. Подходя к понятию профессиональной пригодности с позиции учения о свойствах нервной системы, он обращает внимание на то, что природные данные сами по себе не образуют пригодности. При таком подходе ее формирование совпадает по основным чертам с процессом становления профессионала. Успешность и быстрота формирования профессиональной пригодности зависят от трех главных факторов – некоторых природных данных, особенностей профессиональной мотивации, полноты и адекватности специальных знаний и умений. Именно поэтому, считает К. М. Гуревич, нецелесообразно ограничиваться профессиональным отбором, основывающимся на обнаружении уже сформировавшихся свойств психики. Гораздо важнее обратить внимание на такие особенности психики, которые подвержены значительным изменениям. Научный анализ профессий, осуществленный К. М. Гуревичем на примере профессии оператора, а также предложенная им типология профессий позволяют по-новому подойти к вопросам профпригодности, перенеся центр тяжести с отбора на развитие профессионально важных качеств, на создание индивидуального стиля деятельности.
Во вторую часть книги – «Психология и психофизиология индивидуальных различий» – вошли работы, отражающие проблемы развития, стабильности/
изменчивости индивидуально-психологических различий, рассмотренных сквозь призму психофизиологических факторов, детерминирующих функционирование личности и индивидуальности. Гуревич провозглашает союз общей и дифференциальной психологии, предлагая изучать индивидуальность в свете законов общей психологии. При анализе индивидуальной психики он обращает внимание на необходимость обращения к тому, как она формировалась в прошлом, рассматривая ее в онтогенетическом, биографическом и историческом планах. Глубина и самобытность отличают подход Константина Марковича к проблемам способностей, умственного развития, направленности личности, индивидуальной восприимчивости и пластичности психики. Принципиально важно, что значимую для него проблему индивидуально-психофизиологических различий он рассматривает с позиции их влияния на достижения человека, обсуждая факторы, влияющие на проявления основных свойств нервной системы.
Третья часть книги – «Проблемы психологической диагностики» – посвящена разработке теоретических основ психодиагностики – той науки, у истоков создания и возрождения которой стоит К. М. Гуревич. Здесь обсуждаются важнейшие вопросы, касающиеся теоретических основ психодиагностики, принципов разработки и проверки диагностических методик, проблемы их практического применения, а также заимствования методик, созданных в других культурах. В этой части представлена концепция социально-психологических нормативов, созданная Гуревичем и нашедшая свое практическое воплощение в разработке нормативных тестов умственного развития. Эта концепция представляет собой теоретическое обоснование новой диагностики, опирающейся на учет содержания прошлого опыта индивидов и раскрывающей перспективы их дальнейшего развития.
В данной книге широко представлены прежде всего те исследования автора, которые сыграли значительную роль в 60-70-80-е годы XX века. Их, однако, нельзя рассматривать как факты истории, раритеты, утратившие свою ценность вследствие прогресса науки. Напротив, эти работы не потеряли своей актуальности, теоретического и практического значения до настоящего времени. Более того, сопоставление психологических работ Гуревича с характерными работами наших дней будет поучительным, а весь научный путь автора демонстрирует, что развитие психологии невозможно без обращения к своим корням, собственным основаниям.
В первую очередь это относится к работам по психологии профессионального труда, решению проблем профотбора и профконсультирования. Несмотря на то что расширяется круг исследователей и практиков, работающих в этих областях, возникают новые виды профессиональной деятельности, меняют свое лицо старые профессии, все отчетливее видна теоретическая бедность и неполнота профессионально ориентированной психологии. В немалой степени причина такого положения – в незнании того, что уже было сделано в этой области. Забвение и неосознанность прошлого опыта, попытки начинать исследования с «чистого листа» приводят к повторению старых ошибок, провозглашению изживших себя идей, что мешает развитию науки. В связи с этим происходит снижение уровня практикоориентированных работ в сфере психологии профессий, когда утрачиваются научные основы анализа профессий, забываются необходимость и правила составления профессиограмм, исчезает представление об объективно выделенных профессионально важных качествах.
Книга К. М. Гуревича демонстрирует научный подход к решению этих проблем, знакомит читателя с достижениями психологии труда и раскрывает ее перспективы. Большое практическое значение имеет теоретически и экспериментально обоснованный вывод автора о том, что лишь немногие профессии предъявляют особые требования к физическим, психофизиологическим и психическим особенностям кандидатов на работу. Поэтому профотбор нужен для укомплектования кадрами тех рабочих мест, которые являются особо опасными и ответственными. Большинство же профессий не предъявляют абсолютных (некомпенсируемых) требований к работникам и профотбор для них не только не нужен, но часто и вреден, так как ориентирован на выявление изменяемых, развивающихся свойств личности без учета ее мотивации. Этот вывод очевиден, к сожалению, не для всех психологов, работающих в сфере психологии профессий. Практика показывает, что подбор кадров в финансовые корпорации, банки, фирмы и другие привлекательные сферы деятельности довольно часто осуществляется без каких-либо научных оснований по эмпирически выделенным и к тому же неадекватно измеренным личностным чертам (или типам личности), которые рассматриваются как «нужные», «желательные». В таких случаях не учитываются пластичность и изменчивость психики, возможности развития личности, индивидуально-своеобразные способы выполнения практически любой деятельности. Наконец, здесь фактически игнорируются те стороны личности, которые определяют ее успешность и возможности творчества в большинстве профессий, – мотивация, интересы, склонности.
Другое направление работ в области психологии профессий вроде бы ориентировано на учет изменчивости личности, но практически полностью отрицает ее индивидуальное своеобразие и свободу в поиске собственных способов и стиля выполнения профессиональной деятельности. Такого рода работы нацелены на изменение с помощью групповых тренингов «интегральных характеристик» личности без учета ее права на уникальность и неповторимость, без обоснования (не только теоретического, но и экспериментально доказанного) пользы и реальной возможности таких изменений (не краткосрочных, а подлинных). В этих исследованиях рассматриваются вопросы компетентности, не имеющей пока общепринятого значения, и не принимаются во внимание строго объективные труды, посвященные профпригодности и закономерностям становления профессионала; вводятся понятия неведомых «неспецифических способностей», имеющих «потенциальную форму», при этом забыты понятия задатков и их сложная взаимосвязь со способностями, не учитываются исследования их проявления в профессиональной деятельности и влияния на формирование личности профессионала, о чем пишет в своих работах автор. Еще раз подчеркну, что надежность и прочность теоретических и эмпирических оснований его исследований едва ли не являются образцовыми.
