Главная › На свободную тему › Георгий Николаевич Юдин Нечаянная радость. Христианские рассказы, сказки, притчи

Георгий Николаевич Юдин Нечаянная радость. Христианские рассказы, сказки, притчи

Собрались гласные и стали распределять между собой обязанности. Букве О достался широкий, открытый звук, букве И - тонкий, короткий, букве У - трубный, протяжный. Остальные гласные тоже получили по звуку. Одно «И краткое» ничего себе не выбрало. «Для чего мне звуки, - размышляло оно, слушая, как гласные совещаются. - Лучше жить тихо, безгласно. Это всегда спокойнее». Спохватились гласные, что «И краткому» никакого звука не досталось. А ведь оно тоже имеет какой-то голос. Что делать? - Знаешь что - говорят ему. - Сходи-ка ты к согласным. У них
звуков больше, может, и на твою долю хватит. Подумало «И краткое», зевнуло. Потом еще зевнуло и еще подумало. А мне, - говорит, - эти звуки вроде и ни к чему. У меня своих нагрузок хватит. Как же ты будешь жить без звука? - недоумевали гласные. А что, разве нельзя? Может, и можно, да неудобно как-то. Лучше ты все-таки сходи к согласным, авось что-нибудь и достанется. Поколебалось «И краткое», поколебалось, а потом смекнуло, что у согласных поменьше работы будет, да и голоса особого не потребуется, и говорит: - Я согласный! - Какой тебе звук? - спрашивают у него согласные. Стоит «И краткое», раздумывает: звонкий взять - голова будет болеть от звона, шипящий взять - будешь шипеть, наживешь врагов; нет, лучше уж ничего не брать. Так «И краткое» решило и сказало: Все эти звуки мне ни к чему. До свидания, - говорят согласные, - ищи себе работу по нраву.
Без работы в алфавите не проживешь. Ходит «И краткое», ищет, где бы пристроиться. А кто его возьмет! Он и не гласный, да и согласным быть не желает. Нет у него определенной профессии. С трудом перебивается «И краткое» на подсобных работах. То поможет гласному А в Я превратиться, то слово закончит, а чтоб остальное что-нибудь самостоятельно - этого нет. Трудно «И краткому», хоть криком кричи. Может, он и кричит, да разве его услышишь? Очень слабенький голос у него. (А.Шибаев)

Ныне имя Юдина приобрело известность широчайшую. «Не так уж много у нас в Красноярске имен деятелей культуры, которые всемирно известны: В. Суриков, Г. Юдин, да сегодня В. Астафьев, Д. Хворостовский, пожалуй, и все», - писала газета «Вечерний Красноярск».

Оценка, что и сказать, не бесспорная, хотя, в общем, и не особенно режущая слух, тем более, что высказана она была в дни проведения первых Юдинских чтений, когда и самые высокие слова в адрес Юдина не казались преувеличенными.

Но так было не всегда. В тридцатые годы уже за одну только родственную связь с Юдиным его потомки могли попасть под подозрение со всеми последствиями репрессивного характера. В последующем продажа Юдиным своей библиотеки в Америку была представлена как преступление. А потом и еще одно тяжкое обвинение предъявили красноярскому купцу - спаивал-де народ, поскольку владел винокуренным заводом.

И только одно светлое пятно обнаруживали историки-марксисты в биографии Геннадия Васильевича Юдина - во время сибирской ссылки в его библиотеке занимался Владимир Ильич Ульянов! И может быть благодаря именно этому обстоятельству дача Юдина, вместилище огромной библиотеки, сохранилась до наших дней в приличном виде.

Время непредвзятого отношения к Юдину совпало с приближением 150-летия со дня его рождения, а в более широком смысле - с возвращением из небытия имен многих незаслуженно забытых литераторов, ученых, военачальников, лиц купеческого звания.

Внешняя канва жизни Геннадия Васильевича известна достаточно хорошо. Родился 28 февраля 1840 года в купеческой семье в сибирском городе Тара, корни которой им самим прослежены до начала XVII столетия. В 1852 году Юдины перебрались в Минусинск, куда глава семейства Василий Сергеевич был назначен на службу - в питейную контору Минусинского округа.

Юный Геннадий получил хорошее домашнее образование, изучал иностранные языки. Трудовую жизнь начал рано - пошел по стопам отца, поступив на службу в 1858 году в контору питейных сборов Минусинского округа. А в 1862 году он открывает в Балахте собственную винную торговлю.

Страсть к книгам, собирательству собственной библиотеки давно одолевает его. Круг его книжных интересов чрезвычайно широк, заказывал он издания самые разнообразные - от «Горя от ума» Грибоедова до «Руководства к общей и лесной ботанике» некоего Дютура. Этот широчайший интерес Юдина к литературе самого разного направления с годами не только не угас, но приумножился многократно, будучи материально обеспеченным.

Говорят, коснись подноготной всякого изрядного капитала - и откроется преступление. В основе юдинского богатства лежал счастливый случай, невероятное везение. В начале 1870-х по 100-рублевой облигации внутреннего выигрышного заема он выигрывает огромную сумму - 200 тысяч рублей!

Юдин строит в окрестностях Балахты винокуренный завод, всерьез занимается золото добычей. К этому времени он уже женат на дочери местного священника Евгении Нигрицкой. Рождаются дети: мальчики, девочки. В 1878 году Юдин с семьей перебирается в Красноярск, приобретает в городе недвижимость. Он уже по-настоящему богат и может позволить себе покупать для библиотеки любые, самые редкие и дорогие издания.

Впрочем, деньгами Юдин сорить не любил, при покупке книг нещадно торгуется, сбивает цену. Не был он замечен и в особой благотворительности. Мог бы, казалось, уж что-нибудь и подарить из своего книжного Монблана в библиотеки города. Но нет, ни одной подаренной им книги в общественных библиотеках Красноярска не найти! Правда, на свои средства он издал десятка два книг - собственную родословную, исторические работы ряда авторов. Самым дорогим - обошлось в 25 тысяч рублей - было издание каталога «Русские книги» Венгерова (оно осталось незаконченным, вышли лишь первые три тома).

За городом, на Афонтовой горе, Юдин приобретает участок земли и строит на нем двухэтажное здание для библиотеки. Пишут, причиной тому послужил катастрофический пожар 1881 года, от которого выгорело пол-Красноярска, но и не только пожар, наверное.

Юдин в Красноярске вообще жил как-то наособицу. В общественных делах города заметного участия не принимал, красноярского общества сторонился да и числился к тому же купцом петергофским. В Красноярске во времена Юдина имелись, между прочим, довольно значительные частные библиотеки - журналиста Скорнякова, книгопродавца Комарова. Но о каком-то на книжной почве общении с ними Юдина сведений нет, скорее всего этого общения и не было. Уж очень разными любителями книг они были: нотариус Ицын, например, составлял рабочую юридическую библиотеку. Юдина же занимала иная идея - уместить на своих книжных полках, казалось, всю Вселенную!

Замысел, что и говорить, грандиозный и изысканный: посреди сибирской глуши, за тысячи верст от столиц, над великой рекой и вдали от мирской суеты (город внизу) построить чудесный дом - средоточие всех знаний человечества! Здесь, над книгами, Юдин проводил счастливейшие часы своей жизни. Библиотека росла, вбирала в себя целые воза книг, выписываемых через московских и питерских антиквариев, пополнялась пудами архивных материалов, рукописей.

Но вот как гром среди ясного неба: 1898 год, Юдин дает объявление о продаже своей библиотеки. Особое условие продажи - целиком и в одни руки. Деньги за нее просит гораздо меньшие, нежели ее подлинная стоимость. Но покупателей не находится. Проходит год, два, идут годы... Покупателей на библиотеку в России все нет. Отказался от ее покупки и Николай II, к которому обратился Юдин, - «из-за недостатка средств». И тогда на сцене появляются американцы в лице представителя вашингтонской Библиотеки конгресса А. Бабина.

После нескольких лет переговоров в 1907 году юдинская библиотека была продана Библиотеке конгресса США за 100000 рублей.

Вот, собственно, и все - такова внешняя сторона продажи библиотеки. Загадкой остаются мотивы, побудившие Юдина расстаться со своим детищем.
Те, кто писал об этом, в числе таковых называли и смерть двоих его сыновей, и возможные пожары и волнения в городе, стеснение в средствах, приближающуюся старость... И все это, конечно, могло способствовать принятию решения.

В 1898-м, когда оно было принято, Юдину исполнилось 58 лет. Наверное, к этой поре он не раз задумывался о цели своего собирательства. Его огромнейшая библиотека универсальна: сотни и тысячи книг составляют разделы по всем отраслям знаний - от философии и истории до медицины и сельского хозяйства. Пишут, что Юдин знал каждую книгу своей библиотеки. Но это совсем не означает, что он прочел всю библиотеку или хотя бы имел такое намерение. К тому же прочесть все эти тома - не хватит и нескольких жизней. Среди его сыновей, дочерей (как, впрочем, и дальних потомков) страстных любителей книг, книгочеев, а уж тем более их собирателей не оказалось. Для кого же тогда создавалась Юдиным библиотека? Не в расчете же, в самом деле, на редких заезжих историков, как Семевский, или образованных ссыльных вроде Ульянова, получавших к ней доступ.

В его библиотеке было немало редких изданий. Но особенность ее все-таки заключалась в ее универсальности.

Юдин тщательно подбирал, выписывал и современные ему издания - труды по различным отраслям знаний, текущие периодические издания - от «Акушерки» (!) и «Железнодорожного дела» до «Вопросов философии» и «Исторического вестника». И больше всего юдинская библиотека напоминает университетскую. Да, в ней есть отдел редких книг, но не он главный, основное в ней - книги для самообразования, книги, по которым можно изучать науки, писать труды.
Решившись продать библиотеку за границу, Юдин знал: то, что было у него, было и в других крупнейших библиотеках страны. А по-настоящему уникальное - рукописи, архивы, это он и не продал Америке (за исключением материалов, связанных с деятельностью Русско-Американской компании).

Конечно, для Красноярска юдинская библиотека явилась бы настоящей сокровищницей. Но, увы, - Красноярск для Юдина все-таки не стал тем городом, которому он бы желал подарить библиотеку. Не был он, вероятно, убежден и в том, что Красноярск сможет содержать ее в надлежащем виде. Может быть, какое-то чутье подсказывало ему, что не сохранится в городе его библиотека. Это уже из области догадок и предположений, но если допустить, что тяжелые раздумья такого рода посещали Юдина, то ведь иначе, как провидческими, их не назовешь!

Достаточно вспомнить, что случилось со второй его библиотекой - той, что он собрал уже после продажи первой и которая осталась после его смерти в Красноярске.

Гражданская война - на юдинской даче расквартирована красноармейская часть. Солдаты крутят из листов рукописей самокрутки. Двадцатые годы - библиотека национализирована, свезена в подвал одной из церквей города. Книги расходятся по рукам, пропадают. Потом их поделили между несколькими библиотеками города. И даже самое ценное, что не попало за океан, - рукописи, архивы были для Красноярска утрачены, да и частично для России, как оказалось, тоже. В начале 1950-х рукописи были вывезены в Москву, затем попали в другие города страны, в т.ч. и те, которые нынче - ближнее и дальнее зарубежье...

Но что там вторая библиотека Юдина! Знали ли те, кто называл продажу Юдиным своей библиотеки в Америку преступлением, о том, как большевики распродавали в 1920-е - 1930-е годы книжные сокровища страны?

Распродавались национализированные библиотеки русских царей, дворян - инкунабулы, петровские издания, подносные экземпляры, рукописи и первоиздания, подлинные указы, подписанные государями, уникальные альбомы фотографий, гравюры... Вот, например, что было выставлено на аукционе, прошедшем в Нью-Йорке в 1934 году: «Коллекция редких русских книг в марокеновых переплетах времен издания. Иллюстрированные книги, книги с автографами из библиотек Марии Федоровны, Екатерины II, Александра I, Александра II, Александра III, Николая I, Николая II, великих княжен...».

И если бы все это распродавалось хотя бы за большие деньги! Так нет же! Как свидетельствует историк, «многие книги из императорских библиотек были куплены за бесценок - иногда за 2 или 5 долларов»!.. Вот уж когда поистине совершалось преступление!

Владимир Чагин

С начала 90-х годов прошлого века в нашу детскую литературу вместо несправедливо исчезнувших из неё героев той эпохи скромно и тихо вернулись иные лица, с которыми веками жила Россия – святые, русские православные угодники. Живя во имя Бога, Отечества и людей, святые выражают особый героический тип человека. Святитель Василий Кесарийский высказал очень важную на сегодня мысль: «Святость есть не что иное, как длинный ряд нравственных побед».

Долгожданное возвращение духовной литературы в бурную реку современной книги потребовало от неё изменений, необходимости заинтересовать современного, увы, безбожного читателя как содержанием, так и оформлением. Однако длившаяся многие десятилетия вынужденная пауза в издании этих книг, отсутствие авторов и художников, посвятивших себя духовной литературе, отрицательно сказались на уровне этой, такой важной для духовного здоровья нации, книге.

В этом можно убедиться, посетив один из самых крупных магазинов православной книги «Сретение». Здесь есть отдельный зал детских книг, где десяток хороших изданий теряется среди сотен пёстрых, примитивных, неумелых по рисунку книг. Пустые, бессодержательные образы как святых, так и мирских, отсутствие благородности, возвышенности и поэтичности начисто лишают великие произведения духовного смысла.

Георгий Николаевич Юдин

Член Союза писателей РФ, заслуженный художник РФ, вице-президент Совета по детской книге России.
За книги “Птица Сирин и всадник на белом коне” (1993), “Муромское чудо” (1994), “Чудотворец” (1995), “Аз Буки Веди” (1996) Патриархов всея Руси Алексием II награжден Орденом Преподобного Сергия Радонежского и Международной Премией имени просветителей равноапостольных Кирилла и Мефодия.
Книги-альбомы издательства “Белый город” “Святой таинственный Афон” (2008), “Хождения на Святую землю” (2009), “Царьград” (2011) на конкурсе Издательского совета РПЦ “Просвещение через книгу” награждены дипломами первой степени в номинации “Лучшая иллюстрированная книга”, а книга на этом конкурсе была удостоена главного приза “Лучшая православная книга” 2010 года.

– Георгий Николаевич, Вы написали и проиллюстрировали уже более двадцати православных книг, в основном для детей. Зачем нужна специальная религиозная литература для детей? Разве хорошие светские книги не решают воспитательную задачу?

– Решают, но далеко не всегда. Детская книга сильно изменилась за последние два десятилетия. Типичный современный её образец трудно сравнить с той доброй детской книгой, на которой выросло, например, моё поколение.

Нынешние детские писатели, копируя примитивные западные образцы, гонятся за необычностью сюжета, где главные герои зачастую или уродливые монстры, или наделённые демоническими способностями дети. Всё это привносит враждебность, агрессивность в мир ребёнка.

Во многих современных книгах никто никого не любит, потому что и сам автор не любит своих героев. Такие книги – подделка, неудачная пародия на настоящую жизнь, и чуткий ребёнок, особенно верующий, без труда это поймёт.

Бог наделил каждого из нас душой, которая всегда остаётся очень чуткой ко всему подлинному. Эта подлинность отличает хорошую духовную литературу.

Религиозная, в частности православная, книга, как свеча, освещает истинный путь, по которому следует идти, чтобы оставаться чистым, честным, порядочным, духовно богатым человеком. Мой любимый говорил:

«Возьмите столб и закопайте его в землю. Через несколько лет он сгниёт. А если вы пропитаете его олифой, с ним ничего не случится. Так и дети, как можно раньше должны получить духовную пропитку, как можно раньше начать читать духовные книги».

А книги эти, добавлю, и по изложению содержания, и по внешнему облику должны соответствовать своему назначению.

– Как Вы думаете, художники, особенно молодые, со свежим взглядом, делают ли детскую православную книгу более разнообразной, интересной, современной?

– Разнообразная – не обязательно высококачественная. Современные приёмы не всегда уместны в православной книге. Главная цель художника книги – раствориться в тексте, помочь прочитать его в соответствии с замыслом автора, передать его самобытный дух и своеобразие языка. Очень важно, чтобы получился своего рода стилистический ансамбль, дуэт автора и художника.

В этой связи я не могу согласиться с тем, как проиллюстрировано одно из изданий повести о . Создаётся впечатление, что художник хочет не приблизиться к святым, к традиции их изображения, а приблизить их самих к своей устоявшейся манере, к тому, как он рисует обычные светские книги.

Все персонажи, включая и удивительных русских святых Петра и Февронию, являющихся символами чистоты любви, семьи и брака, выглядят настолько неприглядно, что те, кто ничего не знал о них, глядя на их изображения в книге, в великом недоумении воскликнут: «Ну и ну! Это ж надо, какими они страшненькими были!»

В иллюстрациях я не увидел благоговейного отношения к святым, к их духовному подвигу, их великой, ставшей примером для всех православных, возвышенной любви.

Должен сказать, что это не самое неудачное издание. Неудачных книг, к сожалению, в этой теме предостаточно. И они нередко поощряются издательствами.

Православные издания для детей должны отличаться от светских книг присутствием в них Бога. Эти книги должны и словом, и изображением рассказывать ребёнку о существовании другого, чистого, незамутнённого пороками мира, к которому все мы должны стремиться. Изображать же мир святых не святым – значит отрицать Бога. И примеров такого рисования довольно много.

– То есть Вы против чрезмерной условности в изображении святых?

– Я против несоответствия образа, созданного художником, житийному образу святого. Есть очень много икон с изображением того или иного святого.

Условность изображения святых должна быть оправданной, как в иконописи. Ведь икона отличается от картины своими особенностями, традициями.

Например, мало кто знает, что святого на иконе нельзя изображать в профиль, так как при этом он как бы теряет часть самого себя. А вот сатана и бесы рисуются именно в профиль, что подчёркивает их ущербность. Лики Господа и подвижников на иконах часто выглядят немного странно, ненатурально. Такая особенность не говорит о том, что древний художник не умел рисовать или хотел как-то выделиться. Нет, мастер даёт нам понять, что, имея необычные уши, глаза, рот, святой иное слышит, иное видит, иное говорит. Очень интересна и символика цвета иконы, в которой не допускается отсебятины.

Существует много хороших примеров рисования духовных книг не в иконописной, а в реалистической манере. И здесь очень важно умение хорошо рисовать, ибо реализм безжалостно высвечивает отсутствие дара рисовальщика. Как говорил мой преподаватель А. Гончаров: «Кто руки-ноги рисовать не умеет, ноги прячут в траве, а руки в карманах».

Суровая жизнь схимников, монахов-затворников разительно отличается от мирской жизни. Надо уметь писателю, а вслед за ним и художнику, объяснить читателю, почему они – нередко такие молодые и сильные – ушли из мира, променяв его на убогий быт, грубую одежду, смирение, непрестанную, углубленную молитву. В чём их духовный подвиг, чему он может научить простого смертного. Это необходимо учитывать, если художник рисует книгу и в традиционной иконописной, и в реалистической манере.

– Вы создали собственный вариант «Повести о Петре и Февронии». Как шла работа над книгой? Что для Вас было главным?

– Особенность заключается в том, что Ермолай-Еразм написал не каноническое житие Петра и Февронии, а завораживающую своей необычностью, фантастическими чудесами повесть. Язык повести трудный, лаконичный, со спрятанными символами и значениями, понятными древнему русичу, но непонятными нам. Мне захотелось расшифровать смысловые тайны повести, сделать её более доступной и красочной, ввести разговорную речь, делающую повесть более живой.

Это и явилось поводом для пересказа, на что я, как и на все другие свои книги, обязательно брал благословение священника. И это необходимо делать всем приступающим к такой работе.

Что касается непосредственно иллюстрирования «Муромского чуда», как называется эта книга, мне постоянно приходилось сдерживать себя. Одно дело рисовать туркменские сказки с их буйством красок, другое – древнерусское предание.

Я вижу ту эпоху в неярких, как бы покрытых патиной времени, приглушённых, сложных тонах, с таинственным золотистым блеском. Тургенев однажды замечательно сказал: «Русская культура застенчива». Именно эту застенчивость, неброскость, задумчивость, которая отразилась в наших народных песнях, мне хотелось передать.

Появляющиеся иногда в иллюстрациях ангелы небесные не были канонически застывшими, как на иконах, это привело бы к диссонансу. Божии посланники, очутившись на земле, изображены так же динамично, как и другие персонажи книги. Земное и небесное начала, таким образом, здесь тесно связаны.

– Известно, что сейчас издательства дают очень мало времени художникам для работы над книгой, точнее, брошюрой, в том числе о духовных подвижниках, всего неделю-другую. Какие недостатки Вы видите в этих изданиях?

– Ну, во-первых, напрасно они это делают, а, во-вторых, коль художник согласился на это, то скажу следующее. Всё зависит от художника. Или у него есть желание создать настоящую вещь, или нет.

Работая поспешно, а значит небрежно, иллюстратор может допустить, увы, какие-то оплошности. Но не грубые же ошибки! Они всегда заметны, даже в мелочах, которым издатели иногда не придают особого значения, давая срочную работу в основном неопытным художникам.

Посмотрите на брошюру «Преподобный Сергий Радонежский» из серии «Детская православная библиотека» Клинского издательства «Христианская жизнь». В своё время я написал и проиллюстрировал книгу о под названием «Свеча неугасимая», и, хорошо зная житие преподобного, вижу здесь недопустимые ошибки.

Часть этих скороспелых картинок тут (именно картинок, не иллюстраций) выполнена в иконописной традиции, часть – в реалистической. Возникает стилистическая дисгармония.

Простенькие, плохо нарисованные и раскрашенные композиции полны исторических нелепостей. Вот преподобный Сергий благословляет своих монахов Пересвета и Ослябю на битву с ордынцами. На картинке изображены не монахи, а некие странно одетые «воины». Преподобный Сергий – средних лет человек в нелепой белой накидке. Ну загляни в «Житие» и прочти, сколько лет было преподобному Сергию в тот момент?! А было ему уже за шестьдесят, то есть это седой старец и одет он был в монашескую рясу. Мечи у Дмитрия Донского и воинов нарисованы с искривленными рукоятками, как у крестоносцев, нелепы и примитивны латы.

Или поединок Пересвета с Челубеем. Русский воин-инок был одет в чёрную монашескую рясу, об этом даже в тексте брошюры сказано. А на рисунке художницы Пересвет в таком же «татарском» наряде, как и его противник.

Безразличие к исторически точным деталям и фактам приводит к безразличному прочтению текста. Точность изображения, однако, не должна затмевать главной идеи книги, а идея этой брошюры была в описании грандиозной исторической битвы русских на Куликовом поле. Она не получилась.

– Не кажется ли Вам, что в православную детскую книгу проник гламур, абсолютно недопустимая слащавость, при том что в основном эти книги выпускаются монастырскими издательствами? Может быть, это потому, что большинство иллюстраторов – женщины?

– В каком-то смысле Вы правы. Не случайно в старину иконопись и писание летописей всегда были мужским делом. Сейчас в иллюстрации работают в основном женщины. Мужчины предпочитают более высокооплачиваемые профессии.

Понимаете, женщина, в силу своей природы, мягкости, нежности испытывает подсознательное желание приукрасить мир, изъять из него всё тёмное, сделать его лучше, выдать желаемое за действительное. Вообще-то в этом нет ничего плохого, но когда с таким отношением художница садится пересказывать или рисовать жизнь святого, идеализм и приукрашивание ни к чему хорошему не приводят.

Тогда и получаются сладенькие книжки-сказки про Боженьку, которые, увы, нравятся мамам-покупательницам. И сбивают с толку детей.

Как плохо, например, нарисован «Молитвослов для самых маленьких», изданный «Даниловским благовестником». Ангелоподобные пухлые мальчики и девочки с большими синими глазами, томные, благочестивые родители, то ли из советских времён, то ли из XIX века, живут в какой-то ирреальной, распрекрасной жизни. Современные дети, даже самые маленькие, увидя такую приторную книгу, решат, что это – сказка про Бога.

А ведь жития святых – это не приторные сказки! Если опускать неприятные, на взгляд пишущих и рисующих, подробности жизни подвижника, его образ станет гладким и скучным. Моисей, например, увидев, как египтянин избивает раба, убил обидчика. Или Савл, ставший впоследствии апостолом Павлом, был яростным, жестоким гонителем христиан. Сколько коварных искушений от бесов превозмогли многие святые и вышли победителями.

Не надо этого скрывать и лакировать их биографии. Праведник рождается в борении! Вот в чём сила их веры! Правдивость, а не слащавость приведут ребёнка к вере.

Что же касается женщин-художниц, то их зачастую портят вкусы и требования издательских редакторов. Но у нас немало хороших художниц и с крепкими характерами. Вот их бы и приглашать в такие книги.

– Вот хороший пример творческого союза – Филипп и Зина Суровы.

– Филипп и Зина уже несколько лет оформляют альбомы издательства Саввино-Сторожевского монастыря: «Дети Савве», «Открытое сердце», «Пастырь». Это жития святых с рисунками, которые присылают дети из разных уголков России.

У них оригинальный, необычный взгляд на мир веры. Суровы не боятся оригинальных приёмов в макетировании книг. Но как люди верующие они всегда говорят не о себе, а по-своему, современным графическим языком славят Господа. Уже их дипломная работа «Молитвослов для детей» отличался хорошей новизной и красотой исполнения.

– Что же может служить ориентиром для православного художника?

– Ребёнок живёт в счастливом, гармоничном мире. Именно поэтому он часто смеётся, улыбается. Ему кажется, что все его любят, так же, как он сам всех любит. Художник должен пронести это дорогое для души чувство через всю свою жизнь.

Если ты не живёшь в ладу с собой и окружающим миром – как ни старайся, это проявится в твоём творчестве. Мне кажется, людям, сомневающимся в существовании Творца и таинственного, незримого Его мира, лучше не браться за иллюстрирование детской религиозной литературы.

Рисовать её, не веря, нельзя.

– Георгий Николаевич, как Вы пришли к вере?

– Долгое время после окончания института я иллюстрировал обычную детскую книгу. Были среди них и такие, про которые редактор говорил: «Спасай её картинками». Но даже на этих книжках я выкладывался полностью.

К каждой книге, самой маленькой, в музеях и библиотеках собирался обширный сопутствующий материал. Так было, например, с «Чёрной курицей» Антония Погорельского. К ней набралось три толстых альбома с подготовительными рисунками. Эти поиски совершенно необходимы иллюстратору. Ведь никакая фантазия, никакая искусно нарисованная приблизительность не заменят правды и не убедят читателя, что всё было так, как ты нарисовал.

Так бы и продолжал жить и работать, но вот однажды я узнал от мамы, что дед мой был не только сельским учителем, но до революции служил священником. Раньше она об этом не рассказывала, боялась, что её выгонят из партии, а меня – из института. Эта новость меня поразила. Она пришла так вовремя.

Мне всегда не хватало какой-то опоры, цельности в восприятии мира, сопричастности с русской культурой. Ведь в институте история Руси, а тем более её духовная культура, в то, ещё атеистическое время, изучались вскользь. А тут дед будто позвал меня в совершенно другой, неведомый мне, да и почти всем нам, таинственный мир, в котором много веков жила Россия.

До этого я никогда не задумывался о Боге и не ходил в церковь. Однако, когда вокруг , напротив которого находился наш дом, проходили крестные ходы на Пасху или Крещение, мне всегда хотелось как-то участвовать в них. А как – я не знал. Я надевал старинную вышитую рубаху, открывал настежь окно, влезал на подоконник второго этажа и, несмотря на крики милиционеров, торжественно стоял, как бы говоря: «Я с вами!» На этом заканчивалось моё участие в духовной жизни страны.

Но после возникновения в моей жизни деда-священника я увлёкся историей, стал много читать о Древней Руси, и оказалось, что всё хорошее началось не с 1917 года, а гораздо раньше, что до революции Россия была не дремучей и чумазой, а страной уникальной православной культуры.

Я наслаждался древнерусским языком и литературой. В музеях постепенно открыл для себя непостижимую красоту икон, лучше которых нет ни одной картины во всём мире. Узнал о великих русских святых и чудесах веры и понял: вот то, чего мне не хватало – веры и Бога в душе. Без Него не может жить и творить русский художник. Без Него, как говорил протопоп Аввакум, всё, что ни делает творец одно: «вяканье и ковырянье».

Как раз тогда мне предложили написать научно-популярную книгу о русских промыслах – о том, как изготавливали прялки, деревянную посуду, наличники. Я, как всегда, собрал большое количество материала и с головой погрузился в эту тему. Однако в результате получилась книга не только о народных промыслах, но повесть о древнерусском мальчике, который, освоив изготовление расписных ложек, прялок с берегинями, индриками и волшебными птицами, пришёл к иконописи, прошёл путь, как и я сам, от языческого миропонимания к христианскому. С этой книги (она называется «Птица сирин и всадник на белом коне») началось моё духовное взросление.

Очень поздно, в 45 лет, я крестился, и с этого момента мир стал совершенно иным. Я стал думать, чувствовать и творить с полным и ясным ощущением, что меня ведёт и направляет Бог. Этому было явлено несколько чудесных свидетельств. После такого духовного преображения уже было неловко писать и рисовать о летающих коровах или говорящих мышах.

Повторю ещё раз: рисовать книги духовного содержания, не веря, нельзя.

Материал 10-го номера журнала “Художник и писатель детской книги”.

Смотрите иллюстрации Георгия Юдина к книге “Птица Сирин и всадник на белом коне”:

Душеполезное чтение

Душеполезное чтение – этими словами ранее обозначали тот род литературы, который служил мостиком между нашей обычной, мирской, жизнью и жизнью духовной, воцерковлённой. Сейчас такая литература возвращается к нам, переиздаётся много необходимых книг. И этого хватило бы, но наши читатели, не по своей вине, а по общему нашему несчастию, далеко ушли от восприятия прежде написанных книг. Многие слова воспринимаются устаревшими, многие обороты речи – старомодными. Ускоренная жизнь рождает торопливую речь. С этим нельзя не считаться. Но надо всячески бороться за то, чтобы язык предков был близок и понятен нам. Ведь понятно же нам богослужение. Только ленивые и не любящие церковь люди могут требовать перехода богослужебного языка на современный язык. А что непонятного в церковнославянском языке? Отстой в церкви десять утренних и десять вечерних служб со вниманием и смирением – и всё станет ясно. Мы же не молитву к себе подтаскиваем, а поднимаемся до неё.

Конечно, язык литературный должен быть понятен сразу и всем. И поэтому задача пишущих на духовные темы очень сложна: говорить доступно о высоких понятиях трудно – это особый дар. И вот как раз перед вами книга, которая соединяет в себе необходимое единство простоты речи и её духовного звучания. Вдобавок и ещё радость – автор текста является и автором оформления, рисунков в книге.

Может, только сам Георгий Юдин знает, когда и какой в нём ранее объявился дар: художнический или дар писательский. Но, по евангельской притче о талантах, наш автор не зарыл в землю ни тот, ни другой. Зная, что всякое дарование даётся для того, чтобы употребить его во славу Божию, Георгий Юдин всю жизнь пишет и рисует одну тему, одну свою любовь – Православную Россию. В его книгах, как живые, беседуют с нами святые подвижники веры Христовой, мученики и мученицы, проходят по страницам отблески событий русской истории… А эта книга, «Нечаянная радость», – особая для Георгия Юдина. В ней собраны судьбы многих и многих людей. Иногда действие уносит нас в далёкое прошлое, иногда герои – наши современники, но все они входят в наше сознание как реально живущие в земной или вечной жизни. Для Господа нет времён, у Него все живы.

До слёз волнует рассказ о том, как девочка Маша, Мария, впервые приходит в церковь («Плачущий ангел»), как она по просьбе бабушки даёт деньги на восстановление храма, как узнаёт, что этот храм разрушал её дедушка, и как просит у Господа простить раба Божия Ивана. «Дорогой Господи! – с верой сказала Маша. – Не ругай на небе моего дедушку. Прости его. А я Тебя буду любить сильно-сильно. Всю жизнь». Молитва девочки тем более значительна, что день этот – день Рождества Христова, и в церкви батюшка говорит: «Не только Христос сегодня родился, но ещё одна христианская душа».

Нет необходимости рассказывать о книге – она перед вами. Простота её – следствие таланта автора. Её нравоучительность ненавязчива, а совершенно естественно вытекает из содержания как условие высоконравственной жизни. Читаешь книгу – и не видишь слов, строк, абзацев, видишь жизнь, участником которой становишься. Конечно, когда узнаёшь о страданиях людей, жить становится не легче, а тяжелее. Но это и есть условие духовной жизни, духовность определяет сострадание чужой боли. Очищает душу не только страдание, но и сострадание.

Владимир Крупин

Тридцать лет и три года

(Илья Муромец)

ЛЕТО 6508 ОТ СОТВОРЕНИЯ МИРА,

ГОД 1010 ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

«Великий князь киевский Владимир, креститель Руси, дабы укрепить свою власть и величие по всей Русской земле, повелел двенадцати сыновьям своим сесть князьями в двенадцати великих городах. Князю Борису отдал Ростов, а князю Глебу град Муром.

И когда пришёл Глеб ко граду Мурому, то неверные и жестокие язычники, жившие там, не приняли его к себе на княжение и не крестились, а сопротивлялись ему. Он же, не гневясь на них, отъехал от города на реку Ишню и там пребывал.

По смерти же великого князя Владимира в лето 6523 (год 1015) на княжение в Киеве не по чину сел окаянный Святополк, пасынок Владимира. В тот же день дьявол, исконный враг всего доброго, вселился в Святополка и внушил ему перебить всех братьев, всех наследников отца своего.

Отверз Святополк скверные уста и вскричал злобным голосом своей дружине: «Идите тайно и где встретите брата моего Бориса, убейте его!»

И они обещали ему и, найдя князя Бориса в своём стане на реке Альте, ворвались в шатёр и безжалостно пронзили тело святого копьями.

Поганый же змей, злосмрадный сатана, стал подстрекать окаянного Святополка на большее злодеяние. И послал Святополк своих слуг, безжалостных убийц, к юному князю Глебу, и, как ни молил князь не губить его безвинной жизни, были они глухи.

Тогда, преклонив колена, взглянул Глеб на убийц со слезами и кротко молвил: «Раз уж начали, приступивши, свершите то, на что посланы».

И, по приказу треклятого Горясера, повар Глебов, по имени Торчин, выхватил нож и блаженного зарезал, как агнца непорочного и невинного.

Было это в 5 день месяца сентября».

Злосмрадный змей, от Адама и Евы чинящий зло людям, учуял своим поганым нутром, что под древним городом Муромом, в селе Карачарове, у простых родителей родился чудо-мальчик, будущий сильномогучий богатырь Илья Муромец.

Затрепетал, затрясся змей, завертелся от страха на своём свёрнутом в кольца хвосте. Ведь силой, данной ему самим сатаной, мог он видеть вперед, через многие годы, что малец этот родился ему на погибель.

– Изведу-у-у!! Огнём спалю-у-у! Пепел в лапе сожму и над пучиной морской развею-у-у! – завывал от ужаса и злобы поганый змей, когда со свистом мчался по небу к Мурому.

Муромский люд, в язычестве живущий, боязливо косился на мрачное небо и испуганно бормотал:

– Эка туча, невиданна, страшна, сиза и огромна, наш град под себя подминает. Заслони нас, Стрибог, от Перуновых огненных стрел! – И по избам, топоча лаптями, зайцами упрыгали.

Немногие же христиане Бога о пощаде молили, и услышал Господь их молитву. Зарокотал с небес и обрушил на землю такой страшный, тяжкий гром, что из Оки рыбацкие ладьи на берег выбросило. И тотчас синие молнии ярко вспыхнули и затрепетали в мрачной утробе тучи. То Божьи Ангелы с гневом на дьявола глянули.

Муромский народ с перепугу окна-двери наглухо захлопнул, на дубовые засовы ворота заложил, порожние вёдра, бадьи и горшки вверх дном перевернул, чтобы в них черти от Божьего гнева не юркнули.

А младенца Илюши изба незатворенной осталась. Отец на покосе был, а мать пелёнки в Оке полоскала и видела, как горячие, сверкающие молнии разорвали зловещую тучу на тысячи кусков и один сгусток тьмы пал вниз и черным вороном стремительно влетел в открытую избу.

Охнула Ефросинья, уронила в реку полосканье и, не чуя под собой ног, побежала к дому, а из горницы, чуть не опрокинув её наземь, злосмрадный змей с шумом вон вылетел.

Дрожащими от страха руками схватилась Ефросинья за зыбку и увидела, что нет в ней Илюши, а лежит он на полу в вышитой рубашонке, живой, но неподвижный и белый как мел…

Георгий Юдин родился 27 сентября 1943 года в Туркмении (г. Каахка). О событии своего детства, наложившем отпечаток на всю его дальнейшую жизнь, художник рассказывает так:

«В 1948 году в Туркмении случилось страшное Ашхабадское землетрясение, когда погибло 130 тысяч человек, в том числе мой отец и сестра. И только благодаря маме, которая меня, пятилетнего мальчика, закрыла собой, я словно бы родился второй раз».

Вероятно, случившееся и помогло Георгию Николаевичу особенно чётко осознать исключительную ценность семьи и детей.
По окончании железнодорожного техникума и службы в армии, где, собственно, он и начал рисовать, будущий художник учился в Полиграфическом институте. Потом работал в кино над широко известными фильмами «Красные дипкурьеры» и «Капитан Немо».

«Я был просто детским художником, когда у меня родились две дочки, Аня и Даша, и началась мука под названием: «Папа, почитай сказку!»
С тоской думал я о незаконченных иллюстрациях к моей любимой сказке «Чёрная курица» А.Погорельского.
Вот тогда-то, 25 лет тому назад, я и написал свою первую книгу «Букварёнок», по которой дети могут сами научиться читать.

Взрослели мои дети, взрослели и темы книг, которые я писал и рисовал. Теперь мне хотелось сочинять не только сказки и стихи, как, например, «Зелёный поросёнок» или «Усатый сюрприз», но книги, которые наполняли бы душу ребёнка духовным светом веры, рассказывали бы ему о таинственном, невидимом Боге, создавшем весь мир, об Ангеле-хранителе, оберегающем людей от несчастий, о чудесах великих святых: Георгия Победоносца, Ильи Муромца, Сергия Радонежского и многих других, об их помощи людям».

Разносторонняя деятельность Георгия Юдина отмечена многими почётными званиями и наградами. Он - заслуженный художник России, член Союза писателей России, вице-президент Совета по детской книге России, кавалер Ордена Преподобного Сергия Радонежского, лауреат международного конкурса детской книги в Братиславе (БИБ-83) «Золотое яблоко» за иллюстрации к книге А.Некрасова «Приключения капитана Врунгеля», обладатель Серебряной медали международной книжной выставки в Лейпциге (1987 год) «Самая красивая книга года» (за книгу «Букварёнок»). А в 1998 году за книгу «Муромское чудо» имя Георгия Юдина было внесено в Почётный список Ханса Кристиана Андерсена.